Архон - Фишер Кэтрин (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗
— В чем дело? — рявкнул Шакал.
— Я только что сообразил… звезд-то только три. — Он жалобно протянул руки, скорчился на камнях, поджал колени. Казалось, он вот-вот заплачет. Орфет вернулся, обнял мальчика.
— Объясни, маленький Бог.
Алексос всхлипнул, его темные глаза были полны слез. Потом грустно заговорил:
— Вас четверо, значит, и Хранителей Колодца будет четверо. А звезд только три!
Орфет поглядел на Шакала. Рослый грабитель присел на корточки, осторожно отвел руки мальчика от лица.
— Звезды — это оружие?
— Вроде того. — Алексос всхлипнул, по его лицу струились соленые ручейки. — Но разве вы не понимаете, один из вас останется без звезды! У него вообще ничего не будет!
Девятый дар
Жизнь
Бог рождается, но не умирает.
Он меняет форму, переселяется из одного тела в другое, из одной маски в другую.
Иногда я так тих, что вы и не догадаетесь о моем присутствии, а иногда я метаю громы и молнии.
Боги — это реки, они текут в море и никогда не кончаются.
Это легенды, они начинаются, идут своим чередом и переплетаются друг с другом.
Это солнце, оно встает, заходит и снова встает.
Бот почему мы приходим и живем среди вас. Мы хотим узнать, что такое горе. Что такое любовь.
Гласительницу всегда умащивали и облачали в маску в Пещерах Питона.
Громадные и темные, они насквозь пронизывают невысокие утесы, которые когда-то были берегами реки Драксис. Эти места священны, сюда никто не входит, кроме как после избрания новой Гласительницы или смерти старой, и они тянутся далеко в темноту. В первом от входа зале, самом большом, много тысячелетий назад родился Бог. Так гласит легенда. Бог и его близнец, свет и тьма, солнце и тень. Тысячи лет Царица Дождя трудилась над живой скалой, поливала ее водой, обтесывала, размывала, и вот, наконец, на заре мироздания скала раскололась надвое, и из трещины на свет появился Бог. Он родился в трех ипостасях: сначала в виде скорпиона, маленького и красного, потом в виде змея, колышущего волны чешуи, а затем в виде мальчика, красивого, обнаженного. Бог высвободил из земли голову и плечи, потом выпрямился во весь рост и встал у входа в пещеру. Испустил клич — и далеко над морем взошло солнце. Он протянул руки навстречу его теплым лучам и улыбнулся. А у него за спиной из трещины выползла его тень, высокая, тощая и бесцветная, и молча встала у его плеча.
Трещина сохранилась и по сей день. Вокруг нее всегда горели свечи, ее устилали увядшие цветы — их приносили будущие матери и вручали хранителю священного места.
В эту минуту Девятеро — точнее, только Восемь — стояли в ожидании вокруг расселины, безмолвные, облаченные в маски, и их спокойные металлические лица улыбались друг другу, не выпуская на волю скрытые в душах гнев и смятение. Крисса сложила руки на груди, у нее за спиной возвышалась Ретия. Одна из девушек была новенькая, но Мирани не знала, какая именно.
Она шла медленно, потому что платье было тяжелым.
Стояла ночь, луна была полная. Хрустальные капли мерцали в ее пробудившихся лучах, качались, позвякивали. Вдоль дороги, ведущей к пещере, выстроились безмолвные солдаты. Наверху, над кромкой обрыва, горели костры, ждали люди. Она не думала, что соберется так много народу, считала, что у горожан не хватит храбрости выйти из-под защиты портовых стен, однако они все-таки пришли: моряки, женщины, нищие, купцы, — все сгрудились в молчании на окрестных скалах, ждали ее появления. Она чувствовала удушливый запах слонов, ощущала, как те беспокойно топчутся в загонах у пляжа. А далеко в море, там, куда не долетают снаряды из катапульт, мерцающим кольцом огней окружали мир притаившиеся в осаде корабли Джамиля.
