Мемуары рядового инквизитора. Экзамен для недоучки (СИ) - Романова Галина Львовна (версия книг TXT) 📗
Идти было недалеко. В соседнем селе, том самом, где побогаче и откуда брали лес для строительства новых домов, стояла усадьба местного войта. Окрестная земля принадлежала ему, именно он распорядился продавать лес погорельцам по льготной цене и в рассрочку. И к нему за помощью и советом поспешил гонец от Селища. Пусть у начальства болит голова, как и что делать с ведьмой-некроманткой, поднимающей упырей из могил. Она ведь и ребенка наверняка украла, чтобы принести в жертву!
Дорога шла через лес. Санная колея лавировала между стволами. Здесь лес рос пореже – сюда часто ходили за хворостом, ломая и под шумок порубливая молодняк, здесь селищане часто рубили деревья на дрова. Снег пока был неглубок и довольно плотен, так что шагать было даже удобно. Вот когда через месяц начнутся обильные снегопады… Но пока еще хорошо. Тихо. Лес как вымер – не скрипят под ветром ветки, не пищат синицы, не слышно дроби дятла или крика сойки. Ничего. Странно. Обычно птицы затихают перед непогодой, но по всем приметам еще седмицу все будет спокойно… Или они что-то учуяли? Или кого-то? Прибавить шагу, пока не поздно!
Мысли были прерваны появлением всадника. Запыхавшийся мужик не слышал, как он подобрался близко. Просто внезапно наперерез человеку кинулись две крупные твари, похожие на собак, а еще пару мгновений спустя рядом возник и их хозяин, восседавший на мощном светло-сером коне.
Повеяло холодом, да таким, что замерло сердце. Мужик невольно прижал руки к груди – даже в рукавицах пальцы замерзли вмиг, а в носу стало больно – таким морозным показался воздух. Перехватило горло, на глазах выступили слезы, и черты лица всадника рассмотреть никак не удавалось. Более того – от слез в глазах двоилось и казалось, будто у незнакомца три лица, заросших густой светлой бородой.
– Ты, – густой бас, казалось, исходил сразу из трех глоток, – куда спешишь?
Мысль о том, чтобы солгать этому человеку, даже не родилась.
– Т-там, – дышать ледяным воздухом было больно, и мужик кашлял и давился после каждого слова, – у нас… баба какая-то… некромантк-кха-кха… с ребенком…
– С ребенком? – грохнул по ушам многоголосый бас.
Говорить было больно, и мужик просто закивал головой.
– Где она?
Похожие на собак твари зарычали, и мужик почувствовал, как по ноге потекло что-то теплое.
– Т-там, – он мотнул головой. – Ушла.
– Давно?
Мужик помотал головой.
– Куда?.. Впрочем, – под низко надвинутым меховым капюшоном блеснул огонь глаз, – это уже не важно. А ты…
Уже пришпорив коня, он обернулся на мужика. Рука, в которой была зажата плеть, медленно поднялась, нацеливаясь на человека – и это было последнее, что тот увидел.
Женщина с ребенком шла по обочине дороги, не обращая внимания на закутанного в плащ человека, который шагал следом. Тот сутулился, не поднимая глаз, порой спотыкался на ходу, но с каждым шагом двигался все увереннее и уже порывался обогнать свою спутницу. Женщина при этом бросала на него испытующий взгляд, словно чего-то ожидая.
Зимняя дорога была скучна и однообразна. Снег, кустарник, холмы, темные пятна леса, извивы покрытых льдом рек, несколько встреченных деревенек и одиноких хуторов. Однажды миновали часовню, выстроенную на перекрестке. Возле нее они постояли несколько минут.
Часовня была необитаема – в том смысле, что обычно подле живет в келье или землянке отшельник, который следит за ее состоянием, молится и питается подаяниями прохожих. Но тут поблизости не было заметно и признака человеческого жилья.
Однако… женщина быстро обернулась. Зимняя дорога извивалась по холмистой равнине, уходя за горизонт. В этот час на ней было пустынно – мир словно вымер. Только какой-то ворон пролетел над полями в сторону соседнего леса, оглашая поднебесье негромким «крок-крок». Но вот на повороте наметилось какое-то движение.
