Кошмарный принц - Шулепов Денис (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
Виктор Ильич был ошарашен и напуган. Он поспешил прогнать кошмарные мысли, отвлечься, чем-то
едой
себя занять…
Впервые за долгое время он почувствовал голод, сильный голод, и не знал, как воспринять симптом. Сон и голод — две вещи, от которых его избавил на период написания романа бузиновый стол (не считая боли от артрита, которую он — тьфу-тьфу! — пока не ощущал). Он поспал, а теперь захотел есть… Господи, главное не впадать в панику! Нужно отвлечься. Как? Телевизор! Он целую вечность не включал телевизор.
Но прежде надо унять голод.
Виктор Ильич устроил себе настоящий праздник живота. Благо, тому способствовало наличие нескоропортящихся продуктов. Молоко, кефир, конечно, прокисли, хлеб обзавёлся сине-зелёными пятнами плесени с отталкивающим запашком; вскрытая банка черничного конфитюра взяла пример с хлеба; а лимоны вовсе превратились в бурые пушистые комочки. Если бы Виктор Ильич не вспомнил о наличии лимонов в пакете, то долго бы думал, что это было. Он сгрёб жертвы плесени в помойное ведро и вынул на стол всё годное для пира. Чересчур жирный сервелат, нарезанный прозрачными дольками. Кусок (с кулак) буженины. Сыр. Маринованные опята, помидорки, болгарские огурчики. Но самое главное — ледяная бутылка коньяка!
Переместил харч на журнальный столик, который притащил из спальни. Сел поудобнее. Свинтил пробку с бутылки, налил стопку, втянул ноздрями аромат, но не стал торопиться опрокидывать. Взял пульт, включил телевизор и уж тогда, не пьянки ради, а здоровья для, выпил. Огненные ручейки принялись расслаблять нервы. Сделалось приятно. Виктор Ильич пощёлкал каналы и нашёл новости.
Где-то нашли маньяка-рецидивиста (честь им и хвала!).
Он опрокинул вторую стопку, не закусывая после первой.
Где-то кто-то поджёг траву (ай-ай-ай!).
Он хватил кусок от кулака буженины.
Чиновников попросили не воровать деньги, отпущенные на национальные нужды (чудеса в решете!).
Он опрокинул третью стопку.
На какой-то трассе средь ночи иномарка на полном ходу врезалась в невесть откуда взявшуюся на дороге корову (ужас кромешный!).
Он схрумкал пол-огурца и опрокинул очередные семьдесят граммов.
Переключил канал. От таких новостей стать алкоголиком — прямая дорога. В голове шумело, как в лесу в ветреную погоду. Надо бы налечь на еду. И Виктор Ильич налёг, глядя, как на «Культуре» жеманится Чаплин в роли Бродяжки. В груди что-то скрутило, и стало так тоскливо-тоскливо, хоть вой. Было бы, наверное, не до такого скверно, сиди рядом собутыльник, но собутыльника не наблюдалось, и Виктору Ильичу ни с того ни с сего стало вдруг безутешно жаль себя. Ослабевшее тело откинулось на тахту, взгляд следил за сохнущим над женской фотографией Бродяжкой, рука самостоятельно потянулась за бутылкой. Он не отдернул руку, вместо этого опьяневший смотритель подобрал ноги под себя, глотнул из горла коньяка, прижал бутылку к груди и, баюкая её, заплакал.
Под собственные всхлипы Виктор Ильич незаметно погрузился в сон.
И на этот раз ему приснилось стихотворение.
Плохо соображая, что к чему, Виктор Ильич вскочил с тахты, облив грудь коньяком (ну не везло этой сорочке!), насилу отыскал огрызок карандаша и записал стишок прямо на обоях.
И снова завалился спать. Уже без сновидений.
С пробуждением самочувствие было гадким, а на душе скребли кошки. В чём заключалась причина пакостного состояния, он не помнил, но помнил, что она в чём-то точно заключалась. Вспоминать и доводить себя до депрессии? Нет. С большим желанием Виктор Ильич вспомнил об обязанностях смотрителя. Стольким разрушениям успел подвергнуться музей! Трудотерапия — отличная штука от депрессий и ненужных мыслей.
