Сыскарь чародейского приказа - Коростышевская Татьяна Георгиевна (книги без регистрации .TXT) 📗
Я остановилась, перечитала уже написанное, размяла пальцы. Маменька желала знать о моем житье-бытье все в мельчайших подробностях, и я этому ее желанию старалась соответствовать.
«Марк Иренович приступил к съемкам фильмы, и судя по энергичности, с которой он начал, на премьеру можно будет покупать билеты к концу месяца. Газеты уже пишут про загадочного актера Ника Беса — восходящую звезду, которая будет разбивать сердца зрительниц своею жаркою гишпанскою красою. Ты же догадалась? Он анаграмму сочинил — Бесник — Ник Бес. Невзирая на будущую славу, в приказ он приходит отмечаться регулярно, иногда и до дому меня провожает. Шефа почему-то эти наши встречи немало ажитируют, но я — женщина взрослая и самостоятельная, сама разберусь, с кем мне после службы время проводить.
Кстати, о женщинах. Пришло мне на адрес приказа приглашение посетить закрытое заседание мокошь-градского клуба суфражисток. Я слегка робею, но думаю пойти, посмотреть на столичных своихидейных сестер. Говорят, графиня Головина на те заседания наведывается, и некоторые другие фрейлины.
Ты спросишь, откуда я об этом узнала? А когда нас в канцелярии государевой за дело о Пауке-убийце к наградам представляли, я в приемной с одним офицером разговорилась, а он, видно, желая в моих глазах осведомленной особой показаться, целый ворох сплетен на меня вывалил. От наших действий, оказывается, не одна вельможная голова с плеч слетела, — это я сейчас фигурально. Боярин Еськов, к примеру, в свое имение спешно отправился, отчего канцлер свое положение немало укрепил.
Ой! Я же тебе про то дело подробно еще не писала! Обер-полицмейстер Петухов снял с себя должностные полномочия и уехал от позора с семейством, куда — никому не ведомо. Сашеньку пока держат в скорбном доме, после суда, скорее всего, ждет ее пожизненная каторга и полное лишение магических сил, как и возлюбленного ее, Дмитрия Уварова. Ты скажешь, что за злодеяния надо их казнить? Я тоже так считала, хоть и не кровожадна, но Зорин мне объяснил, что лишение магии для чародея — это хуже смерти.
Ну, вот и все мои новости, маменька. В ближайшие вакации намереваюсь я к тебе приехать, соскучилась — мочи нет. Или, если будет твое желание, ты в столицу приезжай. Знаю, ты ответишь, что хозяйство твое требует ежечасного присутствия, но уж на пару неделек можно и отлучиться. Я свожу тебя на мороженое в наимоднейший ресторан, театр еще посетить можно и фильму посмотреть, а то мне здесь только обещают в фильмотеатр сопроводить, а с приглашениями не спешат. Засим прощаюсь.
Твоя верная дочь, чиновник седьмого класса чародейского приказа надворный советник Евангелина Романовна Попович.
P.S. Шеф говорит, что я единственный чиновник империи, которому удалось за неделю до следующего класса дослужиться. Говорит, что, если я собираюсь так же карьеру строить, быть мне рано или поздно первой женщиной-канцлером Берендийской империи. Шутит, конечно».
Дождь сек воздух холодными плетями, Крестовский запрокинул голову, ловя ртом капли.
— А сильный черт оказался. — Мамаев, подтянувшись на руках, вылез из стенного пролома. — Думал, он тебе голову откусит.
— Да, пасть там была что надо! — Семен расхохотался. — Хорошо, ты его вовремя развеял вместе с пастью.
Иван Иванович, появившись из пролома вслед за Эльдаром, пробасил:
— Что-то часто нам навские мороки попадаться стали. Не к добру это.
Семен покачал головой:
— Они своих чуют, вот и шебуршат. Третьего дня навское посольство в Мокошь-град пожаловало.
— Чего хотят?
— Вот нам с тобой, Иван, они и должны об этом рассказывать, — раздраженно бросил Крестовский. — Отчитываться обязаны.
— Что, Брют опять донимает? — встревоженно спросил Зорин, нисколько не обидевшись. — Что ему неймется?
— Я не понимаю, что ему нужно, — бросил Семен. — Игрушки в дочки-матери, то есть, простите, в сынки-папашки надоели мне до черта. Он же мне так и не объяснил, за каким лешим пытался с рыжей куртизанкой в «Саду наслаждений» свести.
— Это когда Геля андалузскую прелестницу изображала? — оживился Мамаев. — Наслышан, наслышан.
— Что она тебе рассказала?
— Не волнуйся, все, что утаила, я прекрасно себе вообразить смог, — Эльдар подмигнул. — Ну, не томи. До чего у вас дошло?