Всадник? Да, всадник. И не один – у ног его коня заметны силуэты псов. Обычный человек? Да бросьте! Перед его появлением мир не цепенеет в тревоге так, что даже ветер стих и затаился в кустах на обочине. И при взгляде на него в груди не замирает испуганно сердце… даже у тех, кто его лишен.
Он приближался. Стремительно и неотвратимо, как снежная лавина с горы. Псы вырвались вперед. Они должны были настигнуть свою жертву немного раньше хозяина.
Женщина не смотрела на них. Взгляд ее был прикован к лицу ребенка. Она то ли старалась прочесть мысли задремавшего у груди младенца, то ли запоминала его черты навсегда. Потом внезапно решительно сунула в руки умертвию, смирно стоявшему рядом:
– Береги.
Тот послушно обнял малыша одной рукой. В пальцах другой он крепко сжимал один из своих кинжалов.
– Уходи, – женщина уже не смотрела на сына. – Скорее. Я прикрою.
Взмахнула рукой – и порыв ветра взметнул с земли поземку. Погнал ее навстречу всаднику и его псам. Твари грудью налетели на этот вихрь, споткнулись, натыкаясь на невидимую преграду. Псы кубарем покатились по дороге, путаясь лапами и цепляясь друг за друга, но молча. Холодный смех женщины был единственным звуком, нарушившим тишину.
Откуда-то издалека донесся негромкий голос. Раскатившись многоголосым эхом – словно не один, а три человека что-то сказали хором – он произнес всего одно слово, но поземка улеглась, а псы вскочили и, как ни в чем не бывало, устремились вперед.
Женщину неудача не обескуражила. Она лишь улыбнулась и скрестила руки на груди. В ту сторону, где еще несколько секунд назад стояло умертвие с ребенком на руках, не было брошено ни единого взгляда – все ее внимание было приковано к стремительно приближавшейся фигуре. Даже летевшие напрямик псы не были удостоены лишнего взгляда. И всадник, скакавший следом за ними, тоже не отрывал взоров от фигуры у входа в часовню.
Несколько секунд продолжалось противостояние. Потом женщина медленно, словно прогуливаясь, повернулась и вошла в часовню. Взметнулась поземка – и опала у порога, словно верный пес, которого не пустили дальше крыльца. Налетев на эту снежную пелену, псы опять были отброшены назад. И на сей раз они, упав на снег и перекувырнувшись, так и остались лежать животами в сугробах, почти неотличимые от них по цвету шерсти. Прошло несколько минут прежде, чем они зашевелились, вставая и отряхиваясь.
Копыта коня безмолвно взрыли снег на том месте, где еще пару минут назад стояли двое. Поземка засыпала все следы – и женщины, и умертвия. Не тратя времени на то, чтобы спешиться и лишь пригнув голову, всадник въехал внутрь часовни.
Там было пусто.
Я покинул часовню задумчивый. Очень хотелось спать, но стоило из мрака выступить темной фигуре, как сон словно рукой сняло.
– Стой, кто идет?
– Все, уже никто никуда не идет, – тень вскинула руки, демонстрируя пустые ладони. – Следуйте за мной!
– Пра Михарь, – я медленно разжал пальцы, машинально сложенные в отвращающем жесте. Да, без оружия, которое можно пустить в ход, но рефлексы никуда не делись. Чисто по привычке запустить сгустком «чистой» энергии могу даже без амулетов и чтения заклинаний.
– Я за него. Так и думал, что найду вас здесь.
– А что, нельзя?
– Можно. Все можно, если осторожно.
– Вы за мной следите? – дошло внезапно.
– Почти. Вы, как выяснилось, весьма ценный экземпляр, чтобы оставлять вас без присмотра.
С этими словами инквизитор крепко сомкнул пальцы на моем локте:
– Пошли.
– Куда?
– Здесь и сейчас я не стану отвечать на этот вопрос. И вообще – в вашем случае уместны иные вопросы: «Что делать?» и «Кто виноват?»
– Я что, арестован?
– Почти.
Попытался трепыхнуться, но не тут-то было. Инквизиторов учат приемам рукопашного боя, натаскивают находить на теле человека болевые точки, одно касание к которым превращает любого буяна в смирную овечку. Меня тоже пытались учить – семь потов сошло с наставника прежде, чем он понял, что ученику не хочется учиться. Все-таки что-то в голове осталось – я сразу сообразил, что если давят вот сюда, то дергаться не стоит. Конечно, если нет желания покончить с собой и умереть от болевого шока.
