Крещендо - Фитцпатрик Бекка (бесплатные книги полный формат txt) 📗
Закрыв глаза, чтобы не видеть сияющих на небе звезд, я легла на скамейку. Переплела дрожащие руки на животе. Пальцы казались хрупкими замороженными веточками. Я все думала, почему жизнь иногда оказывается таким дерьмом. Почему самые любимые люди делают мне так больно. На кого я злюсь больше всего — на Марси, на ее отца или на маму.
В глубине души я хотела верить, что Марси ошиблась. Я хотела бросить ей это в лицо: «ты ошиблась, Марси, это не правда». Но какое-то сосущее чувство внутри меня говорило, что я зря оттягиваю момент прозрения, что так мое новое разочарование будет только сильнее.
И из глубин памяти настойчиво всплывало воспоминание. Кажется, это было в прошлом году. Кажется, незадолго до смерти отца… нет. После. Это был теплый день, весна. Уже позади были похороны, закончились дни траура, и я вернулась в школу. Ви уговорила меня ходить на субботние занятия; в те дни я не могла ничему особо сопротивляться, просто плыла по течению, существовала, а не жила. Мы думали, что мама уехала по работе, мы пошли после занятий к нам. Шли, наверное, больше часа…
Когда впереди показался мой дом, Ви вдруг остановила меня:
— У вас перед домом машина.
— Точно. Кто это может быть? Похоже на «ленд крузер».
— Это точно не машина твоей мамы.
— Может, это детектив?
Конечно, маловероятно, чтобы детектив ездил на внедорожнике за шестьдесят тысяч долларов, но к тому времени я так привыкла, что у нас дома постоянно снуют детективы, что это было моей первой мыслью.
— Давай подойдем поближе.
Мы уже были у подъездной дорожки, когда открылась входная дверь и послышались голоса. Моей мамы… и более низкий голос. Мужской.
Ви утащила меня за угол дома, чтобы нас не увидели.
Мы наблюдали, как Хэнк Миллар забрался в «ленд крузер» и уехал.
— Господи Иисусе, — пробормотала Ви. — Если бы это была не твоя мама, я бы заподозрила адюльтер. Но твоя мама такая порядочная… Бьюсь об заклад, он пытался продать ей машину.
— Так далеко ехал ради этого?
— Еще как, детка. Продавцы машин готовы на многое.
— У нее уже есть машина.
— «Форд». Это же кровный враг «тойоты». Отец Марси точно не успокоится, пока весь город не будет ездить на «тойотах»…
Теперь я отгоняла от себя это воспоминание, а в голове свербила мысль: а что, если он не пытался продать ей машину? Что, если у них — я непроизвольно сглотнула — был роман?
Куда мне теперь идти? Домой? Наш дом больше не казался мне родным. Он больше не был безопасным и надежным. Доверху, до самого потолка он был набит враньем. Родители кормили меня историями о любви, доверии и семье. Но если Марси говорила правду, — а я очень боялась, что так оно и было, — моя семья была сплошным притворством. Огромной ложью, о которой я даже не подозревала. Неужели я пропустила какие-то предупреждающие знаки? Разве не должна я сейчас осознать, что тайно подозревала маму всегда, но выбрала отрицание вместо болезненной правды? Это наказание мне за доверчивость. Наказание за то, что ищу в людях хорошее. Как бы я ни ненавидела Патча, сейчас я завидовала холодной отстраненности, отделявшей его от других людей. Он всегда видел в людях худшее. Как бы низко они ни пали, он всегда этого и ожидал. Он был жестоким и приземленным, но люди его за это уважали.
Уважали его и лгали мне.
Я поднялась со скамейки и набрала мамин номер. Я не знала, что скажу, если она возьмет трубку. Пусть мой гнев просто выльется наружу. Слушая длинные гудки в трубке, я вытирала со щек горячие слезы. Подбородок дрожал, буквально каждая мышца, каждый нерв в моем теле были напряжены и будто звенели. В голове роились злые, нехорошие мысли и слова. Я представляла, как кричу их матери, перебивая ее каждый раз, когда она пытается защитить себя новой ложью. А если она начнет плакать… я не буду ее жалеть. Она заслужила каждую каплю этой боли, сделав свой выбор.
Включился автоответчик, и я едва не выбросила телефон в темноту от злости.
Потом позвонила Ви.
