Ведьма и тьма - Вилар Симона (читать книги полностью без сокращений txt, fb2) 📗
– Накорми мою лошадь и дай с собой овса. А мне подашь, что имеешь. Я и постной капустой не побрезгую.
Темное задымленное помещение привлекло ее только тем, что в углу пылал очаг, а у стены лежал ворох соломы. Поесть, немного поспать – и дальше в путь. Денег с таких, как она, требовать не станут. А капуста оказалась совсем неплоха. Лепешка суховата, зато можно согреться.
Под ногами квохтали, разгребая солому, куры. За соседним столом сидели местные крестьяне, сперва поглядывали на нее угрюмо, потом стали о своем толковать. Малфрида их не слушала, ей не было до них дела. Ведь как она ни старалась забыться, к сердцу снова начала подкатывать боль, словно измена Калокира раскроила его тесаком, и эта рана, оглушившая и притупившая ее чувства, теперь опять стала болеть и кровоточить. О, нельзя позволить этой боли разрастись! Иначе она совсем ослабеет… А она и без того слаба. Она просто женщина, потерявшаяся в чужой земле… Одинокая женщина, которая плачет…
Малфрида думала, что выплакала все слезы прошлой ночью, но нет снова… Она не всхлипывала, не рыдала, но слезы безудержно текли, и заставить себя успокоиться не было никаких сил. Она даже различила, как кто-то за соседним столом произнес:
– Я ж говорил – девка это. Видишь, ревет!
Малфрида до боли закусила губу, стянула лохматую шапку на лицо и вытерла глаза. Потом гневно взглянула на крестьян – обожгла огромными черными глазищами. Без всяких чар, но с такой яростью, что те поспешили отвернуться, сгорбились над своими кружками.
Выйдя на крыльцо, она поманила корчмаря.
– Эй, человече! Куда ведет этот путь?
Сперва ничего не могла понять, но потом все же вызнала, что если ехать и дальше на закат, то вскоре можно до Преславы добраться. А в Преславе Свенельд! Ее бывший муж, любовник и друг, который всегда помогал ей в трудную минуту…
Малфрида редко ощущала потребность в чьем-то покровительстве, но сейчас был именно такой случай. И она впервые за последнее время испытала что-то похожее на радость. О, Свенельд выслушает ее и поймет, он не выдаст ее князю, которому она и так не нужна без своих чар. А вот добраться на Русь Свенельд по старой дружбе вполне может помочь.
Это были хорошие мысли, они немного ее успокоили, и Малфрида смогла наконец погрузиться в сон. Но спала вполглаза, просыпалась от любого шороха, а когда загорланили первые петухи, стала собираться. И не выспалась толком, и в груди… будто шило воткнули. От этой боли ничто не спасает. Уж лучше снова в путь, чтобы не горевать в тупом бессилии.
Прошла на конюшню, стала седлать каурого. Вокруг еще было тихо и темно, но хозяин все же вышел, глядел, как гость – гостья? – умело управляется с конем. Кажется, даже перекрестился, когда она выехала на дорогу. Но Малфрида стала замечать, что ее уже не так коробит, когда рядом совершают крестное знамение, – начала привыкать. Да и не о том ныне болела душа.
Она отъехала недалеко от селения, когда позади послышался какой-то звук. И хотя было еще темно, Малфрида заметила движение на одной из ведущих к селению дорог. У ведьмы острое зрение, вот и смогла углядеть скакавшего во главе отряда светловолосого всадника без шапки. Уж не Варяжко ли?
Малфрида поспешила съехать с тропы и укрыться в ближайших зарослях. Оттуда и следила, как едва не миновавший селение отряд стал замедлять ход по команде светловолосого предводителя. Она уже не сомневалась – это Варяжко. Именно он направился к корчме. О, этот сообразительный парень мигом все выведает. И хотя на миг почувствовала удовлетворение – значит, ищут ее, тревожатся! – но от одной мысли, что придется вернуться назад… О, для нее не было сейчас худшего из зол!
Ведьма накинула на голову каурого халат, чтобы конек не отозвался ржанием на чужих лошадей, – и повела его прочь. Когда уже совсем развиднелось, она находилась на склоне отдаленного холма. Тут тоже были виноградники, которые никто не убирал, и она шла, время от времени срывая подмерзшие виноградины. Но едва перевалив через холм, тут же вскочила в седло и направила коня прочь. И все равно тревожилась: Варяжко наполовину варяг, наполовину дрегович. А дреговичи – племя лесное, охотничье. Если корчмарь поведал преследователям о странной гостье на кауром жеребчике, малый в лепешку расшибется, а отыщет ее след.