Мирани откинула с лица прядь волос. Даже завитые и хитроумно уложенные, они всё же упрямо выбивались из прически. Новые сандалии натирали ноги, а тропа была неровная, каменистая. Она извивалась среди приземистых кустов можжевельника и полыни. Юркнула в сторону проворная ящерка, сквозь треск костров и мягкий шорох волн пробивалось ночное стрекотание цикад. Мирани вспомнила, как впервые проходила здесь, держа в руках чашу Носительницы. А ведь с тех пор минуло всего несколько месяцев.
«Я уже рассказывала тебе, как собираюсь поступить, — с жаром прошептала она. — Это правильно ? Ты этого хочешь?»
Его не было.
Он был очень далеко и не слушал ее.
«Ты должен быть здесь. Ты должен быть везде!» От голода кружилась голова, тяжелое платье давило на плечи. Она поскользнулась, ухватилась за куст — облачками вспорхнули мотыльки.
От темноты отделился силуэт Аргелина. Он протянул ей руку.
Она не взяла ее, выпрямилась, вошла в пещеру. В жаровне горел слабый огонь, но большая часть громадного зала была погружена в темноту. Затаив дыхание, Мирани остановилась у входа, оглянулась. Далеко внизу тянулось сухое русло реки, растрескавшееся от жары. Аргелин прошептал из-за спины, почти касаясь губами ее уха:
— Входи. Остановись там, где родился Бог. И не забудь, чего я хочу. В твоих руках судьба Оракула.
До чего же холодно! Он и не думал, что на свете бывает такой лютый мороз. Даже скалы заиндевели. Он поднимался наверх, и ладони прилипали к камням, колени покрывались синяками. Над головой виднелась пещера, островок темноты на вершине мира. Юноша перевел дух и огляделся. Слева карабкался Лис, вдалеке, насколько хватало глаз, высились другие горные вершины, белые и неведомые. В небе, как золотая монета, висела идеально круглая луна. Точно так же она светит сейчас над Островом, над Портом, над Городом. Интересно, смотрит ли на нее Мирани?
Впереди, будто черный паук, ловко взбирался Шакал. Заплечного мешка на нем не было — всё снаряжение они оставили у подножия склона, потому что Алексос сказал, что у Колодца им не понадобится ничего, кроме них самих. Никакого оружия. Только звезды.
Карабкаясь по последнему участку склона, он думал о поступке Шакала… Грабитель встал и посмотрел на Сетиса.
— Оставь себе красную звезду. Она тебе понадобится.
— Две из них и так мои, — уныло проворчал Сетис — За первую я заплатил двести пятьдесят сиклей.
— Выгодная сделка. — Шакал кивнул с высоты своего роста. — Теперь они у меня. Однако я буду щедр. Лис!
Его помощник бросил ему мешок. Шакал достал из него первую звезду, развернул. Их ослепил белый огонь. Шакал высоко поднял звезду и швырнул ее Орфету.
Музыкант, застигнутый врасплох, еле успел поймать ее ловкими пальцами.
И спросил:
— Почему мне?
— Тебе тоже понадобится помощь.
Орфет фыркнул.
— А тебе что, нет?
Грабитель могил улыбнулся, сверкнул звериными глазами. Достал вторую звезду, голубую. Посмотрел на Лиса.
— Не бойся за меня, вожак. — Одноглазый пробежался пальцами по рукояткам ножей, заткнутых за пояс. — До меня не доберется ни зверь, ни демон.
— Боюсь, Лис, даже твои ножи будут бессильны против того, что нам встретится. Кроме того, мальчик велел оставить оружие здесь.
— Да, — серьезно кивнул Алексос. — Так надо, Лис.
— С каких это пор мы слушаемся мальчишек? — проворчал коротышка.
Шакал пожал плечами.
— Мы слушаемся Бога.
Лис с недовольным видом побросал ножи. Шакал протянул ему голубую звезду.
— Я не могу ее взять! Главный у нас — ты.
— Тогда я приказываю. И я никогда не втягиваю своих людей в заварушку, с которой не могу управиться сам. Возьми.
— Вожак…
— Возьми. Будешь меня прикрывать.
— Но ты сам остался безоружным!
Шакал сложил руки на груди.
— Из вас, — ровным голосом сказал он, — я самый сильный, самый проворный, самый толковый и лучше всех воспитан. Выбор очевиден.
— И самый упрямый, — проворчал Орфет.
Но Лис все-таки взял голубую звезду.
