Natura bestiarum.(СИ) - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz" (книги полностью бесплатно .TXT) 📗

— Когда наплачется, — тихо распорядился Курт, кивнув помощнику на Берту, — уведи ее отсюда; да и ее благоверного тоже.

— А Вольф?

— Тело утром перенесем к покойнику в амбар. До утра, я так мыслю, он тут никому не помешает — сосед он ненадоедливый и, в отличие от прошлого почившего, не духовитый.

— Ваше отношение к чужой жизни и смерти, майстер инквизитор… — начал рыцарь укоряюще, и он перебил, не дав докончить:

— Если через полчаса-час не будет никаких происшествий, господин фон Зайденберг, уходите в свою комнату и вы.

— Хотите сказать — от меня тоже мало проку?

— Попросту не будет смысла торчать здесь всем скопом. Ни к чему завтра нам всем быть не выспавшимися и усталыми, в полной силе и бодрости должен быть хоть кто-то из способных держать оружие. Если сейчас это затишье продолжится, спать уйдете вы и Ян.

— Черта с два я уйду, — возразил охотник; он раздраженно отмахнулся:

— Брось. Сам ведь говорил — на сегодня все.

— Я говорил «надеюсь». Замечу — когда я сказал это в прошлый раз, возник труп.

— Спорить не будем, — твердо произнес Курт. — Если ничего не случится, ты и господин фон Зайденберг уходите отсыпаться; ты, кстати сказать, именно в это время и должен будешь сдать мне смену — еще по исходному плану.

— Как у вас все просто, — проронил рыцарь. — Как можно заснуть после такого?

— Легко, — отозвался он в в один голос с охотником, и Ван Аллен невольно усмехнулся, вяло махнув рукой:

— Ладно. — В самом деле — ни к чему тратить силы всем… Ждем час. Ничего не будет за это время — не будет и до утра. Надеюсь.

Глава 11

Надежды Ван Аллена на сей раз оправдались всецело — по временам Импала в своей кладовке раздраженно топталась и настороженно фыркала, за стенами сквозь голос вьюги по-прежнему слышался то близкий вой, то чье-то озлобленное рявканье, однажды в доски двери что-то царапнулось, но никаких попыток нападения более не предпринималось. Макс Хагнер, вопреки ежесекундным опасениям, не выдал своего присутствия ни звуком, и, выпроводив, наконец, прочь обессилевшую от слез трактирщицу с мужем и рыцаря с охотником, Курт поднялся в комнату наверху, дабы оценить обстановку самолично. Амалия держалась вполне достойно, связанный волчонок на полу выглядел испуганным и напряженным, однако в целом все шло неплохо, и в трапезную залу он возвратился, облегченно переведя дух.

В отдаленную комнату Курт вошел снова спустя несколько часов, под утро, пронаблюдав обратное превращение и проследив за тем, чтобы оба вернулись в свое промерзшее за ночь обиталище без помех и не попавшись никому на глаза.

— Этой ночью что-то случилось, — уверенно сказал Хагнер, когда он, удостоверясь, что в коридоре никого, собрался уйти.

Курт остановился на пороге, снова прикрыв дверь, и обернулся.

— С чего ты это взял? — уточнил он, и тот пожал плечами под наброшенным на них одеялом:

— Вы слишком серьезны и не стремитесь обсуждать то, что увидели. И мама испугана. А кроме того… кажется, я что-то помню, — докончил Максимилиан нерешительно. — Кажется, я помню… Не уверен.

— Скажи, — подбодрил Курт. — Возможно, не кажется.

— Кто-то пытался причинить ей вред. Я хотел этому помешать… Я что-то натворил?

— Мой помощник погладил ее по плечу, утешая, — пояснил он с усмешкой. — А ты, судя по твоему взгляду, если б мог, с удовольствием откусил бы ему руку.

— Это не смешно, майстер Гессе, — помрачнел Хагнер. — Особенно в моем случае.

— Ошибаешься, Макс. Вот именно в твоем случае можно посмеяться от души; спроси у матери, почему. У нее для тебя хорошая новость. Но есть и пара плохих — об этом она тебе тоже расскажет. Я, ты прав, на обсуждение чего бы то ни было сейчас не так чтобы не настроен, однако не способен ввиду сложившихся обстоятельств. Когда улучу время, мы обсудим, и обсудим многое, но сейчас я должен уйти: надо вернуться вниз, пока какая-нибудь ранняя пташка не застукала меня в вашей комнате и не начала делать неправильные или, упаси Боже, правильные выводы.

