Право на возвращение (СИ) - Крутских Константин Валентинович (книги .TXT) 📗
— Слушай, и еще один вопрос, — произнесла я — А почему твои шестерки такие уродливые?
— Потому, что я ненавижу людей за то, что они отвергли английский, разве непонятно? Я хочу, чтобы меня окружали создания, непохожие на них. И как только мы уничтожили бы, людей, все роботы признали бы наше могущество и покорились бы нам! Все… покорились… все…
Он постепенно замолк, хотя голосовой генератор продолжал работать. Челюсти застыли в немом крике, глаза остекленели.
— Ну вот, кажется, ракеты подействовали. Путь на Землю свободен. — произнесла Амальтея и принялась крутить колесо дверного замка.
Эпилог
Телефонный звонок заставил меня выронить мокрую тряпку, которой я только что протирала золотистую резиновую рыбку, подаренную папе моей бабушкой на шестнадцатилетие. Она находится на видном месте — высоко на шкафу, поэтому протирать ее приходится нечасто. Но сегодня как раз настала пора для самой-самой генеральной уборки — я готовлю квартиру к возвращению моих родных! И хотя считается, что пыль происходит, в основном, от кожи людей, за прошедшее время ее все же накопилось — будь здоров!
Сегодня с самого утра я лихо управлялась с пылесосом, различными щетками и тряпками, наслаждаясь тем, что левая рука больше не болит. Ее починили первым же делом, в мастерской Володи Немцова, хотя и по-прежнему без него самого. Доклад в ООН о нецелесообразности болевых ощущений у роботов я сделала, но все же оставлять ли их мне самой, пусть решает папа. Наверное, прижмет меня к себе, будет баюкать мою руку и просить прощения за свою недальновидность. Но все равно путь решает именно он.
Надо ли говорить, что за время, прошедшее с момента нашего возвращения на Землю, я стала знаменитостью. Мне самой это было не особо нужно, однако, пришлось давать показания обо всем случившемся, и это не могло не просочиться в прессу. И тут я снова почувствовала наше преимущество над людьми. Никто из роботов не обрывал мой телефон, не останавливал меня на улице, не просил дать автограф и прочее.
Я больше не возвращалась на Памир, тем более, что в нашей хижине уже давно поселились другие спасатели. Одна из них, по имени Таня Лего, созвонилась со мной и попросила разрешения пользоваться моей гитарой. Я подарила её ей насовсем. Теперь иногда слушаю пенье этой девчонки в сети, и мне нравится.
А вот на Эриду я вернулась уже в составе крупной экспедиции, которая навела там порядок, вернула ракеты на прежние позиции и полностью демонтировала замороженных заговорщиков. Ну а в резиденции Дона Карлоса мы организовали его мемориальный музей. После этого мы побывали так же на Деване, и убедились, что там всё чисто. Ну а остальные планеты и кентавры прочесывали уже без меня.
Я же, снова оказавшись в Москве, занялась еще одним важным делом — выхлопотала памятник Варьке. Ее фигура с натянутым луком стоит неподалеку от входа на станцию Колхозную, как раз над самым местом ее последнего боя, где, видимо, навеки смешалось с грунтом е тело. Варька получилась, пожалуй, даже красивее и ярче, чем в жизни. Я не стала выкладывать всем подробности ее гибели. Ведь, например, Галка Четвертак тоже погибла не очень героически, но старшина оставил это при себе. Главное, что и та, и другая, сражались, а детали не так уж важны. И, наверное, Варька, всю жизнь тщетно стремившаяся к славе, была бы счастлива, узнав о таком монументе.
Как и предполагал покойный профессор, оставшаяся работа заняла примерно полгода. За это время удалось сделать действие препарата из синтетического имморталиса стопроцентным и наладить его производство в количестве, достаточном для всего человечества. Амальтея трудилась над этим вместе с доктором Тибо, не покладая рук, и ей теперь было не до меня. Но и у меня, впрочем, дел хватало.
… Я спрыгнула со стула и помчалась к телефону, гадая, кто бы это мог быть.
— Привет, Юрка! — раздался в трубке радостный голос Амальтеи. — Что поделываешь?
— То же что и ты, готовлюсь к папиному приезду, — ответила я.
— Слушай, — произнесла она заговорщицким тоном, — когда ты ждешь папу?
— Ну, когда…по графику, послезавтра.
— Так вот, сестренка, я, как начальник Первой Лаборатории уже сегодня вылетаю в Антарктиду с первой партией воскресителей и могу по блату взять тебя с собой! Летишь?
— Спрашиваешь! — так и взвилась я.
— Тогда давай, ноги в руки, и дуй ко мне на Пресню!
— Почему на Пресню? — удивилась я. — Разве ты живешь не в Пулково?
