Тени забытых земель (СИ) - Корнилова Наталья Геннадьевна (лучшие книги читать онлайн txt) 📗
— Да ни хрена они там не стоят! — буркнул брат Винчеус, прикидывая, не осталось ли у кого в кружке недопитое вино. — Ничего, валяйте вслух свои сказки, дорогой профессор, я от вас еще и не такое слыхивал! Хоть повеселюсь от души…
— Склонен согласиться с этим выпивохой… — недовольно проскрипел профессор Турьен. — Но если высказать теорию с оговорками, как черновую версию…
— Переживете! — огрызнулся брат Якуб. — Буду я еще бисер перед всеми метать! Поступлю куда проще: напишу всего лишь несколько слов для нашего уважаемого гостя, а он спрячет эту бумагу подальше от чужих глаз. Ну, а через несколько дней вы, граф, сунете эту бумажку под нос присутствующей здесь парочке так называемых умников, и вот тогда мы разберемся, кто прав в своих теориях и рассуждениях, а кто…
— Пишите! — у Андреаса сложилось впечатление, что дядюшке Эдварду сейчас больше всего хотелось взять за шкирку всех трех профессоров, и как следует встряхнуть их. Возможно, в другом месте и в другое время он бы поступил именно так, но сейчас милому дяде поневоле приходилось сдерживаться.
— Да, пожалуйста, забирайте! — брат Якуб, и верно, черканул на клочке бумаги несколько слов, и царским жестом протянул небольшой листок дяде Эдварду. Тот пробежал глазами короткое послание, и, не говоря ни слова, сунул его в карман. Хотя на лице у дядюшки ничего не отобразилось, но Андреас отчего-то был уверен, что дорогой дядя ожидал чего-то подобного, и для него не явилось неожиданностью сообщение брата Якуба.
Оглядев находящихся в комнате людей, граф вздохнул:
— Так, с одним вопросом мы разобрались, а сейчас давайте решать, что будем делать дальше…
Когда же через час все еще так и не успокоившаяся до конца троица ученых покинула домик настоятеля, Андреас только что благодарственную молитву Небесам не вознес. Он никак не мог взять в ток, как трое солидных мужчин могли издавать столько шума, что после их ухода всем оставшимся показалось, что в мире, наконец-то, наступила благословенная тишина. Сейчас все три профессора направились в башню, где обитал брат Винчеус, но было понятно, что сегодняшней ночью монастырским библиотекарям вряд ли придется хоть немного поспать, и к тому же этих бедолаг вполне могут довести до белого каления требования профессоров. Дело в том, что ученым мужам в самое ближайшее время необходимо было кое-что сделать, а, судя по их обращению друг с другом, можно легко понять — мирным диспутом тут дело не ограничиться.
— Надеюсь, наши ученые друзья поняли, что от них требуется… — дядюшка смотрел в окно, как трое людей идут к башне, где в одиночестве обитал брат Винчеус. — Хотя представить себе не могу, как они найдут между собой общий язык!
— Мне же остается только молить Богов, чтоб эти люди до утра не разнесли до основания башню… — чуть усмехнулся отец Маркус. — Увы, но должен признаться, что слушая перепалку этих… излишне умных мужей, меня не единожды одолевали греховные мысли о том, что надо бы на каждого из них наложить должное наказание для усмирения страстей и уменьшения гордыни.
— Вряд ли из этого выйдет хоть какой-то толк… — дядя Эдвард устало опустился на жесткую скамью и прислонился спиной к стене. — Фу, ну и вымотали меня эти ученые! Просто ноги не держат! А уж как у меня руки чесались тряхнуть кое-кого из них — этого словами не описать! Знаете, раньше я с определенной долей насмешки смотрел на наших придворных поэтов и музыкантов: каждый из них настолько неистово стремится быть первым стихоплетом при дворе или же лучшим сочинителем музыки, что описать тамошние козни и интриги почти невозможно! Страсти кипят, словно вода в котле! А пообщавшись немного с членами нашего ученого совета, да и с тремя этими профессорами, я понял, что глубоко заблуждался! Как оказалось, среди излишне ученой братии идут такие склоки и выяснения отношений, что на их фоне придворные дрязги поэтов и музыкантов выглядят милыми детскими шалостями!