…Время вытянулось в пространстве, замедлив ход до безобразия. Наверное, так чувствуют люди, сидящие в одиночной камере, так чувствуют себя звери в клетках зоопарка…
Двадцать первое апреля огорошило горожан, снявших зимние куртки и пальто, снегом и пронизывающим северным шквальным ветром. Сухой снег напоминал град и хлестал по окнам музея. Виктор Ильич наблюдал за стихией и жалел прохожих, угодивших в непогоду.
Скоро, теперь уже скоро он сядет за бузиновый стол и окунётся в Егоркин мир! Виктор Ильич не находил себе места. Он перестал подгонять время, и чем меньше его оставалось, тем сильнее смотрителя бил мандраж.
Виктор Ильич не до конца понимал, что может дать весенний Егорьев день в его мире, ежели всё действо будет проходить осенью в чужом мире. Необходимость такой меры была интуитивна.
С горем пополам Виктор Ильич выдержал нужную паузу.
Когда солнце заснеженного апрельского дня, дня рождения вождя пролетариата, спустилось с небосклона, Виктор Ильич почувствовал тихий зуд в забывших артритную боль пальцах.
— Пора, — сказал он себе и почувствовал, как внутренняя трясучка нетерпения пропала.
Не теряя драгоценных секунд, Виктор Ильич вбежал по серпантину лестницы, не сбавляя хода, пробежал по «лучу» и влетел в кабинет-студию.
Глава 76
Не без приключений Егор и Чудин пришли к тайному лазу к вечеру двадцать шестого ноября. Древний старик и юнец успели подружиться. Чудин, наблюдая, как мальчишка грамотно применяет свой дар в тех или иных дорожных ситуациях, окончательно уверился, что тот сможет воскресить его Ягу. В свою очередь он уверил Егорку, что не только доведёт до тайника Иоанна Грозного, но и поможет совладать с Дивом.
— Его не леть убить, — как-то сказал Егорке Чудин, когда понял, что юный волшебник вознамерился именно убить Дива, не вдаваясь в подробности, а как это, собственно, сделать. — Не леть умертвить того, кто не был рождён.
— Что же с ним делать? — спросил тогда Егор.
— Сызнова заточить в ковчег и наложить закрепь, снять кою уж не смогёт никто.
— Я знаю такое заклятье! Оно сокрыто в сущности…
— МОЛЧИ!!! — в ужасе заорал Чудин, бросившись в пляс ритуального танца, отгоняющего злых духов. — Мне не треба знать! Мы в лесу, а лес имеет ушеса! Природа имеет ушеса!
Егорка тогда извинился, и они закрыли тему.
Теперь они стояли перед открытым лазом и смотрели в тёмный зев.
— Как думаешь, Виктор Ильич знает, что мы дошли? — спросил Егор.
Чудин уверенно кивнул.
— Спускаемся? — спросил Егор.
Чудин снова кивнул.
— Кто первый? — спросил Егор, но Чудин уже прыгнул вниз. «Кошачье» зрение автономно «включилось», чуть только глаза Егорки привыкли к темноте.
Дальняя дорога сказалась на скорости Чудина, но всё-таки он старался не сбивать темп. Загадочный человек Виктор Ильич сказал, что хорта нужно успеть оживить до наступления полуночи сего дня.
— Оскрешать долго? — спросил Чудин.
— Не знаю, — пожал плечами Егорка. — Кошку быстро.
Больше Чудин не останавливался.
Замер только, когда они достигли цели.
С благоговейным трепетом Егор переступил порог пещеры. Хорт лежал на том же месте, где Чудин свернул ему шею. Егор обернулся. Чудин стоял перед входом, он мотнул головой, мол, иди один, и отступил назад, чтобы мальчик его правильно понял.
В пещере всё было на тех же местах. И так же светло. Над скопищем сундуков возвышался один небольшой, обитый железом и… открытый. Егорка был уверен, что здесь будет невыносимо смердеть разложением, но, к удивлению юного волшебника, тело волка-хорта мумифицировалось. Это было так странно. Наверное, здесь особенный воздух, подумал Егор, не микробный. Он подошёл к телу животного, вернул свернутую голову в нормальное положение и не удержался, чтобы не погладить мёртвую шерсть. Вопреки ожиданиям шерсть была мягкой. Егорка улыбнулся. Он знал, что всё получится.
— Поспешай! — просипел Чудин.
Юный волшебник посмотрел на карлика. На нём безразмерным балахоном висел бежевый плащ, рукава которого он то и дело закатывал.
