Золоченая цепь - Дункан Дэйв (читаемые книги читать TXT) 📗
– Вкратце, сир, половина ваших Клинков тухнут от возраста; они заражают своим разложением остальных. Я принес список из пятидесяти семи человек, кого пора одарить рыцарским титулом и освободить от Уз. Столько гвардейцев вам не нужно. – Августейший рот открылся, но прежде, чем он начал брызгать слюной, Дюрандаль уже продолжал: – И Айронхолл трещит по швам. Если вы заставите этих ребят ждать еще, у них притупятся клинки. – Это было насколько возможно близко к прямому совету пошевеливать толстой задницей, спешить в Старкмур и прекратить мучить нетерпеливых юнцов.
Однако Король понял все верно. Лицо его вспыхнуло, а глаза загорелись, как у разгневанного вепря.
– Никто не смеет разговаривать со мной так! Я укорочу тебя на голову, жалкое отродье свинопаса!
Дюрандаль преклонил колена.
– Моя жизнь всегда в ваших руках, Ваше Величество, но я поклялся служить вам, и не могу служить иначе. Укрывать неприятную правду – не лучший способ служить, – Если он помнил ночь, когда зеленый новобранец преподал своему государю жестокий урок фехтования, возможность того, что и Король не забыл ее, была весьма высока.
Король молча испепелял его взглядом.
Выждав пару минут, он вздохнул.
– Устрой все это. И убирайся отсюда, пока я не удушил тебя!
Коммандер встал, поклонился и вышел.
6
На третий день, поднимаясь по широкой гранитной лестнице, он увидел спускавшуюся ему навстречу странно знакомую фигуру в черном. Лицо Кроммана снова обрело мертвенную белизну, но сделалось худее, а обрамлявшие его волосы заметно поседели. Они остановились, глядя друг на друга. Пара Белых Сестер прошмыгнула мимо них – обе поморщились и отвернулись.
Этой минуты Дюрандаль страшился, эту встречу оттягивал как только мог. От него требовалась вся его выдержка, чтобы не выхватить меч сразу же и не отомстить за предательство, погубившее его друга. К счастью, Кромман был безоружен.
– Значит, даже стервятники побрезговали тобой? – спросил Дюрандаль, когда Сестры отошли на расстояние, с которого уже не могли их слышать.
– Я не понимаю, что ты имеешь в виду, коммандер. – Голос секретаря не утратил своей неприятной скрипучести. – Мне очень интересно, на каких условиях ты обрел свободу от братьев?
– Ступай и достань себе меч!
Кромман ухмыльнулся:
– Если хочешь. Нам известно, что ты обречен предать своего короля, и если мне суждено умереть, предотвратив это, я с радостью отдам свою жизнь за Его Величество. Ты намерен вызвать меня?
– Он запретил делать это.
– Какая жалость! Но конечно же, тебе теперь платят лишних пятьдесят крон в год, которыми ты не хочешь рисковать, нарушая приказ.
СМЕРТЬ И ПЛАМЕНЬ!
– Не зли меня еще сильнее, Кромман.
– Я буду злить тебя столько, сколько мне будет угодно, коммандер, – прошептал инквизитор. – Я буду строить козни и заговоры и в один прекрасный день найду твое уязвимое место и уничтожу тебя. Следующий раунд будет за мной.
– Нет, за мной, ибо я уже стар для Клинка. Очень скоро меня уволят с его службы, освободят от Уз и обязательств. Это будет днем твоей смерти. Так что наслаждайся жизнью, пока можешь, Айвин.
Это было очень скупое изложение намерений – скользкое, вполне в инквизиторском духе, – но это было все, что он мог себе позволить, и он говорил это всерьез. Кромман тоже видел это, и тень сомнения промелькнула на его лице. Дюрандаль начал подниматься дальше.
Он назначил своим заместителем Змея, поскольку тот казался самым сообразительным из молодежи, и выказал должную решительность на посту, возражая Хоэру. Король одобрил назначение, не высказав возражений.
На третий же день коммандер Дюрандаль навестил бюрократов из Министерства Королевских Лесов и объявил им, что отбирает у них помещения, но что они могут – если хотят, конечно, – занять старые гвардейские казармы, вчетверо большей площади, роскошно обставленные и расположенные в глубине дворца, где их не будут беспокоить случайные посетители.
