Боярич: Боярич. Учитель. Гранд - Демченко Антон (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
– Понятно. – Мы с Ольгой переглянулись, и я вздохнул. – Только, боюсь, теперь эта возможность для нас утеряна. Я эмансипирован и соответственно выведен из рода. То есть, по меркам нашего в меру сословного общества, не более чем мещанин безродный, не забыли, Валентин Эдуардович?
– Вот уж мелочи, честное слово. В примаки пойдешь, к Бестужевым, в дети боярские, и всего делов. Или… – Боярин было отмахнулся, но тут же прищурился и вперил в меня настороженный взгляд. – Или ты решил от помолвки отказаться?
– Хм, это вы опять за нас все решить вздумали, что ли? – насупился я в ответ. – То женить собирались, не спрося ни дочери, ни потенциального зятя, а теперь решили обратный ход дать?
– Стоп-стоп-стоп, – покосившись на притихшую Ольгу, замахал руками Бестужев-старший. – Я на вас не давлю и ничего не решаю. Сами определяйтесь. Благо времени у вас еще предостаточно и неволить никто никого не собирается.
– И определимся, – неожиданно твердо заявила Ольга и повернулась ко мне: – Правда, Кирилл?
– Точно. – А что еще я мог ответить? Тем более что идея школы мне нра… Стоп. Это гормон! Это все проклятый пубертат!
– И чего определяться, когда и так все понятно, – тихо, но отчетливо пробурчал Леонид и схлопотал дежурный подзатыльник от отца.
– Вот и замечательно, – улыбнулся боярин и повернулся на стук в дверь. – Что там еще?
– Ужин готов, Валентин Эдуардович, – ответила женщина, проскользнувшая в отворенную дверь.
– Вот и славно. Ну что, молодежь, раз самое главное обговорили, может, пойдем поснедаем?
Отказываться никто из нас не стал, и через несколько минут мы уже сидели в небольшой столовой. Не знаю, как Леня с Олей, а я проголодался страшно и потому был почти недоступен для беседы. Бестужев-старший следил за тем, как с моей тарелки исчезают кушанья, и довольно кивал, время от времени прикладываясь к лафитничку и сопровождая каждый глоток горькой большим количеством закуски. В результате «медведь» ничуть не захмелел, но подобрел изрядно. А в конце ужина и вовсе огорошил…
– А что, Кирилл, может, погостишь у нас пару-тройку дней? – Да только в глазах его вместо расслабленности и довольства – холодное убеждение. Еще не приказ, но уже далеко не просьба… Хм.
– Можно и погостить. Если не стесню, – киваю я. Правда, мысленно признаюсь, что причиной такого скорого согласия вовсе не прислушивающаяся к нам Ольга, а банальный жизненный расчет. Усадьба Бестужевых, в отличие от моего дома в парке, куда лучше защитит меня от возможных неприятностей со стороны Романа. А в том, что «могильщик» непременно захочет закончить начатое, я ни на секунду не сомневаюсь. Но если у него есть хоть капля разума, то сюда он точно не сунется…
– Отец, ты звал меня? – Возникший на пороге кабинета Федор Георгиевич Громов настороженно взглянул на сидящего за рабочим столом главу рода и удивился. Куда только девался усталый старик, каким выглядел отец после приступа. Сейчас перед наследником был не магнат и промышленник из заштатного «клуба», а настоящий опричник, волчара. Воин из тех, что зачищали страну от оборзевшей от вседозволенности знати и брали на копье непокорные городки удельных княжеств.
– Томилины окончательно потеряли берега и требуют виры за дочь, в подтверждение союза. Ценой будет закрытие проекта «Витязь»… и наша поддержка польского «Гусара» на испытаниях в Оборонном приказе, – резко заговорил боярин.
– Роман подсуетился? – скривился сын, моментально поняв, откуда ветер дует.
– Он самый… паскуда папская, – кивнул в ответ Громов-старший и, ощерившись совершенно по-волчьи, приказал: – Переводи заводы на осадное положение и поднимай бойцов, сынок. Мы идем на войну.
Тень надежно укрывала меня от возможных наблюдателей, а полную уверенность в невидимости придавал отвод глаз, сейчас работающий на полную мощность. Да, в движении я под ним долго не продержусь, проверено в громовском поместье, но сегодня мне это и без надобности. Пока я пришел просто посмотреть на хозяйство наемного отряда «Гончих», прикинуть возможное расположение охраны… ну и так, полюбопытствовать, в общем.
Московской базой наемникам служил отгороженный высокой стеной от общей территории старой фабрики небольшой корпус, примерно в два этажа высотой, но с высокими, под самую крышу, окнами, старательно замазанными изнутри белой краской. Не любят наемники, когда на них через стекло пялятся. Стесняются, должно быть… Но самым паршивым было не это. Все здание оказалось опутанным какой-то артефактной защитой, мутившей Эфир так, что даже мое чутье не могло пробиться через этот заслон. Плохо. Придется что-то придумывать… Соваться в эту коробку без предварительной разведки будет величайшей глупостью. Все же это далеко не имение Громовых, которое я помню до последнего закоулка и минут смены постов в любое время дня и ночи, и потому мог вломиться туда без всякой подготовки…
Спрашивается, почему я сижу на крыше бывшего барака и пытаюсь изображать из себя вуайериста, когда мои одноклассники дружно грызут гранит науки? Ответ простой. По просьбе боярина домашний врач Бестужевых сделал царский подарок в виде справки. Короче, «болею» я, на зависть зашивающемуся врио старосты младшего «Б» класса Леониду Бестужеву… А боярин оказался тем еще темнилой. Я ведь поначалу и не понял, с чего это он так легко пошел мне навстречу в деле получения «липовой» справки. Даже не дослушал выдуманных причин, по которым мне якобы необходимо было на неделю оставить школу. Прервал на середине монолога и, вызвав из медблока врача, в приказном порядке велел тому написать нужный документ… Что интересно, врач с готовностью взял под козырек и тут же, не сходя с места, вывел на печать нужный бланк со своего браслета, быстренько вписал в него пару профессионально невнятных строчек и, прихлопнув сверху своим перстнем-печаткой, так же молча ретировался. Я даже удивиться толком не успел. Вот что значит правильно поставленная служба.
Вообще чем больше времени я провожу в усадьбе Бестужевых, тем заметнее становится здешняя повальная милитаризованность. Словно в родную часть вернулся, честное слово! Не хватает только пьяного «замка» второй роты, играющего со срочниками в «слоников», ну и казарм, само собой. Здешние палаты на это «почетное» звание не тянут совершенно… да. Ну как же это, на всю усадьбу ни одной двухъярусной койки, приходится на пятиспальном траходроме ворочаться… одному. Тьфу ты, бесова сила! Опять он!
Да уж, подкинули родители Кирилла проблему. И ведь не отмахнешься – дескать, вранье это все и чушь! Ибо документ соответствующий имеется. Да не абы какой, а зарегистрированный в Малом реестре Герольдии. Я проверил, зашел на государственный инфор и вбил номер документа. Действительно, зарегистрирован. Нет, можно, конечно, плюнуть на скрепленную подписями Громовых и Бестужевых длиннющую бумагу договора о помолвке да и послать подальше все эти матримониальные планы… Только до этой возможности еще дожить нужно. Поскольку отказаться от заключения обговоренного брака мы с Ольгой сможем лишь по достижении совершеннолетия… уточню, моего совершеннолетия, поскольку никакая эмансипация буквоедам Герольдии не указ. Сказано в законе – восемнадцать лет, и точка. Подкалывал меня Бестужев, как оказалось, когда решил допрос устроить на тему отказа от помолвки…
Хм… А девочка умница, между прочим. Взбалмошная слегка, но… без перегибов. А так – самостоятельная и очень трезвомыслящая особа. В этом я уже успел убедиться. Но тут, как признал Бестужев-старший, скорее не заслуга его, а вина. Супруга Валентина Эдуардовича умерла, когда Ольге меньше месяца до двенадцатого дня рождения оставалось, а других женщин в небольшой семье Бестужевых нет. Сам боярин вечно пропадал на службе, вот и пришлось боярышне учиться дом вести да за озорным братцем присматривать. Конечно, женщины из подчиненных роду семей помогали, но… субординация, однако. Не могут боярские дети, пусть даже и самые близкие и доверенные, в доме сюзерена распоряжаться. Никак… Вот и легла вся ответственность за домашнее хозяйство на юную боярышню. Тут поневоле самостоятельным станешь… Ох, что-то меня не туда понесло.