Однако и Малфрида была из охотничьего древлянского племени и знала, как путать следы, чтобы они вели в никуда. Описав большую петлю, она снова вернулась на собственный след, а затем спустилась в лощину и поехала вверх по руслу мелкого, бегущего по камням ручья. Однако теперь она удалялась от дороги, ведущей в Преславу, где был Свенельд. Но ничего не поделаешь, и она продолжала ехать вверх по ручью, пока не обнаружила каменистую россыпь на склоне, где следы копыт не будут заметны.
Все это заняло немало времени, да и склон, по которому теперь поднималась беглянка, становился все круче, а места все более глухими – не видно было, чтобы тут собирали валежник, в воздухе не чувствовалось запаха дыма, который обычно указывает на жилье. А что, если и вовсе нет никакой погони? Может, зря она сама себя напугала и запутала?
Малфрида подумала об этом, когда уже стало смеркаться. Дни в грудне [91] короткие, не успеешь оглянуться – уже и мрак опустился на землю. И хоть видела она в темноте получше иной кошки, вскоре поняла: окончательно заблудилась. Впереди смыкались густые колючие заросли, конь храпел, отказываясь пробираться сквозь них, пришлось спешиться и продираться сквозь подлесок, ведя каурого в поводу. Склон стал еще круче, Малфрида падала, скользила по палой листве, конь фыркал и пятился.
В конце концов чародейка решила довериться чутью животного и, сев верхом, отпустила поводья. Каурый, постояв немного, вроде бы уловил направление и пошел, но через какое-то время снова встал как вкопанный, поводя ушами и фыркая. Но Малфрида уже заметила просвет между буковых стволов и направила его туда.
Вскоре она оказалась в низине, где виднелись следы разрушенной усадьбы, обгорелые остовы крестьянских домов, непогребенные тела в жухлой траве, исклеванные птицами. Место было недоброе. Малфрида догадывалась, что, будь с нею ее сила, наверняка бы она учуяла нежить.
Зато чуял ее конь. Каурый перебирал ногами, фыркал, негромко и жалобно ржал, пятился. Малфриде пришлось прикладывать немало усилий, чтобы удержать животное и усидеть в седле. В таких местах, где лежат несхороненные покойники, что только не заводится. И Малфриде стало жутко. Ей, ведьме, знавшейся со всем темным, умевшей подчинять призраков и духов, стало жутко в этом мертвом месте. О, какой же ничтожной и жалкой она себя чувствовала, став обычным человеком!
– Никогда, никогда больше!.. – шептала она сквозь зубы.
Даже когда нашлась тропа между деревьями, страх не исчез. И Малфрида подумала, что надолго запомнит эту ночь, когда ее пугал любой шорох, любой мышиный писк во тьме, а уханье филина казалось опасным и предвещающим беду. А еще вспоминались россказни Невены: дескать, в эту пору, перед Рождеством Христовым, всякая нечисть оживает и набирается сил – волколаки и упыри, ведьмы и призраки. И пока не наступит светлый праздник Рождества, добрым людям надо бояться тьмы, ибо нежить и колдуны особо лютуют в это время.
Ах, была бы Малфрида ведьмой, а не обычной женщиной, еще недавно лежавшей в объятиях человека, которому верила, которому отдалась и который предал ее, ибо никогда по-настоящему не любил!
Эти мысли не покидали ее до самого рассвета. Конь под ней шел понуро, Малфрида сидела в седле, почти не касаясь поводов. Ее ночные страхи унялись, но чародейка не знала, где она и куда едет. Усталость была так велика, что ей стало все равно, куда двигаться. Появились какие-то срубы, скирды на лугу, потом беленые стены монастыря. А как же!.. В Болгарии шагу не ступить, чтобы в монастыре не оказаться. И Малфрида решительно проехала мимо, хотя чувствовала, как от хозяйственных построек обители доносится запах дыма, навоза и свежеиспеченного хлеба. Жильем пахло, людьми, но Малфрида не захотела даже приблизиться и спросить дорогу у служителей Распятого – просто ехала и ехала куда глаза глядят.