— Греховный мир, неутоленные страсти… — покачал головой настоятель.
— Отец Маркус, — дядюшка выглядел несколько смущенным. — Я приношу вам извинения за шум, гам и доставленные неудобства…
— Ничего, сын мой, жизнь нашей обители никогда не была спокойной.
— А этот шумный, которого звать, кажется брат Винчеус… — снова подал голос Ланьеж, тот солдат, что приехал с дядюшкой. — Кто он такой?
— Вообще-то он самый обычный гений… — вздохнул дядя Эдвард. — Увы, со всеми возможными недостатками, присущим таким людям. Множество изобретений, удивительные открытия — и в то же самое время сложный характер, который окружающим выносить трудно, а частенько и просто невозможно. Кроме того, подобные люди не желают понимать, что в этом мире не все идет так гладко, как им бы того хотелось… Вот и здесь та же самая история: все проблемы или неудачи наш гений заливал вином, а то и уходил в запои на несколько месяцев. В один далеко не прекрасный момент, находясь в очередном изрядном подпитии, он устроил в ученом совете даже не скандал, а жуткий скандалище с мордобитием, сжиганием бумаг, разбиванием стеллажей с колбами и ретортами… В общем, тогда много чего произошло. Говорят, некоторые из ученых мужей все еще вздрагивают, вспоминая о том кошмарном дне. Дело закончилось тем, что разругавшись со всеми, с кем только было возможно, этот человек ушел от мира в самый удаленный монастырь для того, чтоб отныне ему никто не мешал заниматься любимым делом. К тому же лишний раз ему тут никто не нальет. Почти не сомневаюсь: к этому времени у нашего гения уже есть немало достойных работ, только вот гордость не позволяет ему предоставить их на рассмотрение в столицу…
— А наш спутник, профессор Турьен? — похоже, Ланьежу хотелось составить представление о каждом из трех ученых.
— Талантливый человек, который по праву занимает место в ученом совете… — дядюшка потер пальцами виски: похоже, от шумной дискуссии ученых у него разболелась голова. — Может, он и не хватает звезд с неба, но зато вовсю помогает многим из тех, кому трудно пробиться, а еще он в состоянии отличить подлинный талант от пустого бахвальства. Во всяком случае, я отношусь к профессору Турьену с должным уважением.
— А второй из монахов? Брат Якуб…
— С этим несколько сложнее. Знаток множества языков, талантливый исследователь, у которого, увы, имеется слабое место — страсть к увлечению оккультными и запретными науками, а там при должном желании можно нарыть такого!.. Короче, он много чего сумел узнать, причем кое-что из тех знаний находится под строжайшим запретом. Я не могу понять причины, но так вышло, что после множества прекрасных научных трудов, по достоинству признанных во всем мире, этот человек написал книгу, которую кроме как пособием по самой черной магии и не назвать! К тому же он умудрился еще и издать этот кошмар на свои деньги, причем большим тиражом… В общем, через недолгое время все проданные экземпляры стражникам пришлось собирать по домам излишне любопытных читателей, и при том (для большего ума) пересчитывать зубы покупателям этой дряни. Что же касается самого ученого писаки, то ему, и верно, грозил костер. Кстати, именно за это решение очень ратовал Церковный совет — дескать, в этом случае аутодафе будет как нельзя более кстати! Самое, мол, подходящее место, для любителей подобных знаний и богопротивных писулек!.. В итоге выбор у провинившегося ученого оказался небольшой: или костер на площади Небес, или долгое покаяние в монастыре. Думаю, понятно, к какому решению пришел наш общий знакомый, и пусть скажет спасибо, что дело обошлось без пожизненного заключения в монастырской тюрьме….
Площадь Небес… После этих слов у Андреаса уже привычно сжалось сердце, а перед глазами вновь возникли два костра и черный дым, стелющийся над площадью…. Именно там, на этой проклятой площади погибла Нарла, самая удивительная девушка на свете, которая по-прежнему жила в его сердце. И хотя с той поры Андреасу не раз говорили, что в его чувствах к рыжей колдунье было куда больше приворота и магической присушки, чем искренней любви, но верить в это молодому человеку не хотелось — если ты хоть однажды любил без памяти, то всегда надеешься, что чувства были искренни и взаимны.