Он разместил два стола в первой же комнате от входа и поставил на один из них табличку со своим именем. Теперь любой мог быстро и без проблем найти гвардейцев и лично обратиться к их командиру. Он известил об этом Короля запиской.
На четвертый день Змей, явившись в кабинет своего коммандера, застал того оживленно спорящим с шестью лебезившими перед ним портными. Клинок Правдолюб, которого угораздило первым подвернуться под руку Дюрандалю, когда тому понадобилась жертва, служил им в качестве манекена. Его флегматичная обычно физиономия жалобно кривилась, когда он, повинуясь командирским приказам, размахивал мечом.
– «Таракан»! – командовал Дюрандаль. – «Лебедь». «Радуга». Нет, этот воротник тебя точно удушит. Сними его. Змей! Скажи, что ты думаешь об этих бриджах.
Встревоженный Змей отвел своего начальника в сторону.
– Король сам придумывал фасон наших мундиров! – прошипел он ему на ухо.
– Что ж, это все объясняет. Снимай свои штаны и примерь эти.
Змей покосился на дворцовый вестибюль, где разгуливало туда-сюда две сотни людей.
– Есть, сэр. Если только вы пообещаете не назначать меня преемником в своем завещании.
– Обещаю, если будешь вести себя хорошо. – Дюрандаль тоже внимательно посмотрел на открытую дверь. Действительно, не только соображения приличий требовали переместить примерку в более изолированное помещение. Если мундир и впрямь придуман самим Королем, ему побоятся сообщать об этом до тех пор, пока не переоденут всю Гвардию, а старые мундиры не сожгут для верности. Лучше всего обрадовать его на каком-нибудь большом пиру – скажем, для дипломатического корпуса. Тогда ему придется притвориться, что этот сюрприз задумал он сам…
В дверях стояла Кэт.
Слова застряли у него в горле. Он стоял и смотрел, и она тоже стояла и смотрела – не такая молодая, как прежде, но все такая же желанная. Меньше ростом, чем ему запомнилось, чуть полнее. А рядом с ней… Невозможно было спутать эти дерзкие черные глаза, густые брови, треугольную челку… Он пытался сосчитать в уме, и сбивался со счета.
– Высокий для своего возраста, – произнес он наконец. А потом, к удивлению присутствующих и впервые с тех пор, как ему самому было пять лет, коммандер Дюрандаль заплакал.
7
Годы, прожитые им в качестве командующего Гвардией, летели как ласточки – возможно, потому, что двадцати четырех часов не хватало на все, что ему надо было переделать за день. Главное, рядом была Кэт, а с ней – любовь, не дававшая им даже перечить друг другу. Он завоевывал доверие росшего до тех пор без отца Энди – сын сам назвал себя так, исказив выбранное ими обоими имя, и рос самым упрямым ребенком, которого когда-либо зачал мечник. Еще он сводил их с ума своей непоседливостью – чертой, унаследованной от матери, хоть она сама ни за что не призналась бы в этом. Вскоре появилась и Натрина, самая прелестная девочка, какую видал Шивиаль.
Феттлийский Договор положил конец Исилондской войне, но дорогой ценой. Парламент визжал, что это национальное унижение, Лорд-Канцлер Монпурс отвечал, что парламент, который не смог выделить достаточно денег на войну, не может ожидать успешного ее исхода. Борьба с Бельмарком продолжалась, и рейды Бельских пиратов опустошали побережье, предавая его огню, грабя, насилуя, безжалостно угоняя в рабство. Ответить Шивиалю было нечем, ибо сам Бельмарк был практически неприступен, располагаясь на окруженном рифами архипелаге. Парламент неохотно выделил средства на строительство полудюжины скоростных судов. Бельцы напали на четыре из них, оснащавшихся в порту, и сожгли. Теперь, выезжая в народ, Амброз почти не встречал восторженного приема.
Дюрандаль следил, чтобы Гвардия была молода, немногочисленна и настроена как добрая лютня. Он сопровождал Короля при всех его выездах повсюду, кроме Старкмура. Туда он посылал Змея. В первый раз, когда были назначены Узы, он подговорил Монпурса намекнуть, что имя основателя ордена может вызвать аплодисменты более громкие, чем посвященные самому Королю. Амброз намек понял и не настаивал на том, чтобы коммандер лично сопровождал его.
