Некромерон - Угрюмов Олег (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗

Кстати, о неписаных законах. Лет четыреста назад их даже издали двумя томами. Они так и назывались – «Неписаные законы для мажордомов, дворецких и кастелянов».

Гегава подумал, что туда непременно стоит внести дополнительный пункт: невозмутимо записывать рифмы, пришедшие на ум его величеству посреди сражения; и не забыть рассказать об этом придворному летописцу, дабы лишний раз подтвердить харизму короля. А также скромно, не выпячивая, поведать потомкам о своем героическом поведении.

То, что к противнику прибыло подкрепление, обрадовало и раззадорило заскучавшего было князя Мадарьягу. Такангор несколько раз четко повторил его задание: снять караулы, очистить плацдарм и удерживать его. Князь и удерживал, вот только руки у него чесались поучаствовать в бою, который, как назло, шел где угодно, только не на его участке. Отчего-то никто не посягал на плацдарм Мадарьяги, и князь уж было совсем решился ослушаться минотавра и по мере своих скромных возможностей размяться в общей свалке, но тут и выскочили на него два конных подразделения шеннанзинских кавалеристов. Их было легко узнать по серебряным доспехам, голубым плащам и маленьким треугольным флажкам с золотым львом на голубом поле на копьях. В первых лучах восходящего солнца они выглядели просто шикарно.

Да, пока суть да дело, наступил рассвет. То был один из самых нежных, лиричных и прекрасных рассветов – розовый, легкий, прозрачный, омытый бриллиантовой росой. Впрочем, на него никто не обратил внимания – даже Узандаф Ламальва да Кассар, истинный поэт в душе, который теперь наблюдал за ходом сражения в специальный глядельный выкрутас и старался держать в поле зрения не столько светлеющее небо, сколько собственного праправнука.

Мадарьяга обрадовался рыцарям, как родным. Их появление решало одновременно две проблемы: давало ему возможность помутузить захватчиков и вместе с тем избавляло от печальной необходимости нарушать приказ Такангора.

«Однако же, – отметил про себя вампир, – а этот прыткий бугай – малый не промах. Предвидел, что могут прибыть подкрепления». Формальное усложнение поставленной перед ним задачи (в конце концов, в светлое время суток Мадарьяга был не столь силен, как ночью) придало ситуации пикантный привкус. А князь, как истинный гурман, знал толк в пикантных блюдах. Словом, рыцари, посланные Галармоном в обход, чтобы ударить во фланг противника к условленному моменту, оказались загружены по самую макушку дополнительной работенкой и никуда, конечно, не успели.

Точно так же лучники, которым отдали приказ расстреливать кобольдов и дендроидов горящими стрелами, были вынуждены рапортовать о невозможности его исполнить. Оправдания их показались Галармону самыми жалкими и невразумительными, но лучники в том не были повинны. Бедолаги не знали, что инструмент, оружие и даже кухонную утварь можно сглазить так же запросто, как и чужую корову. Только корова перестает доиться, а луки перестают метать что бы то ни было, отзываясь жалобным «дзынь» на любую попытку послать стрелу в цель.

Да и сами стрелы поджечь тоже не удалось, хотя капитан топал ногами, брызгал слюной и в ярости грозил пустить на растопку отделение факельщиков и того мерзавца, который эти факелы изготовил. Полковник грозил поочередно суицидом, разжаловать капитана в факельщики и опять же – пустить на растопку. Судя по крикам, доносившимся с позиций, в растопочном материале недостатка как раз не было.

Сотнями осыпались пуговицы и пряжки, лопалась тетива, ломались кресала и огнива, и вообще все складывалось для королевских стрелков из рук вон плохо.

Чего нельзя было сказать о двух существах, которым прошедшая ночь и вступающее в свои права утро принесли столько счастья, сколько до того не было отпущено на всю предыдущую жизнь.

Бумсик и Хрюмсик, спущенные Такангором с поводков в самом начале битвы, успели побывать всюду. И в тылу противника, и в центре, и на правом фланге, и на левом и даже забежали в рощицу напиться из прозрачного ручейка и перехватить десяток-другой желудей.

