Проклятые башни - Форсит Кейт (читать хорошую книгу .txt) 📗
Три дня без огня были действительно суровым наказанием, особенно потому, что их спальное место находилось так близко ко входу в пещеру и было таким беззащитным перед стихиями. Без огня они не могли ни обогреться, ни сварить еду, ни разогнать ночную тьму. Хранительница Огня не преувеличивала, когда говорила «Если вы не умрете».
Безостановочно дрожа в мокрой одежде, уже начавшей леденеть, Изабо изо всех сил пыталась выразить свое раскаяние. Хан’калил покачала головой, сказав отрывисто:
– Мой огонь, моя ответственность.
Порывшись в своем грубом деревянном сундуке, она вытащила из него сухую одежду и дала ее Изабо.
Первые несколько недель своего пребывания в Гавани прайда Изабо ужасно страдала от холода, поскольку отказывалась носить тяжелые кожу и мех, в которые кутались Хан’кобаны. Она сидела, завернувшись в свой плед и пытаясь унять дрожь, полная решимости ни за что не надевать шкуры убитых животных. Хан’калил на это только пожала плечами, хотя ее дети дразнили Изабо и обзывали «ульцеголовой» . Но теперь женщина настояла, сказав хрипло:
– Ульца не убивали, ульц умер, когда пришло его время.
Изабо кивнула и с благодарным жестом взяла ворох шкур. Она непременно умерла бы, если бы осталась в своей мокрой одежде. Действительно, Хан’калил сказала ей правду. Этот ульц умер от старости, а не под ножом.
Ульцев никогда не убивали, поскольку они были полезнее живыми – давали молоко и шерсть и тащили салазки, когда прайд покидал Гавань и отправлялся кочевать. Лишь когда ульцы умирали, их шкуры сушили и натирали жиром, чтобы делать из них водонепроницаемые штаны, куртки и плащи, которые носили здесь все.
Следующие три дня стали для них суровым испытанием. Лишь прижимаясь друг к другу в своих мехах, они могли спастись от замерзания. Изабо делала для всех жидкую кашу из зерен и трав, а когда они начинали дрожать слишком сильно, она давала Хан’калил и ее семье глоток целительного митана, который всегда носила в своем мешке. Жгучая жидкость согревала их тела и заставляла слабеющие сердца снова забиться быстрее. Лишь это помогло им пережить долгие темные дни своего наказания.
На третий день вечером Изабо подошла к Хранительнице Огня и распростерлась перед ней на полу, прося прощения за свою самонадеянность и невежество и протягивая дары – лучший нож Хан’калил с настоящим металлическим лезвием, горшочек травяного крема, который она сделала, чтобы облегчить боль в ревматических суставах Хранительницы Огня, и связку рыбы, наловленной детьми Хан’калил.
Хранительница Огня приняла дары и без единого слова и даже взгляда признательности сунула Изабо тлеющий уголь из своего костра. Изабо бережно отнесла уголь к спальному месту Хан’калил и принялась осторожно подкармливать его сухими листьями и прутиками, пока наконец не вспыхнуло яркое пламя.
– Эй, да никак это Финли Бесстрашный! Как дела, приятель? – воскликнул Ниалл, остановившись в дверях стратроуэнского постоялого двора, чтобы стряхнуть с плаща снег.
Молодой человек, пускавший к потолку кольца дыма, взглянул поверх них и поднял одну красивую бровь.
– Сдается мне, что я слышу рев медведя, – проговорил он задумчиво. – Похоже, мы действительно забрались в глухомань, если медведи бродят по деревням как хотят. Может быть, позвать на помощь? Нет, говорят, что если наткнешься на косматого медведя, лучше всего не шевелиться. Пожалуй, последую-ка я этому совету.
Он выпустил еще одно кольцо дыма и смотрел, как оно поднимается вверх и рассеивается под низким потолком. Хотя он был одет точно в такой же синий офицерский мундир, как и Ниалл, на его мундире не было ни единого пятнышка, ни морщинки, и он сидел на молодом человеке, как влитой. Его ботинки были из мягчайшей лайки, а плед скрепляла на плече алмазная брошь. Остроконечная бородка была аккуратно подстрижена, а волосы спадали на плечи шелковистыми локонами.
– Только посмотрите на него, прямо картинка. Можно подумать, мы до сих пор в Лукерсирее, а не на лесной опушке! Только не говори мне, что ты взял с собой лакея! – добродушно пробасил Ниалл.
