Будь здоров - Башун Виталий Михайлович (список книг .TXT) 📗
Дома я всё рассказал Свенте: и про её беременность, и про девушку, не называя, однако, от кого услышал эту историю. В конце моего рассказа у жены подозрительно блеснули глаза, но, вполне вероятно, это был просто отсвет лампы. Она сказала, что подумает над этим и поговорит с наставниками в схоле невидимок.
На следующий день она решительно потребовала меня отвлечься от своих дел для разговора. Как она выяснила в схоле, к новому году, а это ровно середина зимы, адаптация боевых навыков у неё должна полностью завершиться, поскольку она и так была хорошо подготовлена. Далее можно было тренироваться, плавно снижая нагрузки, вплоть до лета. По её подсчетам, роды должны пройти не позднее середины лета, и к началу нового учебного года она уже должна полностью восстановиться. С этой стороны её наставники не видели препятствий к продолжению обучения.
— А если ты, — она угрожающе воткнула палец мне в грудь, — не хочешь ребёнка…
— Свенточка, милая! Я хочу ребёнка. Я беспокоился исключительно о тебе. Ты же мечтала попасть в эту схолу, а ребёнок мог помешать тебе…
— Как видишь, не помешает! Всё. Я приняла решение! И не дай боги, узнаю, что ты что-то с ним сделал… — Угроза в её голосе звучала нешуточная.
— Свента! Опомнись! Как я могу сделать что-то плохое нашему ребёнку?!
— Мне рассказывали… — мрачно произнесла жена, — бывали случаи. Поэтому на всякий случай предупреждаю, чтобы не обижался потом.
Вот так единогласно, путём демократичного голосования, было принято решение: «Ребёнку — быть!»
Возможно, мой рассказ о судьбе несчастной девушки так повлиял на Свенту, что она стала буквально дрожать за жизнь будущего младенца и подозревать меня боги знают в чём. В результате, как я уже говорил, мне пришлось осваивать искусство фокусника и повышать квалификацию повара.
ГЛАВА 2
Когда запыхавшийся слуга приволок короб с пирожными, я тут же направил его к Свенте. Сам же собрался и пошёл к учителю Лабриано. Месяц назад мы закончили изучение структур боевых и защитных узоров, разбирая буквально по косточкам каждую форму и каждую связь. Теперь, детально понимая внутреннее строение и назначение каждого блока, я уже мог сам конструировать из элементов любые защитные и боевые системы, в том числе и разрабатывать собственные элементы, если это мне когда-нибудь понадобится. Кроме прочего, я научился внедрять эти узоры в предметы не просто копированием, как при изготовлении мин прошлым летом, а вполне осознанно вплетая свой узор в структуру материала, не разрушая его магические связи. Так получалось гораздо качественнее, надёжнее и долговечнее.
Сегодня мы с учителем собирались завершить амулет целительского доспеха. Для этого три недели назад я купил у ювелира красивый кулон с изумрудом под цвет глаз Свенты и постепенно осторожно внедрял в него отдельные блоки под присмотром Лабриано.
Учителя я застал в кабинете. Он в глубокой задумчивости сидел за столом, а перед ним лежал обычный сигнальный амулет. С помощью таких же командиры пятерок егерей под Сербано подавали сигнал тревоги. Я внимательно присмотрелся магическим зрением. Ничего особенного. Дешевый одноразовый амулет, только и годный на то, чтобы активировать своего собрата на некотором расстоянии. Пределов дальности этих амулетов никто не знал. Бывало, он срабатывал и в трёх неделях пути. Но что от него толку на таком расстоянии, если помощь всё равно не успеет?
— Думаешь, милейший, чего я не видел в этой игрушке? Дело в том, что у меня давно уже зреет мысль улучшить этот амулет. Чтобы не просто регистрировал факт активации собрата, но и мог передать сведения, хотя бы самые простейшие. Например: «Враги. Три пятёрки», — даже это многое скажет опытному командиру. Я, милейший, мыслю так: сделать что-то наподобие бус, где каждая бусина — буква алфавита. Но необходимо, чтобы буква-бусина могла срабатывать не один раз, а многократно. Тогда можно будет передавать текстовое сообщение на бусы-собратья. Активироваться буквы должны как обычными магами, так и немагами, например двукратным нажатием на бусину. Вот теперь и думаю, как лучше сконструировать многослойный узор для каждой буквы и как добиться того, чтобы по другим бусам можно было прочитать это сообщение.
