Возмездие - Колен Фабрис (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
Яркий свет пламени озарил темный город. Благовония сыграли свою роль. Огонь распространялся во всех направлениях. Люди по бокам площади некоторое время тупо глядели на пламя. И вдруг их как громом поразила ужасающая реальность происходящего. И они тоже стали кричать.
Она не хотела умирать: она хотела жить, дышать полной грудью, целоваться с мальчишками на Золотом Мосту, глядя, как лучи закатного солнца смешиваются с охрой каньонов. Ее звали Джеласина, у нее были длинные светлые волосы и нефритовые глаза. Она была настолько красивой, что это казалось невозможным. Однажды один человек сказал ей. Жизнь не имеет конца . Пламя, лизавшее ей кожу, было ненастоящим. Жар, дым и ее прекрасные волосы, охваченные огнем, — всего этого не существовало. Она стала кричать. Ее муки становились невыносимыми. Ее глаза начали плавиться. Внутренности таяли, о, мама, мамочка! Для того, чтобы описать то, что с ней происходило, еще не было придумано слов. Кинжал прямо в сердце по сравнению с этим показался бы наслаждением. Но здесь не было кинжала. Лишь царство огня и смерти.
На ступеньках дворца в ужасе пятились советники. Ничто не предвещало такого исхода. Она даже не знали, кто отдал этот приказ. Варвары? Это было единственное объяснение. Но зачем они это сделали, ведь они вошли в Дат-Лахан, чтобы защитить город? Какая им выгода от чудовищной смерти тысяч невинных дев? С округлившимися от ужаса глазами азенаты скрылись в полумраке дворца.
Она не была красива, она умоляла, висла на руке у качавшего головой солдата, который на вид был чуть старше ее. «Умоляю вас, выпустите нас, выпустите, разве вы не видите, что огонь уже близко?» Он видел. Более того — он не видел ничего другого, и его ум работал вхолостую: приказ, приказ, он должен исполнять приказ, «ни в коем случае не разрывайте оцепление», и он знал, что это значит — а теперь кто-то выкрикивал новые приказы, но до него доносились лишь их обрывки, другие гвардейцы рядом с ним тоже не шевелились, а пламя подступало все ближе и ближе. Окровавленные руки, судорожно сжатые под гобеленом — нужно его приподнять, под ним ведь столько дыма. Солдат подумал о своей девятилетней сестренке, о том, что бы он чувствовал, если бы она оказалась тут, разве может быть что-нибудь хуже ? А теперь перед ним некрасивая девушка встала на четвереньки и пыталась проползти у него между ногами, а лейтенант продолжал кричать: «Что? Я же сказал: никого не пропускать!» Подавляя приступ тошноты, солдат ударил девушку ногой в лицо, и она тут же упала на спину. Волна невероятного жара нахлынула на оцепивших площадь гвардейцев. Охваченный паникой, юный солдат вырвался из рядов, чтобы только больше не чувствовать ужасающий запах горелого мяса, к которому примешивался аромат духов, и даже не обернулся, чтобы посмотреть, как умирает девушка. Пламя охватило подол ее туники, она была некрасивой, ее звали Людимила, ей было двадцать лет.
Императора нигде не было. Услышав крики несчастных девушек, варвары и азенаты застыли на месте. Лайшам медленно подошел к окну. Он боялся смотреть на площадь. Все оказалось еще хуже, чем он думал. Гигантский гобелен, накрывавший несчастных жертв, был весь охвачен огнем. И девушки под ним стали заложницами пламени. Клубы черного дыма смешивались с цветом ночи. Запах был невыносимым.
Вождь варваров вернул меч в ножны. Император снова предал его, и притом самым жутким образом. Он не просто упредил желание Лайшама: он довел его до чудовищного, непередаваемого абсурда. Бессмысленное страдание тысяч преданных огню невинных жертв.
Лайшам повернулся к своим генералам. Гвардейцы Императора смотрели на него, не зная, как поступить. Казалось, все вокруг замерло в ожидании, и не было ничего, кроме криков, визга и треска пламени. Вождь варваров понял, что больше ни секунды не сможет выносить этого. Он направился к выходу и развернулся уже у самых дверей.
— Идите за мной, — сказал он тоном, не терпящим возражений.
Все тут же бросились бежать: варвары и азенаты, люди, которые еще несколько секунд назад, готовы были выпустить друг другу кишки. Сбежав вниз по лестницам, пронесясь через длинные коридоры без окон, они добрались до Зала Побед и остановились перед Большой Эспланадой. Их ждало ужасающее зрелище. Огонь был повсюду, теперь он уже, как страстный любовник, целовал стены домов. Мужчины и женщины в панике разбегались куда глаза глядят. Гвардейцы тщетно пытались задержать их. Девушек с одеждой в огне либо отбрасывали назад в костер, либо они сами падали на землю, превращаясь в живые факелы.
Вопли. Агония. Когда гвардейцы поняли, что единственный способ помочь девушкам избежать страшной участи — это разойтись и дать им дорогу, было уже слишком поздно. Некоторые пытались спасти несчастных, но пламя перекидывалось на них самих. Другие застыли, не в силах сдвинуться с места, глядя, как прямо перед ними умирают невинные люди. За криками и визгом слышались — вернее, угадывались — треск плоти, лопанье кожи, хруст костей. А Лайшам, который все это видел, знал, что никогда не забудет этот миг, так же как и миг своей смерти, даже если проживет еще целый век. Он оторвал от своей туники лоскут ткани и, подняв забрало, засунул его себе под шлем. После этого он ринулся в толпу.
Каждый шаг был как подвиг.
Он не знал точно, где находится, лишь чувствовал чудовищный жар и невыносимый запах. Он наугад схватил чью-то руку. Девушка с вьющимися рыжими волосами секунду тупо смотрела на него, а потом принялась кричать. Он заставил ее замолчать ударом в лицо и подхватил, когда она стала падать. Он как вещь взвалил ее себе на плечо, развернулся и пошел прочь.
Генералы Лайшама и азенаты, которые были в состоянии пошевелиться, ободренные его примером, стали делать то же самое. Стиснув зубы, прикрыв нос и рот носовыми платками, они углублялись в толпу, пытаясь спасти тех, кому еще была нужна помощь. Действия их выглядели смехотворными, ничтожными на фоне этого огненного людского моря, но они яростно продирались сквозь толпу, и несколько десятков девушек избежали смерти благодаря ним.
Спасенных складывали на обочине, и добровольцы, которых с каждой минутой становилось все больше и больше, оказывали им первую помощь. А вокруг были лишь обгоревшие тела, обуглившиеся конечности и потерявшие сознание девушки с красными от дыма глазами. Ад разверзся в центре Дат-Лахана.
Теперь уже не существовало соперничества, не было больше азенатов и варваров, история и прошлая вражда были забыты, сгорели в огромном костре — были лишь девушки, которых нужно было спасти. И все, кто видел Лайшама за работой, понимали, что он не мог отдать этот страшный приказ. Рискуя жизнью, он рвался в самое пекло. Хватая безжизненные юные тела, взваливая их себе на спину, иногда по два за раз, он отбирал их у пламени. И его генералы делали то же самое.
Но центр площади уже полностью выгорел. Сотни девушек нашли там свою смерть. Груды обгоревших тел. Огонь пожрал все. Ободренные примером варваром, азенаты выстроились в цепи, пытаясь потушить пожар, который угрожал перекинуться на соседние кварталы. Женщины хлопотали над спасенными, оборачивали их большими белыми простынями, смачивали им лицо. Мужчины шли в костер в надежде вытащить оттуда хоть пару бездыханных тел. Лица их были закрыты платками. Все молчали. Крики жертв превратились в бормотание, которое с каждым мгновеньем затихало. Казалось, это длится уже много часов, нет, много дней.
Время остановилось.
И вдруг послышались звуки трубы. Все подняли голову. На одной из улиц, ведших к Большой Эспланаде, показались всадники в доспехах и черных шлемах, с длинными мечами — личная гвардия Императора. Их было около сотни и они двигались прямо на Лайшама и его генералов.
Варвары еле успели занять позицию и выхватить оружие. Через мгновение на них обрушилась атака. Лайшам обнажил Возмездие и со всего размаху нанес удар одному из передних всадников, который тут же упал с лошади. Шай-Наю повезло меньше: еще не успев обнажить меч, он уже лежал на земле с арбалетной стрелой в груди. Окоон, Наэвен и Ирхам смогли выдержать первую атаку. Нескольких азенатов выбросили из седла и тут же разрубили на куски. Часть всадников попыталась бежать; но другие тут же снова зарядили арбалеты. Один из гвардейцев, в руках у которого был Императорский флаг, указал пальцем в их сторону.