– Ну да, – безмятежно отозвался Финли. – А что бы он стал делать, если бы я оставил его в Сияющем Городе? Просадил бы все свои заработки на девок и виски, как пить дать! Нет уж, пусть лучше едет со мной и честно отрабатывает свой хлеб. Кроме того, дорогуша, ты же не думаешь, что я сам буду чистить себе ботинки и расчесывать волосы?
Ниалл громко фыркнул и уселся рядом с Финли. Кресло затрещало под его тяжестью. Лиланте смотрела на них от дверей, ее плащ и капюшон были все в снегу. Через минуту она робко проковыляла внутрь, откинув капюшон, и на голых прутьях ее волос закачалась нисса. Молодой солдат, приподняв бровь, оглядел ее с ног до головы, но ничего не сказал. Когда в зал вприпрыжку вбежал Бран, бровь поднялась еще выше.
– Что это у нас здесь? – спросил он. – Ты теперь дружишь с волшебными существами, Ниалл?
Лиланте застыла на месте, а маленькая нисса угрожающе обнажила клыки. Ниалл откинулся на спинку кресла, попыхивая трубкой.
– Да, Его Высочество оказал мне честь сопровождать Леди Лиланте и клюрикона Брана в Эслинн. Они ведут поиск друзей и союзников, которые вполне могут склонить чашу победы на нашу сторону. Миледи, этот невоспитанный молодой человек – Лорд Финли Джеймс Мак-Финли, маркиз Таллитэй и Киркудбрайт, виконт Балморран и Стратрейр, единственный сын герцога Фалькгленского. Мы зовем его Финли Бесстрашный, поскольку он полный сумасброд и вечно лезет в самое пекло.
Молодой маркиз поднялся и отвесил Лиланте изящный поклон, коснувшись пальцами пола. Ее веснушчатое лицо вспыхнуло, и она серьезно кивнула, хотя и почувствовав насмешку. Похоже, даже в рядах собственных телохранителей Ри находились люди, не жаловавшие тех, в чьих жилах текла кровь волшебных существ.
– Не встречались ли мы раньше, милорд? – спросила она.
Он улыбнулся и ответил любезно:
– Что-то не припомню, миледи, а я уверен, что, встретившись с вами, я не забыл бы об этом.
Лиланте покраснела еще гуще, не понимая, насмехается ли он опять или говорит серьезно. Он подвинул ей стул, и она села, с недоумением глядя на молодого человека. Его мысли были тщательно защищены, и она не могла прочитать их, что само по себе наводило на тревожные мысли. Но ведь он был солдатом, привычным вести себя невозмутимо, поэтому она обернулась к огню, чтобы обогреться, а Лорд Финли налил им с Ниаллом горячего пунша с виски.
Всю осень они медленно колесили из одной деревеньки в другую, и Лиланте пользовалась этой возможностью, чтобы попутно беседовать с крестьянами о волшебных существах. Хотя в толпе находились такие, кто насмехался над ней, отряд солдат, стоявших навытяжку рядом с застывшими лицами, быстро отбивал у насмешников всю воинственность. По мере того, как осень склонялась к зиме, древяница чувствовала себя все более уверенно, а душевное волнение придавало ей красноречия, так что многие в толпе начинали раскаиваться в своей неприязни к волшебным существам. Сама же Лиланте обнаружила, что, дав волю своим долго сдерживаемым эмоциям, она обрела какое-то подобие покоя и даже удовлетворенности.
Однако, когда они покинули низины Рионнагана и вступили в Блессем, настроения изменились. С наступлением зимы они добрались до окраин Эслинна и укрылись от ранних метелей в деревушке Кроссмагленн на краю леса. Нервозность Лиланте вернулась, поскольку теперь она находилась всего лишь в неделе езды от Гленморвена, городка, где не так давно наткнулась на Главного Искателя. Местное население встретило их неприветливо, бросая на волшебных существ враждебные взгляды и оттаскивая своих детей подальше от Лиланте. Ниаллу Медведю пришлось воспользоваться данной ему властью, прежде чем хозяин постоялого двора позволил им остановиться под своей крышей, но прием тем не менее был очень холодным. Если бы не снежная тьма за окнами и не усталость, Лиланте настояла бы на том, чтобы продолжить путь, но вместо этого приняла миску с едой, которую с грохотом швырнули перед ней на стол, и печально отправилась спать.
