Ведьма на работе - Гринь Анна Геннадьевна (книги серии онлайн txt) 📗
Подойдя ближе, я сообразила, что дверь открыта не в библиотеку и не в комнату-склад со всяким барахлом.
— Вась, слушай… — притормозив, обратилась я к кролю. — Похоже, последняя дверь открылась.
Кролик молча обскакал меня и сунул мордочку в щель.
— Что там?
— Коридор, — отозвался ушастик и приналег, пытаясь прощемиться внутрь. — Темный коридор.
Немного помедлив, я осторожно толкнула дверь и вслед за зубастиком вошла внутрь. Лампы, стоило повернуть ручку, тускло вспыхнули, осветив начало длинного и очень пыльного коридора.
— Да, коридор… — шепотом согласилась я. — Еще одно странное помещение на мою голову.
Чуть-чуть помявшись, я сделала несколько шагов вперед, осматриваясь по сторонам. Коридор был довольно узкий, не больше полутора метров шириной, и такой длинный, что его конец терялся где-то очень далеко впереди. Потолок своим кружевом заткали пауки, паутина же клочьями свисала со светильников. Все кругом покрывал толстый слой очень светлой пыли, немного похожей на пепел. Пыль покрывала светильники, стены и даже паутину, толстым ковром лежала на полу. Пылью были покрыты и картины, почему-то не висевшие на стенах, а стоявшие вдоль них через каждые пару метров.
Сквозь слой пыли изображение на полотнах не просматривалось, так что я осторожно подняла одну из картин и встряхнула ее. Воздух тут же заволокло пылью. Мы с Васей в унисон зачихали.
— В других комнатах не было так грязно, — чихая, хлюпая носом и смахивая слезы, пробормотала я себе в рукав, когда осело первое пылевое облако. — Чем это место отличается от других?
— Не знаю, — ответил мне кроль, прыгая вперед и собирая своими лапками и попой столько пыли, что за ним уже тянулась целая пылевая мантия.
— Вась! Васька! — окликнула я кролика. — Подожди. Ты сейчас так извазюкаешься, что тебя потом мыть придется.
Но зеленый меня не услышал, продолжая собирать толстой пятой точкой пыль и оставляя позади себя чистенькую полосу на паркете.
— Как же грязно, — прошипела я и повертела в руках картину.
Та была довольно большая, но легкая, в узкой, очень простой раме. Я глянула на другие картины, убеждаясь, что все они — где чуть больше, где чуть меньше — примерно одного формата.
— Метр на полтора чего-то пыльного, — сказала я, разглядывая едва различимое изображение. — Пейзаж? Или не пейзаж?
Пыль настолько въелась в холст, что стала его частью. Складывалось ощущение, что мир по ту сторону изображения заволокло туманом, и тот отчаянно сопротивляется, не желая уходить.
— Так пейзаж? — снова спросила я, хотя очертания едва угадывались.
Казалось, что я смотрю на какое-то возвышение, сложенное не то из камней, не то из чего-то похуже. Среди едва различимых обломков торчал погнутый рыцарский шлем, на котором с поднятым мечом стоял человек. То ли человек был маленьким, то ли шлем — очень большим, но пропорции наводили на мысль о фэнтезийном сюжете картины. Туман, застилавший всю верхнюю часть холма и небо, в какой-то миг напомнил мне огромного бело-серого волка с оскаленной пастью.
— Причудливо, очень причудливо, — пробормотала я и поставила картину на пол. — Вася, да остановись ты!
Кролик протопал довольно далеко вперед и замер у одной из картин.
— Не все изображения такие пыльные, — сообщил он мне. — Есть и почище. Посмотри.
Я подошла и уставилась на очередной пейзаж, на котором художник изобразил дворик среди красно-коричневых кирпичных домов. Дворик был маленьким, выложенным серыми и бежевыми плитами. Невысокую стенку, отделявшую двор от шумных людских муравейников, оплетали густые ветви плюща. Плющ разросся так густо, что забрался и в неработающий фонтан в центре дворика, упрятав в заросли из темно-зеленых, блестящих на солнце листочков статую поймавшей рыбку кошки. Кошка взирала на зрителя одним глазом и выглядела настолько довольной и хитрой, что мне показалось, будто она в любой миг может моргнуть и вильнуть спрятанным среди листвы хвостом.
— Тут много такого, — прыгая от картины к картине, сказал Вася. — Сплошные пейзажи.
— Угу, но меня больше пылища волнует, — заметила я, приседая перед следующим изображением.
Это снова был пейзаж. С высокого холма открывался вид на широкую долину и текущую по ее дну реку. Вдоль изгибов реки теснились полуразрушенные каменные строения из светло-серого, почти белого камня. Хотя, естественно, я не могла слышать звуки внутри картин, но я кожей ощущала те тишину и запустение, которые запечатлел художник. Был ли это просто удачный день или художнику повезло найти подобное заброшенное местечко, но я почти вживую видела и этот холм, и долину, и медленно текущую в широких берегах сильно обмелевшую реку с искрящейся на солнце водой, и густые заросли кустарника на той стороне. И чувствовала замерший ветер, и полдень, длящийся многие и многие дни, а то и годы. Столетия.
— Странное чувство… — прошептала я и посмотрела на следующую картину. На ней тоже был пейзаж. Чуть приглушенный из-за пыли, прекрасный, но… замерший. И совершенно пустынный.
Я поднялась и прошлась вдоль десятка картин. Среди них лишь на одной было изображение какого-то человека, но он терялся то ли в тумане, то ли в прилипшей к холсту пыли.
— На этих картинах почти нет живых существ, — заметила я кролику. — Так странно. Все они… какие-то пустынные. И печальные. Словно это целая галерея заброшенных миров.
— Да нет, — отмахнулся Вася. — Не заброшенных. Тут вот какой-то город! Хотя нет, постой… Да, я не вижу людей. А тут лишь какая-то тень. Не очень ясно… Хм…
Я двинулась следом за кроликом, рассматривая картину за картиной.
— Слушай, ты же говорил, что предыдущая ведьма именно через эту комнату смогла попасть домой, — спохватилась я. — Да?
— Да, — согласился Вася. — Но я знаю обо всем произошедшем лишь в общих чертах.
— Это как?
— Видишь ли, — тоном учителя начал зубастик, — я знаю, что ведьма сбежала, знаю, что через этот коридор, и знаю, что домой. Но я ведь не камера слежения, чтобы хранить в своей памяти каждое ее действие. Я знаю, что она сюда вошла. И знаю, что сейчас она в Первом мире.
— Такое впечатление, что ты не так уж много знаешь, — фыркнула я.
— Да, — с тенью обиды выдохнул Вася. — Я не все знаю. Но я знаю довольно много.
— Лучше бы в твоей голове хранилось поменьше, но зато более важных сведений, — проворчала я. — А то про пятые точки, отношения и тому подобную дребедень ты рассуждать можешь сутками!
— Я зеленый плюшевый кроль, — поджав уши, заметил Вася. — А не какой-то великий монах из какого-нибудь горного храма. И оживила меня ты. Каким оживила, такой и получился.
Я поджала губы и промолчала.
Да… Оживила на свою голову. Не счастьем Федориным обзавелась, а маленькой ушастой проблемой.
— Так что это за место? — через пару минут, рассматривая очередную картину, примирительно спросила я.
— Странное место, — отозвался кроль, прыгая дальше по коридору. Пыль к его пухлой попе больше не липла, начав отваливаться от шерсти клочьями при каждом скачке. — И картины странные.
— Я догадалась. В этом доме в принципе ничего нормального не бывает. Все очень странное и необычное. Книги — не совсем книги. Вещи — не совсем вещи, — проведя пальцем по раме, пробормотала я. — Тут уж как пить дать, что картины — не совсем картины.
Кролик кивнул и замер рядом со следующим полотном, привстав рядом с ним, как суслик.
— Нужно тут прибраться, — сказала я, поднимаясь и возвращаясь к двери. — Хотя бы метров на двадцать вглубь, а то, чувствую, пыль из этого коридора обязательно просочится наружу и захватит весь дом.
Пока я ходила за веником, ведром с водой и тряпками, Вася успел собрать еще больше пыли, превратившись из зеленого в серого кролика.
— Давай-ка мы тебя отряхнем, — проворковала я, поднимая зубастика за уши.
— Пусти! — потребовал кроль. — Я вот ту картину рассмотреть хотел. Дора, пусти!
Я полуобернулась, чтобы полюбоваться на полотно, привлекшее внимание Васи, и удивленно присвистнула:
