По зову полной Луны (СИ) - Ковалёв Максим (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
— Грусть грызёт что-то. Вроде и не с чего, а грызёт, — спустя какое-то время добавил Лопух.
Снаружи на высоких крепостных стенах несла ночную вахту стража, только и мечтающая поскорее завалиться в постель. В углу скребла мышь, а ветер где-то вдалеке тихо звенел неведомыми цепями. Мир и покой. Спать бы да спать в своё удовольствие.
— Погода в этом году за нас. Теперь всё быстро развернётся, — прошептал белокурый. Ему хотелось поговорить. Неважно о чём, только бы забыть про торчащую в окне луну. — Листья распустятся. Птицы из южных краёв возвратятся.
— Угу, — промычал Лопух, почесав уже прилично отросшую бороду. — Хорошо будет. Я с детства люблю, когда весна приходит. В деревнях станут огороды с полями засаживать. Траву сухую жечь. Я тоже раньше жёг… Вот распутица сойдёт, и мы по своим делам двинем. Скоро уже.
— Знаю.
— И я знаю. До этого спокойно жилось. Поход, так поход. Давно руки чешутся и по недомеркам, и по деревяшкам. А тут не спится. Лежу, думаю, как оно у нас всё выйдет. И выйдет ли вообще.
— Как выйдет, так и выйдет, заранее не предугадаешь. Когда доберёмся до Чащоб, там и разберёмся… Слышал, как в бане один родом из тех краёв рассказывал, что в тамошних лесах сплошь худое место на худом? Некоторые откровенно побаиваются идти. Хотя никто ничего толком объяснить не может. Всё на какие-то недобрые поверья ссылаются. Странно.
Лопух хмыкнул:
— А ещё говорят, будто те из великанов, кто по осени не успел через Корабель перебраться, одеревенели и в землю корни пустили.
— Ничего, солнце пригреет, они и проснутся. И снова потопают к реке. Что-то их за неё тянет. Что-то очень для них важное.
Извечная тема споров, казалось, совсем поистрепавшаяся за минувшую зиму, с первым весенним теплом обретала новую остроту. Вся крепость жила в ожидании скорого «выступления».
Юлиан привстал с койки.
— У Чистых Вод великаны нас, считай, мимоходом помяли. Деревня попалась им на пути, а мы взялись её защищать. Но напав, ярость сдерживать не стали, дали себе волю.
— Что-то мне не показалось, что они зашли туда мимоходом.
Юлиан вздохнул и поёжился, спиною ощущая стылый взгляд луны. Даже теперь, по прошествии месяцев, воспоминания об их схватках с древнями, а затем и карлами, стояли перед глазами, как только случившиеся.
— Может и так. Столько уж догадок навыдумывали о том, куда и зачем они идут. Но когда командование темнит, лишь и остаётся надеяться, самим во всём разобраться.
— Ну, что ты опять. — Лопух завозился, подбивая подушку. — И Шрам, и мэтр Кроули, и даже господин Аргуст — обычные люди. Да, не без своих заморочек, но что с того? Им положение велит. И нечего тут тайны наворачивать. Ясно ж, древни — враги, карлы — ещё большее отребья. Значит, пойдём бить и тех, и тех. Теперь-то силёнок хватит. А с чего вдруг всякая нелюдь вздумала набеги на наши земли устраивать, то пусть маги с умниками шишколобыми разбираются. Им за это деньги платят.
Сделав данное глубокомысленное заключение, Лопух улёгся на спину, вытянув руки поверх одеяла. Потом, как и Луи, сбросил его с себя. Размеренно засопел.
Юлиан не мог согласиться с простецкими выводами приятеля. Такая уж у него натура, подозрительная… А может, действительно, нет никаких тайн? Стечение обстоятельств одно к одному. Только, отчего ж на душе так муторно? Почему командор объявил, что для похода в Чащобы он намерен вновь взять отряд всего в три сотни. И ни о каких тысячных легионах, призванных стереть гадкое племя карлов с лица земли (как то всем мечталось по осени), речи не идёт. Дескать, в Пустоземелье продолжались волнения и в любой момент могла потребоваться срочная переброска сил на Рубеж, потому войска должны ждать вызова в военном лагере.
