Эхо войны. - Шумилова Ольга Александровна "Solali" (хороший книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Прощайте, — я пересекла комнату в два шага, потянулась к двери и замерла от одного слова:
— Почему?…
Я обернулась и приподняла брови.
— Мне показалось, или здесь не нуждаются в моих услугах?… Что еще мне здесь делать? — слова срывались с губ, резкие до грубости, и именно это заставило остановиться. Я склонила голову в полупоклоне: — Прошу прощения. Мои слова и действия недопустимы для ватара, — я подняла глаза. — Поэтому мое нахождение на этой должности и не имеет смысла.
— Идите сюда, — комендант требовательно протянул ко мне руку, опустив голову, прикрыв тусклые глаза. Волосы длинными встрепанными прядями закрыли лицо.
Видимо, я шла медленно. Видимо, он боялся передумать. Потому что сам шагнул мне навстречу, стремительно, как делает бросок змея. На лоб неожиданной тяжестью опустилась чужая рука.
— Да, я трус, — с нажимом процедил мужчина. — Я действительно боюсь, что вы будите сниться мне всю оставшуюся жизнь.
Мир покачнулся, и пол стремительно ринулся навстречу.
Первая мысль была о том, что комендант уже дошел и до попытки умышленного убийства. Вторая — о том, что лучше бы он довел ее до конца.
Тело казалось стеклянной игрушкой в сетке трещин. Движение — и оно рассыплется в колкую труху.
Невыносимо зудела кожа, у затылка пульсировала практически незаметной на фоне остального болью шишка. Я открыла глаза и осторожно повернула голову, автоматически пытаясь почесать руки сквозь бинты.
Я сидела в кресле в приемной. Секретарши не было, поэтому вставать я не спешила, боясь, что со мной действительно что–то по–крупному не в порядке — слишком странно вел себя организм.
Пытаясь почесать попеременно шею, лоб и подбородок, я окончательно сбила бинты. Наматывать их обратно было делом муторным и нудным, которое я охотно передоверяла Ремо, но и хождение в «естественном» виде по коридорам нельзя считать гуманным по отношению к окружающим.
Я вытащила из нагрудного кармана зеркальце и увидела свое отражение.
Зеркальный кружок выскользнул из пальцев и с жалобным звоном упал на пол, расколовшись пополам.
Я осторожно наклонилась и посмотрела в разлетевшиеся половинки. Нет, не галлюцинация. Это действительно мое лицо, то, что было у меня раньше… С тонкими, почти неразличимыми ниточками шрамов. Единственное доказательство, что это действительно было…
Я принялась остервенело сдирать бинты с шеи, с рук… Даже закатала штанину — просто чтобы убедиться, на сколько хватило моего счастья.
Дальше все очень просто. И очень сложно. Поэтому я поднялась и пошла в амбулаторию.
Как выяснилось, я тоже трусиха.
На лице Ремо был написан шок. На немой вопрос я лишь развела руками: я действительно не знала, как это объяснить. Правда, скорее с моральной, чем с физической точки зрения.
Впрочем, все это уже не имеет значения. Я с улыбкой выслушала поздравления и заглянула к тем, кому повезло явно меньше.
У кровати Зимы, сжав тонкие руки на коленях, сидел Отшельник и что–то тихо говорил. Связист покорно слушал, ни разу не вставив ядовитый комментарий, хотя по лицу можно было подумать, что его призывают не иначе как пойти нянечкой в детский сад. В дверях в шоке застыла Тисса, с изумленно вскинутыми бровями созерцая эту противоестественную картину.
Я хмыкнула и тихо дала задний ход, пока мое присутствие не стало очевидным. В соседней палате, впрочем, тоже было людно, но я осталась.
Лаппо, похоже, вместо адаптации нашего колониста последний час травил ему какие–то сомнительные байки — при виде меня чувство вины явно проступило на улыбчивой мордашке.
— Расслабьтесь, рядовой, мы не на фронте, — я с притворным вздохом уселась на соседний стул. — Да и я тебе больше не начальник. Отнес рапорт?
— Да. А… — тут он, наконец, понял, что именно во мне было не так. На меня пролился очередной дождик из поздравительных словес. Недоуменно разводить руки и благословлять небеса пришлось вторично.
— Как вы? — спросила я у того, к кому, собственно, пришла.
— Ничего, — тихо ответил ремен. Говорил он на сильно устаревшем всеобщем, который, видимо, и сам знал не слишком хорошо, поэтому понимала я его с ощутимым трудом. — Всего лишь анабиоз. Мне сказали, что на корабле больше… не выжил никто? — мужчина внимательно посмотрел на меня.
— К сожалению, по всей видимости это так. Проверить, не находится ли там кто–нибудь в таком же состоянии, что и вы, мы не могли, а больше… Если бы после нападения остались выжившие, думаю, корабли Солярики в свое время здесь бы встретила ременская колония.
— Эта планета… Деррин… Разве она не была уже колонизирована? Уже… — он запнулся. — При нас?
— По официальным реестрам колонизации — нет, — удивленно ответила я. — Да и по временным рамкам тоже. Почему вы так решили?
— Мне показалось… Не обращайте внимания, — он опустил голову и о чем–то задумался. Я пожала плечами и вдруг вспомнила о том, что стоило сделать в первую очередь.
— Извините, что забыла сделать это раньше, но… Как вас зовут?
— Шеско. Шеско Тауче. — ремен нахмурил белесые брови и спустя несколько секунд сказал: — Ведь это военный форт? Вы… собираетесь вернуться?…
Я не спросила, куда.
— Если бы решала я, то вернулась бы, с ротой солдат. Но такие вопросы вне моей компетенции.
— Не возвращайтесь, — он подался вперед, привстав с постели. — Он убьет вас. Даже с ротой солдат.
Я не спросила, кто.
— Шеско… Прошла почти тысяча лет. И солдаты, и оружие теперь другие.
— Вы не знаете, о чем говорите, — он покачал головой.
— Я–то как раз знаю, — вздохнула я. — Но если я что–то упустила при личном общении с упомянутой вами личностью, восполните этот пробел.
— Вы… видели его?… — голос ремена замер. Он смотрел на меня расширившимися глазами, в которых вдруг мелькнуло… сочувствие? — Он ведь обращался? И…
— И. В том–то и дело, — я забарабанила пальцами по колену. — Он немного неверно выбрал образ. Я так понимаю, это был вожак стаи?
— Нет. Не знаю… — Шеско медленно покачал головой. — Но больше мужчин…самцов на охоту не выходило. Мы думали, что он защищает их матку, королеву, но сейчас, когда вы сказали… Мне еще тогда показалось, что он управляет остальными самками, но…
— Но вы ремен. И на тот момент у вас был матриархат и соответственное мышление. Я знаю.
Он изумленно вскинул брови. Ясно, еще не сказали. Я улыбнулась, посоветовала получить всеобъемлющую культурологическую и историческую справку у собственного врача, и, степенно раскланявшись, удалилась.
На этот раз я дошла до казармы. И даже легла спать, как и советовал Ремо, вот только сделать это стоило до похода в амбулаторию, а не после.
Вожак, значит… Вот как…
Всего десятка минут мне не хватило, маленького запаса прочности, чтобы оставить этот рой без головы. Рой без матки распадается и погибает, и есть шанс, что он выполнял ее роль.
Перед глазами проносятся застывшие кадры, и я со скрытым мазохизмом смотрю на знакомое лицо, внезапно оказавшееся так недостижимо близко. Недостижимо для оригинала… Поднялась бы у меня рука? Да, но достаточно ли быстро?…
Я проваливаюсь в сон быстрее, чем ожидала, может быть, поэтому и вижу то, чего видеть не хотела.
Молодой военный в щеголевато наглаженном лазурном мундире многообещающе улыбается, отвешивая изящный поклон дочери посла. Глазами он говорит лучше, чем словами, редкими для сола темными, почти черными глазами.
По мне взгляд этих глаз скользит равнодушно.
— Моя жена. Орие.
Я молча киваю роскошной, ухоженной красавице. Опять. Опять… Боги мои, ну сколько же можно!
Попытка увести мужа в другой конец банкетного зала неожиданно легко удается. Он оборачивается всего раз, но этого хватает, чтобы все стало ясно.
Наверное, меня уже не грызет ревность. Наверное, я устала. И то, каким взглядом он провожает работницу ресторана, уже, пожалуй, не имеет особого значения.