— Да, детка, у тебя что-то важное? Я с Риксоном…
— Я ухожу из дома. — Я даже не пыталась скрывать слезы, звучавшие в моем голосе. — Можно остаться у тебя ненадолго? Пока я не разберусь, куда деваться.
В трубке раздавалось взволнованное дыхание Ви.
— Что случилось?!
— Мама возвращается в субботу. Мне к тому времени нужно убраться из дома. Можно побыть у тебя до конца недели?
— А можно спросить…
— Нет.
— Ладно, конечно, — Ви пыталась скрыть шок. — Конечно, оставайся, без проблем. Без проблем, совершенно. Расскажешь мне, что случилось, когда будешь готова.
Я почувствовала, как изнутри подступают новые слезы. Сейчас Ви была единственной, на кого я могла рассчитывать. Да, она бывала порой невыносимой, раздражающей и ленивой. Но она никогда меня не обманывала.
Я вернулась домой около девяти и поскорей натянула хлопковую пижаму. Ночь не была холодной, но воздух был влажным, и эта влага будто забирались мне под кожу, вымораживая до костей. Сделав себе чашку теплого молока, я юркнула в постель. Спать было еще рано, да и не могла я спать: все еще гоняла в голове обрывки беспорядочных мыслей и образов. Я просто лежала и смотрела в потолок, пытаясь стереть из памяти последние шестнадцать лет и начать жить заново. И как ни пыталась, не могла представить Хэнка Миллара своим отцом.
В конце концов я выбралась из постели, пошла в спальню матери и открыла ее сундук с приданым в поисках альбома из старшей школы. Я не была уверена, что у нее он был, но если был, то точно только в этом сундуке. Если они с Хэнком Милларом учились вместе, должны остаться фотографии. Если у них был роман, он мог подписать ее альбом как-то по-особенному. Понадобилось всего пять минут, чтобы изучить содержимое сундука самым внимательным образом, но я ничего не нашла.
Я спустилась в кухню, порыскала в шкафчиках в поисках еды, но аппетита не было. Я не могла есть и думать о том, что моя семья — это просто одна огромная ложь. Уткнулась взглядом во входную дверь… но куда мне идти? В этом доме я чувствовала себя потерявшейся и страстно хотела сбежать, но бежать было некуда.
Постояв несколько минут в холле, я поднялась назад в спальню и там, укрывшись одеялом до самого подбородка, закрыла глаза. И перед моим мысленным взором начали вставать картинки. Марси… Хэнк Миллар, которого я едва знала и чье лицо с трудом могла вспомнить… Мои родители… Картинки перемешивались, наплывали одна на другую, все быстрее и быстрее, пока не слились в единый безумный коллаж.
А потом картинки внезапно начали крутиться в обратную сторону, словно совершая путешествие в прошлое: как будто цвета на пленке выцветали, пока все не стало размытым и черно-белым. И я поняла, что попала в другую реальность.
Я спала.
Я стою на переднем дворе. Буйный ветер несет мертвые листья по дорожке, закручивая их в маленькие водовороты вокруг моих лодыжек. Странное облако в форме трубы клубится над моей головой, но не делает попыток опуститься, словно собираясь силами перед нападением. Патч сидит на ступеньках крыльца, опустив голову и безжизненно свесив руки между колен.
— Убирайся из моего сна! — кричу я ему, перекрикивая ветер.
Он качает головой.
— Сначала я объясню тебе, что происходит.
Я прижимаю верх от пижамы покрепче к телу.
— Я не хочу слушать то, что ты скажешь.
— Архангелы нас здесь не слышат.
В моем смехе обвинение:
— Тебе недостаточно манипулировать мной в реальной жизни. Тебе и здесь надо это делать?
Он поднимает голову.
— Манипулировать? Я пытаюсь рассказать тебе, что происходит.
— Ты пробираешься в мои сны, — парирую я. — Ты сделал это после «Дьявольской сумки», и вот опять.
Между нами проносится сильный порыв ветра, заставляя меня сделать шаг назад. Ветки деревьев скрипят и стонут. Я убираю волосы с лица.
Патч говорит:
— Помнишь, в джипе ты сказала мне, что тебе приснился отец Марси. В ту ночь, когда тебе снился сон, я думал о нем. Я вспоминал как раз то, что тебе снилось, думая, как рассказать тебе правду. Я не знал, что общаюсь с тобой.
