Времена звездочетов. Наш грустный массаракш (СИ) - Бушков Александр Александрович (книги читать бесплатно без регистрации полные txt, fb2) 📗
А вот о нынешнем печальном положении Агоры, отношениях меж Канцлером и Сварогом и кое-чем другом, что было ему доступно в силу поста в Империи, ей протрепался разнежившийся сердечный друг, после того как в очередной раз увидел небо в алмазах. Каких бы то ни было серьезных секретов Кабинета императрицы (ее девятого стола, восьмого департамента и еще нескольких учреждений) он знать не мог. Не самый видный пост занимает. Третий департамент в Канцелярии земных дел маловлиятелен, занимается всякой ругиной. Но и того, что он уже наговорил, достаточно, чтобы автоматически применить к нему «Закон о разглашении государственных тайн», настрого запрещающий ларам делиться с кем бы то ни было из обитателей земли, например, подробностями отношений меж Канцлером и Сварогом. Дело уже не отставкой пахнет – кое-чем гораздо серьезнее. Что не означает еще, будто Сварог его завтра же арестует, на что имеет полное право – хваткий руководитель тайной полиции, где бы ни происходило дело и как бы полиция ни звалась, такой компромат складывает в стол, если от него нет немедленной пользы – пусть ждет своего часа, запас карман не тянет...
Лавиния отложила тяжелую вилку с гербом «Красавицы Латераны», политесно утерла губы кружевным платочком с ее короной и гербом – ну вот, можно продолжать...
Лавиния заговорила первой:
– Итак, никаких недомолвок меж нами не осталось, мы оба прекрасно понимаем, что я не MOiy больше драться, обезоружена и оказалась в полной вашей власти. В поединках это называется «регамлер». Полагаю, вы не будете торжествовать или злорадствовать – вы для этого слишком умны й сильны...
– И не собираюсь, – искренне сказал Сварог. – Только злой глупец в таких случаях торжествует, а у нас с вами был честный поединок, даже учитывая тех убийц с кинжалами – венценосцам такое дозволено никак не против чести, в отличие от простых дворян... Тем более, что сила с самого начала была не на вашей стороне. Я к вам не питаю ровным счетом никакой враждебности, Лавиния. Еще и потому, что вы по большому счету никакого вреда мне не причинили. Вы проявили достойное уважения упорство, вы дрались до последнего, использовали все шансы. И отказались от борьбы, лишь когда убедились... – он по примеру опытных дипломатов сделал хорошо рассчитанную паузу, – лишь когда окончательно убедились, что милейший граф Тиалус, лорд Тауман ровным счетом ничем вам не поможет в схватке со мной. Поскольку не имеет к тому ни малейших возможностей. И все, что вы из него при известных обстоятельствах выкачали, служит лишь к утолению любопытства – а оно вам не свойственно, вы для этого слишком умны и расчетливы...
Опять-таки в лучших традициях дипломатии – с невозмутимым видом, ровным спокойным голосом нанести сокрушительный удар. А удар, он видел, был именно что сокрушительным. Самообладание Лавинии оставалось железным, но эмоции она не смогла наглухо затворить в себе, кое-какие обескураженность, изумление, злость просто рвались наружу, образовав на очаровательном личике чуточку забавную смесь – и на какое-то время она форменным образом потеряла дар речи.
Сварог терпеливо ждал. Поневоле вспомнилась бардовская песенка его юности:
– Лондон – милый городок, там туман и холодок, а Профъюмо – министр военный – слабым был на передок.
Он парады принимал,
он с Кристиной Киллер спал и военные секреты ей в постели выдавал...
Позже, в перестройку, когда обрушилась лавина сенсационных разоблачений всех видов, систем и калибров, он узнал из какой-то газетки, что в милом городе туманного холодка лет тридцать назад дело обстояло совершенно иначе: никаких секретов Профьюмо своей постельной подружке не выдавал, да она ими и не интересовалась, и уж ни какой майор Пронин, равно как и любой другой, не прятался в трюмо. Однако сейчас происшедшее как нельзя более отвечало старой песенке – стареющий ловелас, слабый на передок коронный советник выложил очаровательной шлюхе кучу третьесортных секретов, правда, ни с какой стороны не военных... Причем шлюха, в отличие от той Кристины, которая самым живейшим образом секретами интересовалась и мастерски их выдаивала, о чем разнеженный любовник и не подозревал...
