Конан и день льва (CB) - Евтушенко Валерий Федорович (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
Повернувшись к Нумитору, Ульрик отрывисто крикнул:
— Чувствую какую-то западню, волчьи ямы или что-то в таком же духе, но для установки действительно опасных ловушек у них не было времени. Все это детские игры!
Он повернулся назад и, выхватив меч из ножен, взмахнул им в направлении противника, подавая сигнал к атаке. Всадники прибавили темп, перейдя в полный галоп, и несколько мгновений спустя обогнали своих командующих. Нумитор и Ульрик наоборот снизили скорость коней, чтобы, оставаясь позади, следить за всем ходом сражения и подавать необходимые команды, хотя обычно в этом и не было особой нужды, каждый солдат, десятские и сотники знали, что им надо делать. Еще минуту спустя панцирная конница понеслась бешенным галопом, выставив вперед копья, всадники в передних рядах пригнули головы низко к холке лошадей, опасаясь стрел. Действительно, это было сделано вовремя, так как по команде Аримунда боссонские лучники произвели первый залп. До первых рядов конницы оставалось больше трехсот шагов, поэтому особого вреда стрелы не причинили, но заставили всадников еще теснее прижаться к гривам коней и пустить их в карьер. Из-за этого они не сразу увидели, как внезапно центр построения мечников стал стремительно пустеть по ширине примерно двести шагов. Пехотинцы стремительно разбегались в стороны, открывая взгляду то, чего никто из всадников не ожидал увидеть. Королевские воины не хуже принца и графа Ульрика догадывались о том, что повстанцы устроят перед фронтом своего войска какие то ловушки, но никто и помыслить не мог, что они срежут подножие холма таким образом, что получилась стена высотой в рост человека, на которую и нацелился удар панцирной конницы. В двадцати шагах от края среза стояли густые цепи лучников, которые безнаказанно открыли частую стрельбу из луков по всадникам почти в упор, оставаясь недосягаемыми для их копий и мечей.
Первые ряды королевских всадников слишком поздно заметили ловушку. Тот инженерный трюк под названием эскарп, который придумал Конан, стал применяться при ведении войн лишь тысячелетия спустя после Хайборойской эры. Гениально предвосхитив мысль будущих военных инженеров, киммериец предложил не только срезать подножие холма, но и углубить почву под образовавшейся стеной. Поэтому, не сумев удержать стремительный бег лошадей, всадники врезались прямо в земляную стену, ломая копья, сваливаясь с седел на землю и калеча лошадей… Последующие ряды, как это бывает в конных сражениях, неслись вслед на первыми, не глядя вперед, поэтому тоже остановить своих коней не смогли, а кто и успел это сделать, уйти в сторону все равно не сумел, сметенный накатывающимися задними рядами. Боссонские лучники участили темп стрельбы, промахнуться по скопившейся у стены массе всадников было невозможно. Хотя стрелы у всех почти закончились, с вершины холма уже бежала толпа обозной челяди, неся в руках новые наполненные колчаны. Мечники, нарочно распахнувшие свой центр, уже вступили в бой с аквилонской конницей, оказавшейся беззащитной перед ними. Прикрываясь щитами от удара сверху, мечники подрубали ноги лошадей и вспаривали им животы. Лошади с ржанием и грохотом валились наземь, подминая собой всадников. На помощь уже подошли две колонны их товарищей с флангов, сжав вражескую конницу и не давая ей вырваться из захлопнувшейся ловушки. Ситуация для аквилонцев складывалась тем хуже, что сражаться могли только крайние ряды всадников, лишенные ударной силы брони коней и копий, и довольно слабые в бою с мечниками, профессионалами боя на мечах.
— Пора, граф, — положил киммериец руку в латной перчатке на плечо Троцеро, — давай команду своим рыцарям.
Троцеро отсалютовал командующему клинком и указал им в сторону королевского войска. Его тяжелая кавалерия, изготовившаяся к бою на обратном скате возвышенности, понеслась вперед, огибая холм. Просперо тоже подал сигнал к атаке своим всадникам и они, набирая ход, вылетели с другой стороны холма, нацелившись на правый фланг приближающихся королевских копейщиков и мечников, которые из-за спин своей конницы не видели происходящего, и только чувствовали, что атака панцирных эскадронов почему-то внезапно захлебнулась.
Троцеро и Просперо, спустившись с вершины холма, возглавили своих всадников и повели их бой, направляя удар конницы во фланги пехоты противника.
— Что во имя Эрлика там происходит? — вскричал Нумитор, осаживая коня. Из-за клубящегося облака пыли впереди, ему ничего не было видно. Сюда доносился лишь звон оружия, ржание лошадей и вопли раненых.
— Лучники стреляют не переставая с вершины холма, словно у них колчаны сами наполняются стрелами, но нашей конницы я не вижу! — крикнул в ответ Ульрик. — Там случилось что-то неожиданное. Могу сказать лишь, что-то пошло не так!
