Бабочки в жерновах - Астахова Людмила Викторовна (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Дурища-то она дурищей, но не убийца и не отравительница – факт!
Последний раз так плохо Лансу было пять лет назад. В джунглях Лорса он весьма неосторожно подхватил желтую лихорадку и лишь чудом уцелел. Точнее, Лэйгин, увидев в зеркальце свое отражение – красные слезящиеся глаза, опухшее лицо и раздувшуюся шею, а так же багровый язык, честно приготовился умереть. Он даже успел написать прощальное письмо матери, прежде чем потерять сознание. Следующие несколько дней он провел в цепких лапах боли и бреда, и четыре рассвета вместе с четырьмя закатами выпали из памяти, ибо были поистине страшны. Затем пришло недолгое и обманчивое улучшение самочувствия, которое сменилось еще более сильной лихорадкой. Жар, озноб, чудовищная мышечная и головная боль, тошнота, рвота и кровоточивость быстро и уверенно сводили в могилу настоящих здоровяков и атлетов, но Ланс почему-то выжил. На десятые сутки он пришел в себя в сарае на голом топчане слабый, как новорожденный котенок, покрытый слоем нечистот, измученный до предела, но живой. Туземцы настолько удивились чудесному исцелению, что даже не ограбили обессиленного бродягу с полным заплечным мешком проклятого золота. Однако смертельное заклятье чернокожих королей, как известно, не действует на таких беспардонных наглецов, как Лэйгин.
В подвале же у дамы Тенар, лежа на ступеньках и не в силах голову поднять, Ланс довольно быстро понял, что эспитские ведьмы посильнее дикарских проклятий будут. И в те редкие мгновения, когда мурранца не рвало, не било в ознобе и не выкручивало судорогами, его посещали невыносимой яркости кошмары. Чудовища, от которых не спрячешься, были зубасты, шипасты, глазасты и когтисты, и они настойчиво жаждали вкусить Лансовой плоти. Археолог сбегал от видений в явь, где его уже поджидали тошнота и боль.
Стоит ли говорить, что появление Лив и её суровая забота произвели на несчастную жертву колдовства неизгладимое впечатление? Куриный супчик оказался целительным бальзамом для измученного желудка, а сама дама Тенар - воплощенным милосердием.
- Фрэн перестаралась с травами, - буркнула эмиссарша, истинно по-матерински поправляя подушку под головой болящего. – Забыла, видать, что чужаки к нашему чаю непривычны.
- Она – убийца, - прошептал мурранец.
- Хм… Когда бы Тэранс-младшая вас уморить хотела, то мы бы сейчас бесед не вели, сударь мой, - усмехнулась Лив. – Я же вам уже объяснила – травы у нас сильные.
Получилось не шибко убедительно, но спорить Ланс не стал. У него на споры не осталось никаких сил. Стоило, пожалуй, смириться с мыслью, что эспитцы все поголовно очень странные люди, преследующие свои собственные цели.
- Я буду острожен с чаем, - пообещал он и уснул.
Глава 12
Этим утром будильник не понадобился. Привычка, въевшаяся не только в плоть, но и в душу. В первый день Летнего Фестиваля эспитцы просыпаются до рассвета, чтобы успеть подготовиться. И первые солнечные лучи нового дня и нового круга удивленно замирают, словно утро на миг цепенеет в растерянности. Какой это круг? Какой век?
Девчонка, к счастью, не задавала лишних вопросов, без сомнения, тоже охваченная этой особенной предпраздничной лихорадкой, в которой смешалось сразу всё: и недосып, и неясные предвкушения, и опаска, и ощущения чего-то огромного и торжественного, что вот-вот покажется из моря вместе с солнцем. Или – вместо него. На Эспите возможно всякое, особенно в такие дни.
Верэн послушно повторяла за Лив действия, от которых так и разило древними ритуалами: умылась дождевой водой, обсушила мокрые ладони над огнем в небольшом бронзовом треножнике, высыпала на алтарь горсть крошек и стряхнула с пальцев капли масла и вина. Нынче морские и подземные не останутся голодными, но надо же и им позавтракать, верно?
А потом пришло время одеваться: девице – в белое платье-хламиду и серый плащ с капюшоном, укрывший Верэн с головы до ног, словно кокон – будущую бабочку, а Лив – в синее с черной каймой праздничное облачение Стражницы Эспита.
Три дня, морские и подземные, целых три дня! Можно не притворяться. Можно в открытую продемонстрировать друг другу и всему миру, кто ты есть на самом деле. Можно… да всё, в общем-то, можно! А то, что на Фестивале присутствуют зрители, совсем не мешает. Напротив, с публикой даже веселее. Курортники, любители экзотики или проходимцы-археологи – неважно, кто они. Для них, чужаков, Фестиваль – это что-то вроде костюмированного народного праздника, этакий чуточку непристойный, чуточку жутковатый карнавал.
Пришлые, случайно попав в красочный и бесшабашный хоровод этих трех дней, уверены, что жители Эспита надевают маски. На самом же деле они их снимают.
Чудесные, неповторимые дни и ночи! Стражнице не нужно притворяться имперской чиновницей, Воину и его Ведьмам – цивилизованными и современными людьми, Лазутчику – контрабандистом, Палачу – респектабельным доктором, а свирепой Охотнице – чудаковатой ветеринаршей. Ну, а Лорд остается Лордом, владыкой этого царства оживших масок, разве что из милашки-аристократа превращается в темного и сияющего господина, повелителя наслаждений, боли и удовольствий, с Рабыней, прильнувшей к его коленям, и Наложницей, пьющей вино с его губ…
И только Куколка еще не выбралась из своего кокона, а потому не поймет и половины происходящего. Пусть ее. Не в этом году, так в следующем названная Верэн обретет настоящее имя и вольется в круг, как и все, кто был до нее. А пока девушка будет просто веселиться, счастливая в своем неведении, но и обделенная им.
Кстати, о неведении. Глупышка может по недомыслию попасть впросак и опозориться, вроде самой Лив, которую перед первым ее Фестивалем тоже никто не предупредил насчет некоторых нюансов. Ну да ничего, идти еще долго, есть время дать Куколке пару-тройку наставлений.
- Не заговаривай ни с кем первой, а лучше – вообще молчи, пока не закончится погребальная церемония, - предупредила Лив девушку, так и норовившую то об собственный подол споткнуться, то зацепиться им за придорожный репейник. – После того, как проводим Эвита на новый круг, делай, что хочешь, но до того – цыц! Поняла? И еще. Самое главное! – Овчарка даже остановилась, чтобы предупреждение прозвучало внушительней. – Не подавай руки ни мужчинам, ни женщинам. Особенно женщинам! Ты – девица, и чужое прикосновение может… э-э… осквернить твою чистоту. Ясно?
- Угу, - кивнула хадрийка, заметно содрогнувшись. – А…
- Никаких вопросов! Просто делай, как я сказала. Далее. Во время Фестиваля все называют друг друга только настоя… то есть, эспитскими именами. И на «ты». Даже лорда! Если захочешь с ним поговорить, скажешь «мой господин Тай».
- А если я не знаю эспитского имени?
- Я так полагаю, детка, - глумливо скривила губы Овчарка, - что, как зовут Рыжего, ты не запамятовала. Или тебя уже кто-то еще заинтересовал, а? И никаких «дам» и «господ»! Господин у нас всех только один – лорд Тай, все прочие братья и сестры. Всё поняла?
- Да, гос… то есть, дама… то есть, Лив.
- Умничка, Куколка. И не морщись – у тебя еще нет эспитского имени, так что Куколкой тебя еще не раз сегодня назовут.
- А почему Куколка? – девушка, похоже, обиделась.
- Потому что еще не бабочка, - отрезала Лив. – Ну, пошли! Куда руку тянешь? Сказано же было – ни до кого не дотрагиваться! Это значит – «ни до кого совсем»! Вперед шагай!
Сколько же мороки с этими неофитами, морские и подземные!
Ну вот, пожалуйста, только взгляните на эту! Из-под плотной накидки не видно ушей, но наверняка ведь пылают, словно бумажные фонарики, сердишко стучит мышиными лапками, а уж как пыхтит-то! Словно маленький паровозик.
А туда же, на охоту за Рыжим Бертом, словно у него медом кой-где намазано. А ведь Лазутчик, прямо скажем, не лучший объект для девичьей любви.
«Ревнуешь, Лив? – язвительно спросила Стражница сама себя. – Или сочувствуешь?»