Сварог терпеливо ждал, неторопливо пуская дым. Он, как и говорил, вовсе не собирался злорадствовать – но и ласково почесывать за ушком эту дикую кошку никак не следовало, пусть поймет, что это все же не благородный поединок, а уличная драка, в которой все средства хороши...
Наконец Лавиния выпалила:
– Значит, вы нас слушаете? Он мне давно объяснил, что такое микрофоны...
– Я знал, – мягко сказал Сварог.
– Может, и подсматриваете тоже? – прищурилась Лавиния.
Ну, конечно, и про миниатюрные видеокамеры он ей гоже рассказал.
– Вот уж подсматриванием никогда не занимался, – сказал Сварог. – Честно признаться, не по благородству души – откуда оно у начальника тайной полиции при исполнении обязанностей? – а оттого, что не было в этом необходимости. Это слушать приходилось всякий раз от начала и до конца – вы же понимаете, невозможно предугадать, когда... безобидные забавы сменятся крамольными разговорами.
– Все бы вам везде искать крамолу!
– Ну, Лавиния... – чуть поморщился Сварог. – Можно подумать, ваши любознательные из тайной полиции не подслушивают многих и многих, если только есть возможность приложить ухо к замочной скважине, а то и подсмотреть в потайной глазок...
– Просто я не думала, что и в Империи...
– Он не думал, – поправил Сварог. – И передал эту уверенность вам.
Классический прекраснодушный интеллигент, подумал он. В жизни не допускал, что кто-то может подслушивать мирного лара, не замешанного в заговорах или опасных политических интригах.
– Я знаю еще, что он и вам не так давно подарил три микрофона, – сказал Сварог. – Конечно, с напутствием не рассказывать об этом на земле ни одной живой душе... Интересно, как вы распорядились подарками?
– Наилучшим, как мне представляется, образом, – чуть сварливо откликнулась Лавиния. – Один подсунула любимому сыночку, а два – членам Тайного Совета, которые в случае осложнений первыми начнут искать выход...
– Ну, я примерно так и прикидывал, – удовлетворенно сказал Сварог. – Он ведь вам рассказал еще, что несдержанность на язык, а тем более владение микрофонами, да вдобавок передача их жителю земли – не провинность, за которую можно отделаться устным порицанием или увольнением, а нарушение тяжелого закона, влекущее гораздо более серьезные последствия...
В самом деле, микрофоны и видеокамеры разрешается использовать только трем имперским спецслужбам (две из которых возглавляет Сварог). Конечно, если люди, обходящие любые законы, – как граф Тиалус, раздобывший «жучки» в Магистериуме, гнездовье фрондеров... И наверняка, даруя Лавинии микрофоны, он втихомолку гордился собой: не побоялся ради любимой женщины пойти на нешуточный риск, изволите ли видеть.
– Что теперь с ним будет? – порывисто подалась вперед Лавиния.
– Я не Прокурор Высокой Короны и уж тем более не имперский судья, – пожал плечами Сварог.
– Вы прекрасно понимаете, о чем я. Только от вас зависит, попадет ли докладная к прокурору! Он же совершенно безобидный человек, если и нарушил закон, то без намерения причинить кому-то вред или выгадать для себя какую-то пользу...
Сварог пригляделся к ней с живым интересом, поневоле вспомнив рассказ кого-то из классиков, который проходил в младших классах. Охотник из благородных шел с собакой по краю поля. Внезапно наперерез собаке кинулась мелкая птаха и стала на нее бросаться, растопырив крылья, – защищала птенцов, ага, не обращая внимания на то, что соотношение сил заведомо не в ее пользу. Собака могла ее схарчить в один присест, но сконфузилась перед таким напором и отступила, а там хозяин ее отозвал. То ли Толстой, то ли Тургенев, неважно.
Именно такую птаху напомнила ему Лавиния, и это было чуточку странно. Не подлежит сомнению, что никаких чувств она к графу не испытывает, – и никак не похоже, чтобы она рассматривала его манор как безопасное убежище на случай, если придется все же бежать из Лорана.