— Что… она… тебе…
— Это ревность. Спаси, Ванечка! — Мамаев отпрыгнул в шутливом испуге. — Да успокойся, Отелло, ничего она мне не говорила. Я андалузскую прелестницу допросил, Машеньку, пока мы с ней в госпитале здоровье поправляли. Кстати, милейшая барышня, жаль, что ее быстро куда-то перевели. А тебе, Семен, я бы посоветовал кота за хвост не тянуть, а ухаживать с усердием. Геля у нас существо трепетное, хотя и суфражистка, первый шаг она делать не будет.
— Это точно, — поддержал друга Зорин. — Мы же видим все, Семушка, замечаем, какими вы взглядами обмениваетесь, как вас тянет друг к другу.
— А еще, — Эльдар склонил голову к плечу, — когда нас в государевой канцелярии к награде представляли, кое-кто заметил, что кое-кто на нашу Гелюшку свой вельможный глаз положил. Причем первый кое-кто — это ваш покорный слуга, а второй — господин канцлер.
— Мы так и будем под дождем беседовать? — неприятным голосом спросил Крестовский.
— Так за чем у тебя дело стало? — участливо спросил Зорин, когда компания двинулась в сторону присутствия.
Навский морок изволил расшалиться в подвалах доходного дома в двух кварталах от чародейского приказа.
— Дело не во мне, — ответил Ивану Крестовский, — и даже не в ней, хотя некоторых ее реакций я ни понять, ни предсказать не в силах. Дело в Брюте. Он почему-то не желает рядом со мною спутницу видеть. Каждую нашу беседу он заканчивает увещеваниями, чтоб я на любовь размениваться не смел. Это ведь неспроста. А если он решит за Гелю приняться? Все помнят, что случилось с Евой стараниями его высокопревосходительства?
— Не хотела бы оказаться под венцом с Головиным, а также в его постели, так и не оказалась бы, — сказал Мамаев. — Думаешь, господину канцлеру есть что предложить нашей суфражистке? Думаешь, она на какого-нибудь графа купится?
— А если в этот раз Брют решится не подкупать, а силу вельможную задействует? Много ли надо провинциальной барышне без связей, без поддержки в верхах?
— Во-первых, Геля не просто телефонная барышня в присутствии, а целый надворный советник. А во-вторых, — Мамаев говорил с непривычной для него серьезностью, — у нее есть мы и ты, Семен Аристархович. Так что приводи себя в порядок и зови свою зеленоглазую Попович на свидание. А то, знаешь ли, уведут. Может, про Брютовы взгляды мне и показалось, но вот Бесник, к примеру, увести ее не прочь. А уж когда фильму с ним представлять начнут… Мне даже страшно подумать, какой серьезности соперник у тебя появится.
Крестовский улыбнулся и махнул рукой.
До конца присутственного времени он вполне успевал и с первым, и со вторым пунктом мамаевского плана, а также оставалось время заказать для барышни изящный цветочный букет в лавке, мимо которой они как раз проходили.
Юлий Францевич Брют тем временем вошел в полированные дубовые двери своих апартаментов, передал шляпу и трость ливрейному лакею, захватил с низкого столика прихожей стопочку личной корреспонденции и поднялся в спальню, по дороге успев скинуть сюртук на руки горничной.
— Как прошел день, Ю-и-ли-ий? — Женщина, возлежавшая на шелковых простынях кровати, тянула гласные. — Все о Берендии думаешь? Не бережешь ты себя, Юлий Францевич, ох, не бережешь.
— У тебя своей кровати нет? — неприветливо буркнул поименованный. — Сколько просил у меня не валяться. Ну же, Сикера!
— Это другое. — Красавица, а женщина была отменно хороша, сползла по шелковым простыням к изножью. — Здесь тепло, человечьим теплом все пропитано, а у меня кровь холодная, мне погреться хочется.
Юлий Францевич посмотрел на собеседницу. По виду — обычная баба, две руки, две ноги, голова. Правда, поговаривают, что нави под одеждой шипастый хвост скрывают, но проверять это канцлер не стал бы даже под угрозой разжалования. Сикера была навью, представительницей таинственной расы темных чардеев, обитающих за Мокшанскими болотами. Была она беглянкой, причем от чего и почему она бежала, Брют за годы их знакомства так и не узнал. А еще она была его самым верным соратником на пути к вершинам власти, жестоким, хитрым и бескомпромиссным, а еще советчиком, а еще, наверное, другом. Правда, за полезность ее канцлеру приходилось отдаривать соответственно. Вот, например, захотела Сикера себе сильного чародея в пару. Пожалуйте, организовал Юлий Францевич чародейский приказ в самом Мокошь-граде, самых наисильнейших магов под крыло собрал. Хотя зачем ей, змеюке, пара понадобилась? Говорит, время подошло. У нее вечно время подходит — то шкуру сбрасывать, то, вот, потомство выводить. А Крестовский ей для этого потребовался. Сказала — идеальный вариант. Только вот за полтора года все не получается их вместе свести — то у Сикеры линька, то у Крестовского роман, да и вообще звезды должны как-то по-особенному сойтись, а это редко получается. Хорошая возможность недавно представилась, да и ту профукали.