Начали они с того, что ворвались в шатер маркиза Гизонга, опрокинув двоих стражников и искусав слугу казначея за то, что вредный малый пытался отобрать у бедных свинок хрустящий свиток с записями хозяина. О чрезвычайной важности этих бумаг маркиз упоминал не раз, отдельно указывая на то, что в его отсутствие и стражники, и слуга головой отвечают за сохранность этих документов.

Обиженные отсутствием гостеприимства, хряки изжевали свиток, потоптались по слуге, разорвали в клочья дорогостоящие костюмы маркиза и самым непочтительным образом обошлись с его шляпой. Наведя таким образом порядок в этом шатре, они двинулись было к королю: там вкусно пахло сухариками и хорошим вином. А хорошее вино Бумсик и Хрюмсик уважали, хоть пили его нечасто. Но у короля уже бесчинствовали маленькие скелеты, и мудрые хряки решили не составлять им конкуренции. Поле битвы велико, всем хватит места пошалить.

Они дружно ломанулись к правому флангу тиронгийцев, опрокинув по пути отряд пехоты, который только-только пришел в себя после столкновения с Такангором и как раз пытался сообразить, на каком он свете, зачем сюда попал и не лучше ли обратиться в бегство. Забегая вперед, скажем, что этот самый отряд больше никакими сомнениями не мучился; ни ярость атаки, ни горечь отступления ему были неведомы: люди спокойно и тихо лежали в траншее и глядели в облака. Еще староста Иоффа неоднократно замечал, что близкое знакомство с Бумсиком и Хрюмсиком многих настроило на философский лад.

Откроем же еще один секрет. Славные хряки не зря прожили жизнь, ибо подарили миру известного писателя, – про что, правда, сами ни ухом ни рылом. Того самого Люсипуна Тиронгийского, из-под пера которого появилось спустя год после битвы под Кассарией величайшее произведение современности «Хрюканье во ржи».

Но Бумсик и Хрюмсик были чужды мирской суеты – не для славы, не для того, чтобы быть увековеченными в жемчужине мировой прозы, и вовсе не для того, чтобы военный корреспондент Бургежа, захлебываясь от восторга, повествовал об их подвигах, скакали они сейчас по направлению к отряду стражников под командованием господина главного бурмасингера. Вовсе нет. Просто они учуяли знакомых. Всегда приятно – куснуть или боднуть того, с кем уже встречался и даже ссорился.

Старые обиды придают новой потасовке ни с чем не сравнимую прелесть.

Стражники же, не столь давно инспектировавшие Виззл на предмет исчезновения Сегуги Золотые Пальцы и сотрудника «Королевского паникера», сохранили о Бумсике и Хрюмсике воспоминания совсем другого рода. И, заслышав противный поросячий визг, побледнели, сбились в кучу, словно перепуганные овцы, ощетинились алебардами и стали медленно отступать.

Напрасно взывал к ним господин Фафут, напоминая, что это они только что решительно отразили нападение костеланги скелетов и устояли против налета летучих мышей. Что это они только что пережили атаку мороков. Что на них смотрит все отечество и уповает его величество король. Перед лицом, а точнее – рылами вредоносных хряков стражники скуксились, струсили и были близки к тому, чтобы сдаться в плен.

Они бы и сдались, кабы за ними явился сам Зелг или, на худой конец, Такангор Топотан, о котором они хотя бы в газете читали. Возможно, они сдались бы и Карлюзе, чей кроткий нрав привлекал окружающих. Скорее всего они бы смирились перед мадам Мумезой – у кого нет тещи? Но когда за их спинами раздался едкий, скрипучий смешок, они затравленно оглянулись и…

На них наступал черный кожаный халат, довольно потирая рукава и взблескивая синими глазами, которые висели над воротником приблизительно в том месте, где и полагается находиться глазам на обычном лице.

– Ну что, – спросил халат с глазками. – Будем лечить или пусть живут?

Казалось бы, он задавал сей каверзный вопрос в пространство, однако трава вокруг халата вдруг подозрительно зашевелилась, и то там то сям принялись высовываться из нее морды столь невероятные, что стражники сломя голову ринулись умирать, но не сдаваться, к последнему ряду укреплений.