Таким образом, то, что на отосланную Догвилем просьбу Швабрю позволил им провести зиму в Жести, дабы отправиться и в весенний поход, стоило считать огромной удачей. Дваро оставался пониженным до звания десятника и назад на родную Стену уже не больно-то рвался. Тем более, на совещания он ходил наравне с местными сотниками и старина, очевидно, всецело проникся обсуждаемыми там идеями. Шрам же относился к приведённым им в крепость стражникам, как к своим рыцарям. Словом, они были в Жести и вместе с другими отобранными десятками готовились к походу по «разведке пограничных территорий вдоль левобережья Корабели, с целью выявления случаев проникновения на них древесных великанов, а также разбойничьих шаек племени карлов».
Юлиан лежал, смотрел в окно и мысленно рассуждал сам с собой. Последнее время за ним такое водилось.
На Стене, значит, люди требуются, а там, куда идут они, можно обойтись небольшим отрядом. Снова небольшим. И без громкой огласки. Здесь дело личной чести для всякого, носящего эмблему Чёрной Розы. Вот покончат они с ним и тогда уж займутся разбушевавшимся Пустоземельем. Таков был «общий план», что неизвестно кем и когда стал озвучен, но всеми негласно одобрялся.
То обстоятельство, что маршал Севера вместо участия в подготовке Стены к обороне безвылазно засел в Жестянке и на пару с мэтром-магом и господином маэдо строит некие секретные планы, казалось Юлиану, по меньшей мере, неправильным. Конечно, в помощь гарнизонам порубежных крепостей ещё зимой отправилось сколько-то отрядов рыцарей Розы. Остальные были наготове и, как только просохнут дороги, готовились выдвинуться следом. С уже ушедшими мэтр, отослал почти всех своих магов, а заодно и представителей Ордена, что прибыли в Жесть из столицы, обеспокоенные тревожными вестями. Сам он ехать на Стену «пока» не собирался.
Что же, для командора месть недомеркам и выяснение причин великанского «переселения» являлось большей важностью, нежели защита имперских земель от опасности нового Нашествия?
Несмотря на попытки рассуждать здраво, Юлиан чувствовал, что… Что? Он даже не мог подобрать подходящего определения. Но, что происходило нечто странное, — это точно.
И как с этим связанны древни? Или уродцы-карлы?
Командор и еже с ним, вероятно, знали правду. Они-то знали.
Юлиан потёр веки. Мысли путались, в голову словно набили мокрой шерсти. Полнолуние. Ночь бессонного бреда. Луна лезет в окна и превращает людей на койках в алебастровые скульптуры. Кажется, в её сиянии можно утонуть, захлебнуться.
Скорее бы уже рассвет.
— А помнишь, как прошлой весной мы напились, и кто-то лампу разбил? — спросил Лопух. Он, оказывается, ещё не спал. — Стол с лавкой загорелись. А шутники из соседней казармы как специально тогда дверь с улицы подпёрли, чтоб было не выйти, если кому из нас ночью по нужде приспичит?
Юлиан с радостью поддался возможности отвлечься.
— Да. Такое до самой смерти не забудется. Страху натерпелись — жуть. Потом Догвиль весь десяток жалования лишил.
— А мне ещё и в ухо дал… В конце месяца срок выходит. Будем мериться.
— Какой срок? — Юлиан спросил и сам вспомнил, о чём речь.
— Тот самый. Я и так ему уже дважды продлевал, сначала ведь уговор только на зиму был. Хватит. Будем выяснять, у кого борода с усами роскошнее. Этот вон, что развалился, как дохлый осёл, мне серебряный должен. Я ему сказал, чтоб готовил. Тут ведь и судить нечего. Его укропины годятся только народ смешить.
— Над вами уже весь гарнизон ржёт, — улыбнулся Юлиан.
По условиям спора ему было выбирать победителя. И он всеми силами делал вид, что пока не определился окончательно. Дабы не расслаблялись. Ещё в середине зимы Луи по собственному желанию перевёлся в десяток Догвиля, и теперь за его состязанием с Лопухом следила едва ли не вся крепость. А уж как эти двое по утрам хорохорились, каждый расхваливая свою «поросль», — живот от смеха надорвать можно.
— Пусть ржут, мне не жалко. Я с того серебряного ещё пива всем выставлю. Так и быть, расщедрюсь.
Как говорится, утро вечера мудренее, а уж ночи подавно. Они, в конце концов, солдаты. Значит, возникающие проблемы должны решать строго по мере их поступления. Армейская жизнь — штука в сущности несложная, если всё делать по уставу, не ища себе лишних сложностей.
