Неубедимый - Лукас Ольга (книги бесплатно читать без .TXT) 📗
Чудесная пара всё ещё топталась посреди зала — он с гитарой, она с тортиком, когда из служебного помещения вышла Елена Васильевна. Она бы, конечно, не стала разводить дипломатию с родителями негодяя, окрутившего её доверчивую дочь (наверняка — ещё большими негодяями!), но вернулась Анна-Лиза. А это — праздник.
— Ну, здрасьте, — неловко улыбнулся Слоник. — А это, так сказать, мы. Костины предки. Родаки. Пэрэнтсы. Черпаки. Шнурки в стакане.
— Слоник, молодец, стоп. Леночка уже поняла, — подёргала его за рукав Барбариска.
Родителей «негодяя» Елена Васильевна представляла себе совсем не такими. Они обменялись осторожными фразами, как бы прощупывая почву. Почву признали годной для взращивания цветов доверия, и переместились за стол. Мимо тенью промелькнул Джордж, убедился в том, что ситуация не требует его вмешательства, и скрылся в соседнем зале. Подбежала официантка и предложила поставить тортик в холодильник, чтобы он не испортился.
— А если мы этот тортик разрежем и тут съедим? Все вместе? И вы угощайтесь тоже! — повернулся Костин отец к молодому человеку с нетбуком, сидевшему поодаль.
Елена Васильевна поджала губы.
— Это очень хороший торт, — поспешно ввернула Барбариска. — Костя сказал, что вы знаете толк в кулинарии, поэтому мы не пошли в соседний магазин, а поехали в «Север» и там выбрали наш любимый «Космонавт».
— Как будто в юность вернулась, — озвучила свои ощущения Елена Васильевна. — У меня когда-то были друзья, как вы. И я, кажется, была такая. А потом стала — другая.
— Ой, Леночка, это мы рядом с вами такие! — доверительным шепотом признался Слоник, и поудобнее разместил гитару на отдельном стуле. — А сегодня утром знаете какие мы были другие? У нас в ванной на той неделе потекла труба. Так ходят, ходят водопроводчики, один другого пьянее, и всё только портят! Я прямо не выдержал, сам всё починил — вроде бы не течёт.
— Вот какой вы молодец! — с плохо скрываемой завистью протянула собеседница.
— Труба не течёт. Но и вода из крана не течёт, — наябедничала Барбариска. — Он воду перекрыл. Хорошо, если только у нас, а не во всём доме.
— Но ведь задача условно решена! Нам надо было, чтобы из трубы не капало!
Официантка тем временем принесла на подносе чайник, три чашки, нож и стопку тарелок, и хотела было разрезать торт, но Костин отец заявил, что это — его привилегия.
Елена Васильевна, как хозяйка, разлила чай. Повисла пауза, теперь следовало перейти к тому, ради чего затевалась эта встреча, — к разговору о детях. Но никто не знал, как подступиться к этой деликатной теме, поэтому пили чай, говорили о погоде, незаметно прикончили «Космонавта» (некоторые посетители поучаствовали в разъедании торта), заказали ещё чаю.
— Ну, давайте споём, чего так сидеть-то? — воскликнул Костин папа. — Ежегодный традиционный осенний съезд крыш прошу считать открытым.
Осторожно снял со стула гитару, проверил настройку. Ударил по струнам.
Немногочисленные посетители взглянули на него с интересом и вернулись к разговорам. Акустика в «Фее-кофее» была удивительная: как будто каждый столик был отделен от соседних стеклянным колпаком, так что звуки доносились едва-едва. Не только чужих разговоров нельзя было услышать — даже разгульные песни, то и дело раздававшиеся то тут, то там, не смущали покой тех, кто ещё в должной мере не разгулялся.
— А я еду, а я еду за туманом! — басил Слоник.
— За туманом и за запахом тайги! — подтягивала Барбариска.
Елена Васильевна разливала чай, оттопырив мизинчик.
— Нет, Леночка, так не годится! — остановился Костин папа. — Что вы такая грустная? Давайте подпевайте, вам же хочется петь. Ну-ка, дайте угадаю, ваша любимая песня — «Старинные часы»? А? Угадал? А я это тоже могу, в порядке исключения.
Спели про часы. Елена Васильевна тихонько подпевала.
— Ну, за Аллу Борисовну. Я, правда, не очень в её творчестве, у меня, как говорится, другие любимые авторы. Помнишь, Барбариска, как в семьдесят каком-то Кукин… царство ему небесное… а я ещё такой говорю ему…
— Ой, да ладно, вспомнишь ещё! На тебя если уж найдёт. — со смехом махнула рукой Костина мать.
Отец легонечко хлопнул ладонью по струнам, наклонился к Елене Васильевне и что-то прошептал ей на ухо. Та не выдержала — засмеялась.
— А вы говорите — барды! — подытожил Слоник, хотя о бардах говорил только он. — Жизнь так коротка, не надо, не надо хмуриться. А то вы как наш сын Костя. Я его называю молодой старичок. В кого он только такой?
— А в кого? — навострила уши Елена Васильевна.
— Да в прапрадеда своего, в купца. Больше не в кого. Тот тоже — выбился в люди и копил, копил, копил. Детей выгодно всех женил. Только младшенький, мой дед, отказался от выгодной женитьбы. И сочетался гражданским браком со своим боевым товарищем Зинаидой. И стал пламенным революционером. Грустно закончилась эта история. А бабушка Зинаида такая красавица была, одна фотография всё же сохранилась… Ну, что было, то было. О чём я? А, да. Сын его, мой отец, значит, напротив, человек смирный, тихий, незаметный. Потому и жив до сих пор. Знаете, он мне в старших классах волосы сам стриг. Сговорится, бывало, с соседями по коммуналке, поймают меня. Они держали — он стриг и приговаривал: «Не выделяйся, Петька, не выделяйся, дольше проживёшь!» А я орал: «Батя, пусти, я всё равно рыжий, куда мне ещё выделяться!» Ну, я раньше был рыжий, пока не полинял. Вот такие у меня были предки. А сам я — человек весёлый, музыкальный. Но, видно, история пошла по кругу. И у нас с Барбариской снова купец народился.
— Значит, Костин сын наверняка революционером станет, — поддержала его жена.
— Революционером? — вздрогнула Елена Васильевна. — Не надо нам революционеров. Надо Маше сказать, чтобы…
— Да успокойтесь вы. До революционеров в пелёнках нашим детям ещё очень далеко. Пусть живут, как живут, — примирительно сказала Костина мать. А отец уже ударил по струнам и затянул «Лето это маленькая жизнь». Елена Васильевна с удивлением поняла, что хорошо знает слова, и начала подпевать — сперва тихо, еле слышно, а потом всё громче и громче.
Дверь распахнулась, и в кафе, отряхивая с одежды капли дождя, ввинтилась съёмочная группа во главе с Порфирием Сигизмундовичем.
— Не то, не то, я вот с порога вижу — не то. Как мы тут эпизод будем снимать? — накинулся он на свою помощницу в кожанке. — Посмотрите на эти унылые бездарные ро…
Он замолчал и прислушался. В этот момент Костин отец, чтобы показать окружающим, какой он модный и современный, решил исполнить частушки из Интернета «Как на Ладожском вокзале». Порфирий Сигизмундович поджал одну ногу, обхватил себя руками за предплечья, склонил голову на бок. Постоял в такой позе. Съёмочная группа переминалась у него за спиной.
— Остаёмся! — решительно сказал гений. — Сдвигайте столы, да поближе к этим цыганам! Шампанского несите, и чтобы всем хватило!
Рядом с Порфирием Сигизмундовичем как бы случайно оказался Джордж.
— Слушай, парень, у вас владелец нормальный? Мне надо бы здесь пару общих планов снять. А бюджет — всё.
— Снимайте. Я владелец, — был ответ.
— Нормальный владелец, — хлопнул его по плечу режиссёр. — На премьеру приглашу! Эй, запишите мне его адрес, я ему личное благодарственное приглашение пришлю. В двух лицах. На два лица. Вот так надо жить! Широко. Я владелец, я разрешаю! А не то что считать копейки. Выгадывать. Экономить на жизни и тратить саму жизнь! Доставайте оборудование, несите, ставьте свет. Вот там и там. Борис здесь? Мне нужен свет, оператор и Борис. Любезные братья и сёстры, уважаемые посетители! У вас есть уникальная возможность принять участие в съёмках фильма. Кто хочет — остаётся на местах. Кто не хочет — милости прошу покинуть площадку.
Его то ли не услышали, то ли предложение устроило всех. Уже не только родители Кости и Маши, но и самые бойкие посетители кафе пели про шашку, которая казаку во степи подруга. Быстро поставили свет, достали камеры. Загримировали Бориса. Порфирий Сигизмундович метался по залу, размахивая незажженной курительной трубкой. Принесли ещё шампанского.