Хагнер нахмурился, переглянувшись с матерью, однако настаивать на продолжении разговора не стал, лишь кивнув:

— Как скажете, майстер Гессе. Наверняка вам виднее.

— Учись, — порекомендовал он помощнику, пересказав эту краткую беседу. — В моей работе многое было бы проще, если б я слышал такое почаще, в особенности от некоторых личностей.

— Он просто еще не осознал, что тебе нельзя потакать, — возразил тот хмуро и вздохнул, указав на тело Вольфа, покрытое серым пропыленным полотном, найденным в одной из кладовых: — Быть может, разбудим нам в помощь хоть бы и любителя богатых девиц, да вынесем его, наконец, отсюда?

— А к наличию окровавленных покойников в близлежащем пространстве я бы советовал начать привыкать, — заметил Курт серьезно. — В одном наш кликуша, вполне возможно, окажется прав: этот труп, боюсь, не последний.

— Пусть так. Но вскоре проснутся его родители, и если не их душевное равновесие, то хотя б собственное тебя должно озаботить. Ты ведь не хочешь повторения вчерашней истории со слезами и воплями? Слезы все равно будут, однако… Procul ab oculus, procul ex mente [36]. У нас есть четкий indicator безопасности: Макс; если обратился он, стало быть, и те, за стенами, тоже, а значит, можно выйти наружу.

— Там, снаружи, восемь человек, — возразил он. — Неизвестно, насколько опасных. Это primo. Secundo: неизвестно, здесь ли они еще или, в самом деле, впрямь соорудили себе берложку в этом леске и отсиживаются там. Или, быть может, попросту бродят под стенами. Хочу обратить твое внимание на то, что нам известно о Максе, а именно — на тот факт, что он в чем мать родила разгуливал в метели, где мы с тобою в подбитых мехом одеяниях едва не отдавали Богу душу, и все, что он получил через это — небольшая простуда. Любой взрослый человек, сколь угодно тренированный и закаленный, на его месте давно бы уже преставился в горячке, причем после первой же подобной ночи.

— Это к чему?

— Помнишь, что сказал Ян? Даже в человеческом облике эти ребята вполне терпимы к холоду, посему я не отметаю сходу того предположения, что все они не мудрствуя лукаво сидят в сугробе перед нашей дверью. Ну, или делают это поочередно, прячась время от времени в покинутой нами и никем не контролируемой теперь конюшне. И, наконец, tertio: я не знаю, насколько раненные нами этой ночью пришли в себя, насколько они могут быть здравы или недужны — у меня нет столь подробных сведений о способности ликантропов к регенерации. Conclusio [37]. Я не намерен ничего предпринимать, пока не переговорю с Яном; быть может, он выскажет какую дельную мысль по этому поводу.

— Вот я и дожил до этого дня, — невесело усмехнулся Бруно. — Ты придерживаешь лошадей, ожидая чьего-то совета… В таком случае — не лучше ли нашего expertus’а разбудить? Не думаю, что Ян станет злобствовать.

— Не стоит утруждаться, — долетело с лестницы вместе с зевком, и Ван Аллен, вяло нашаривая ступени, спустился в трапезный зал. — Эксперт уже давно пробудился сам и, замечу, злобствует. Какие проблемы?

— Бруно кажется, что я не умею обставлять дом. Он полагает, что труп — это лишнее. По его мнению, это не оценят хозяева.

— Не могу не согласиться, — снова смачно, с хрустом, зевнув, заметил охотник. — Покойника, ясное дело, надо удалить, вот только выходить наружу сейчас… Не знаю, насколько это хорошая мысль. Чтобы сделать это, надо разгрести снег у двери — наверняка там намело по самую задницу; нужны по меньшей мере двое, чтобы тащить тело, и не меньше двоих же в охране, а кроме того — кто-то бодрствующий внутри, кто-то достаточно вменяемый, чтобы, случись какая напасть, не запрятаться тут, трясясь от страха и слушая, как нас бьют, а открыть нам дверь, причем быстро. Не слишком ли сложная операция ради того, чтобы просто избавиться от трупа?