Мы некоторое время помолчали, и тут я вспомнил магический договор, заключенный со мной при поступлении в академию.
— А если шкатулка, как в академии, с листком бумаги, на котором будут проявляться буквы по мере активации бусинок?
Учитель подумал и кивнул:
— Да, это мысль.
Я обрадовался, что смог подсказать решение одной из проблем.
— Правда, — продолжил Лабриано, — придётся существенно увеличить производство бумаги с магическим проявлением текста и разработать узор для неё. Берешься? — хитро посмотрел он на меня.
— Да! — с восторгом согласился я. — Это же какая помощь людям, когда можно будет передавать сообщения на дальние расстояния.
— Ну-ну, — немного охладил мой пыл учитель, — пока, по моим прикидкам, это будет очень недешевое удовольствие. Но ты прав, милейший. Со временем можно научиться делать это дешевле. А пока так: я займусь бусами, а ты бумагой. Прямо сейчас и приступим, — с энтузиазмом потёр руки Лабриано.
— Э-э… Мы же собирались закончить доспех.
— Да-да-да. Как же я забыл? Ну давай быстренько закончим с ним.
Я настроился и целиком перешёл на магическое зрение. Построил макет последнего, управляющего блока, обвил узлы нитями и состыковал линии связей. Вращая, придирчиво осмотрел готовый блок со всех сторон. Учитель замечаний не сделал, значит, порядок. Теперь осторожно внедряем блок в изумруд, аккуратно сплетая с его собственным узором.
Через полтора часа я закончил это дело, заполнил накопитель нитями и активировал доспех. Учитель несколько раз бросил в меня мячиком. Тот отскакивал, натолкнувшись на узор. Затем некоторое время он забрасывал меня обычными магусами и целительскими боевыми узорами, постепенно повышая мощность. Доспех исправно отражал все атаки. Изучив амулет досконально, я нашёл способ, как можно разрушить его узор без взрыва, просто заставив управляющий блок вместо восстановления, наоборот, демонтировать структуру.
Этот способ очень заинтересовал Лабриано, и он в ближайшее время собирался ознакомить с ним всех целителей. Я был страшно горд своим достижением, хотя и прекрасно понимал, что данный приём не был до сих пор открыт только потому, что действовал на небольшом расстоянии — на длину «рук» целителя, то есть максимум на тридцать — тридцать пять метров. Да и с противником, защищенным доспехом, целителям крайне редко приходилось встречаться в бою, учитывая, что в сражениях целители практически не участвовали. Это мне «повезло» два раза сразиться с лоперцами под Сербано. Может быть, картинка взрывающегося человека, которую я до сих пор не мог выбросить из памяти, стимулировала меня на поиск подобного решения.
Пообещав учителю заняться разработкой узора бумаги для отображения сообщений, я отправился на последнее занятие по самообороне. Последним оно должно было стать два с половиной месяца назад, если бы не моя глупость с внедрением узора боевых навыков наставника. Когда после того случая я пришёл на занятие, неся своё тело, как хрупкую фарфоровую вазу, тысячу лет назад изготовленную в империи Сун, наставник сначала не понял, в чём дело, а потом, отсмеявшись, «обрадовал» известием, что теперь мне придётся адаптировать ещё и бой с оружием. Поэтому вместо того, чтобы через неделю объявить об окончании обучения, он продлевает его до конца весны.
В зале для занятий я увидел, что у наставника гость, который с интересом осмотрел меня с ног до головы и вынес вердикт:
— Как был жирным, так и остался. Я обещал тебе принять зачёт? Обещал. Продержишься против меня три минуты в рукопашной и три минуты с оружием — свободен. Нет — сам за тебя возьмусь, и тогда не обижайся. Я не такой добренький, как твой наставник.
Хранитель ничего не забыл и «держал руку на пульсе». Выяснив у наставника, когда у меня последнее занятие, пришёл выполнить обещание. В этом гибком и пластичном человеке лет сорока на вид невозможно было узнать прежнего старого хрыча, хотя свою язвительность он совершенно не утратил. На третьей минуте боя, когда, казалось, всё — сейчас меня дожмет многократно более опытный противник, ко мне пришло то состояние, которое я уже испытал в лабиринте.