— С чего ты взяла? Я всю жизнь жила на Пресне, это из-за работы меня так носило по миру. Мой папа работает (да она так и сказала "работает" — возвращение и впрямь близко!) в Краснопресненской обсерватории МГУ.
— Ой, прости меня, темную, просто я из всех обсерваторий знаю только Пулково, — призналась я.
— Ну, в-общем, дуй! — и она назвала адрес.
Уже через час я очутилась во дворе ее дома где, как оказалось, стоял тот самый, наш с нею "Вихрь"! Вокруг него толпилось еще с десяток роботов. Я сразу поняла, что это коллеги Амальтеи, и что она сообразила, каким образом доставить их на место проще всего.
И в самом деле, на такой посудине мы добрались в Анатрктиду гораздо быстрее, чем я добиралась до Пресни. Амальтея вела аппарат сама. Я, как и в нашем космическом путешествии, сидела рядом с нею, и она всю дорогу инструктировала меня, как проводить пробуждение и вакцинацию. Ведь если я занимаю место, то должна трудиться наравне со всеми.
Пока мы работали над воскрешением к вечной жизни множества людей — сперва Лао Шенсяня и членов ООН, потом важнейших ученых — успели прибыть пустые пассажирские самолеты. Да, моя долговязая сестренка рассчитала все просто гениально, вот что значит, ее специально создавали ученой!
Закончив с людской верхушкой, мы принялись за Лазаревск, то есть жителей Москвы и Подмосковья. В течение дня подтянулось еще несколько бригад воскресителей, и дело пошло значительно быстрее. К вечеру я познакомилась с академиком Алёшиным, и возник новый повод восхититься Амальтеей — она обнималась со своим папой всего пару минут, потом представила ему меня, как свою сестру, а после снова принялась за дело, больше не давая воли эмоциям. Когда мы с нею остались наедине, она сказала мне:
— Юрка, на меня можешь не равняться, я давала клятву Гиппократа. Я обязана быть здесь до последнего. Так что, можешь возвращаться домой со своею семьей.
— Нет, — помотала я головой. — Я теперь квалифицированный специалист, а значит, мое место тоже здесь. Ну не зря же ты меня обучала.
— Спасибо, Юр, — она тепло пожала мою руку.
Мы поработали еще какое-то время, потом устроили "перекус", засунув в ноздри по аккумулятору. И тут мою сестренку осенило:
— Вот что, Юрка. Я даю тебе отпуск… Нет, не отпуск — боевое задание. Как только поставим на ноги твоих, ты возьмешь наш "Вихрь" и полетишь на Гуам, чтобы обессмертить нашу третью сестру и ее племя, словом, всех людей, каких найдешь. Это гораздо важнее, чем работа здесь, поскольку, они же там не спали, они и старели, и болели, и всё такое.
— А Вобейду можно? — тут же выпалила я.
— Можно, даже каких-нибудь пантер из джунглей, — улыбнулась Амальтея. Теперь средства на всех хватит.
— Спасибо, сестренка! — воскликнула я.
— Вот. А с собою ты возьмешь своих родных, они там отдохнут и освоятся. Папа язык чаморро выучит, впечатлений наберется для новых книг. Как закончишь, все втроем вернетесь сюда, они полетят домой с первым рейсом, а ты, если хочешь, останешься. И, кстати, не забудь вызвать на Гуам саперов, или кто там может разобрать ракеты. Да, и сувенир тот самый для сестренки прихвати!
Да, я забыла сказать, что голову Шраба мы и впрямь привезли с собой. После того, как совет ООН изучил ее и очистил от мозгов, ее вернули нам вместе с фуражкой, и действительно собиралась отдать ее Паласо.
Мы снова погрузились в работу. Ради меня Амальтея все-таки изменила график, и сразу же после Москвы пошла не первая по алфавиту Апрелевка, а, вне очереди, мой родной город. Вот что значит, сестренка в начальниках! А впрочем, о моих заслугах в спасении людей уже давно знает весь мир. И скажу вам честно, оно того стоило. Стоило вести долгую войну, проливать кровь, приваривать себе руку и терпеть постоянную боль в ней, падать с неба в океан, ворочать скалы на дне, терять друзей хотя бы только для одного этого мига, только для того, чтобы увидеть папу на пару дней пораньше. Казалось бы, после того, как я терпела много лет, два дня погоды не сделают. Нет, еще как сделают, еще как сделают! Ведь, несмотря на то, что я испытала столько увлекательных приключений, обрела двух сестер, и совершенно неожиданно для себя сыграла одну из решающих ролей в решении главной проблемы всех веков, за это время я все-таки как будто не совсем жила. И работая в Антарктиде, я приближала, прежде всего, собственное воскрешение.