Между тем, стрелы боссонских лучников не кончались, обозная челядь подносила им все новые и новые колчаны. Через двадцать минут боя вся королевская рыцарская конница и две трети остальных всадников полегли вместе с конями, словно снопы на поле ржи или ячменя. Крики раненных, дикое ржание коней, лязг ударов мечей о броню, сгустились над полем брани в одну ужасную какофонию. Алая кровь, смешиваясь с грязью, неслась с возвышенности, образуя болото, в котором вязли лошади еще живых всадников. Правда, теперь они уже оставались за пределами досягаемости стрел боссонских лучников, но зато их яростным напором теснили мечники прямо на собственных копейщиков, во фланги которых уже ударила повстанческая конница. Шестнадцать тысяч клинков обрушились на вражескую пехоту, словно все сметающий на своем пути ураган. Ударная сила закованных в броню рыцарей Троцеро с копьями наперевес, помноженная на скорость их коней, в мгновение ока разметала копейщиков и мечников врага, в противоположный фланг которых врезалась конница Просперо. Пуантенец, как всегда мчавшийся в бой с ужасной улыбкой на лице, в развевающемся за спиной алом плаще, рубился в первых рядах своих всадников, словно многорукий грозный демон-вестник смерти, вынырнувший из глубин преисподней собрать обильную жертву богам царства мертвых.
На поле боя все смешалось в одну огромную кучу людей и коней. Численное преимущество королевских войск было ликвидировано гибелью почти всей их конницы, а мечники и копейщики, окруженные со всех сторон рыцарями Пуантена и всадниками Просперо думали уже не о победе, а о том, как унести ноги. Поэтому многие, побросав оружие, поднимали руки, сдаваясь на милость победителей, другие пытались вырваться из живого кольца и убежать.
Конан, наблюдавший эту картину разгрома королевской армии, обернулся к Паллантиду, стоявшему немного позади на гнедом жеребце.
— Пора и нам! — сказал он, направив своего вороного вниз с холма. Паллантид, выхватив меч, подал знак следовать за ним и пятьсот рыцарей, личная гвардия киммерийца, укрывавшихся до этого за обратным скатом возвышенности, понеслись вперед за своим командующим.
Огибая поле боя, местами превратившееся в кровавое болото Конан устремился туда, где он своим ястребиным зрением с высоты хома разглядел принца Нумитора и графа Раманского. Они оба находились позади своих мечников, пытаясь хоть как-то организовать оборону, не рассчитывая уже на победу, но надеясь, хотя бы отступить с большей частью людей в свой лагерь и дождаться там подхода Черных Драконов.
Нумитор, заметив приближение какого-то отряда конных рыцарей, впереди которых на могучем черном жеребце скакал настоящий великан, сразу понял, кто ведет их в бой.
— Это сам мошенник! — крикнул он Ульрику. — Клянусь Эрликом, я с ним сейчас разберусь!
Он сжал острогами бока коня и помчался вперед. Его личная гвардия устремилась за ним. Конан тоже заметил Нумитора и его жеребец, перейдя в карьер, стрелой понесся навстречу принцу. Они оба далеко опередили своих гвардейцев и, промчавшись рядом, едва успели обменяться ударами мечей. Сразу же развернув коней, они съехались снова, но теперь уже подъехали друг к другу почти шагом, грозно помахивая мечами. Нумитор учился фехтованию у лучших мастеров Аквилонии, поэтому не сомневался в своей победе. Он сделал знак подскакавшим гвардейцам, чтобы те не вмешивались в поединок, Конан подал такой же знак Паллантиду. Гвардейцы остановились в отдалении с обеих сторон, наблюдая за схваткой. Первым нанес удар Нумитор, целясь в голову киммерийца, но тот легко отразил его, подставив свой меч. Затем каждый поочередно нанес серию ударов, которые его противник отразил с легкостью. Кони, кружась один воде другого тоже пытались впиться зубами друг другу в горло, но им мешали трензеля и броня. Внезапно вздыбив жеребца, принц с огромной силой размахнулся мечом и заплечным ударом попытался разрубить шлем Конана, но, хотя его меч только скользнул по стали шлема и плечевой броне, киммериец все же пошатнулся, удар был сильным и на мгновение вывел его из равновесия. Принц тут же попытался обрушить на голову врага новый удар, но Конан успел подставить меч и отразил его. Враги сражались все яростнее, закипая гневом от того, что оказались равными в искусстве фехтования. Кони кружились друг возле друга, но удары ни кимерийца, ни принца не достигали цели. Так продолжалось уже минут пятнадцать и у принца стало заканчиваться терпение. Он злился, кровь прилила ему к лицу, яростный взгляд готов был испепелить своего противника. Конан тоже разъярился, но сохранял хладнокровие, пытаясь отыскать слабое место в обороне принца. Он ускорил темп и понял, что поступил правильно, несколько ударов Нумитор отразить не смог и вмятины от меча киммерийца остался на его латах. Еще более ускорив темп, Конан обрушил на противника серию ударов-финтов, имея намерение, завершить ее мощным заплечным ударом по шлему противника. Все у него получилось, как и было задумано, только меч лишь скользнул по шлему, а вся сила замаха пришлась на плечо, закрытое броней. Нумитор покачнулся, но в седле удержался, а меч Конана разлетелся на части и в руке у него осталась только гарда. Какое-то мгновение, он с недоумением рассматривал обломок меча в своей руке и в это время услышал возглас Нумитора:
