Синяя кошка (СИ) - Иванушкин Александр (прочитать книгу txt) 📗
— Пох Попихох!
Бородатые девушки упали на колени и воздев руки чётко хором отозвались в ответ:
— Попихох Пох Пох!
Прикольная кричалка. Точнее, пищалка. Белый котяро выпрямился и спросил:
— Видел?
Да. Я видел. Лютик вляпался в какую-то местную муть.
— А зачем тебе кузнецы в горах?
— Надо же куда-то идти. Мне намекнули, что набожные девы в горах на вес золота.
— Кискин, трук!
Неожиданно пискнула крайняя девушка, поднимаясь с колен. Какая интересная раса. Если у них девушки бородатые и настолько поперёк себя шире, то каковы их мужики? Стоп. Этот акцент мне знаком.
— Как зовут?
Девушка потупилась.
— Не скажет. Им нельзя. Какое-то грибное суеверие.
— Лютик, если что, вызывай нас с Моной. Жгите грибы и будьте спокойны, мы прилетим.
— Да мы и так спокойны. Мона тоже местная?
— Мона из аквариума. Полезу-ка я на вон то дерево. С вами хорошо, но на дереве лучше.
Быстро поднявшись на самый верх, я срубил тонкую вершинку, чтобы Мона меня увидела. Пох Потрох опять прилип к уху:
— Пелый — сильно непослушник! Ували, ували его, Кискин, во утвежуний величавости! Кискин авторитеткин пес прекословий!
Вот тварь. Кажется я начинаю понимать, что оно такое. Как от этого пса прекословий избавиться?
Накрыла тень, гибкий хвост сорвал меня с дерева и усадил на место. Очень хорошо. Мона усадила меня себе на голову, а не на спину. Лес внизу удалялся.
— Хочешь посмотреть, что нашла?
— Ага. Очень хочу. А ты умеешь на спине летать?
— Вот так?
И пернатая змея перевернулась, сложив крылья. Ааа! Невыразимый кайф. На одних рефлексах я отпустил шерсть, за которую держался, кувыркнулся и уже сидел на её горле под челюстью.
Мы падали почти две секунды, а потом Мона ударила крыльями о воздух и пошла стрелой вверх. Я обхватил её ногами, вцепившись в чёрную шерсть одной рукой, а вторую направил в зенит, выпустив клинок. И завыл, как в атаке. Какое седло? И без седла чистое счастье.
Когда земля под нами стала выпуклой, и вдали, на её поверхности, замерцал океан, я заткнулся, потому что стало трудно дышать. Но красота происходящего потрясала.
— Давай, стряхни меня не используя хвост!
И Мона рванула вниз. Воздух стал твёрдым. Меня чуть не содрало с пернатой змеи, но я вцепился в змеиную шерсть не только руками, но и зубами. А потом подумал: «Что я делаю?» И отпустил.
Закувыркался, но быстро принял позу восторга — позу морской звезды. Я летел! Сам! Вниз! Долго! Получите, небеса, ликующую песнь летающих котов! Няааа-уаняяя!
Боже, я жил не зря. Мама, ты родила меня для вот этого. Вот того, что сейчас. Мона вернулась, но подбирать меня не спешила. Молодец.
Я закрутил землю и небо вокруг себя красиво. Вначале поперёк, потом добавил еще одну ось вращения, затем еще одну, и еще, и еще, и еще. Мир стал серым пухом. Никто никуда не падал, никто никуда не летел. Так не годится, и я вышел из сложного штопора.
А земля уже близко.
— Рааа!
Сверху свалилась Мона и поймала меня твёрдым хвостом. Да, я снова сидел на её голове культурный и грустный. Внизу лес и горы. Пить хочется.
— Я знала, что ты кретин. Но хочу предупредить, что не всегда небо ясное во все стороны. Облака, испарения, стена дождя и всё — ты потерялся. Никакое зрение, нюх или слух тебя уже не найдут в небе. Понял?
— Да, мамочка.
— Я тебе не мамочка, но в какой-то мере отвечаю за тебя перед синей кошкой. Просто падать — это одно, а падать мигая, пропадая и появляясь — уже опасно. Как прикажешь тебя подбирать?
— Хорошо, мамочка.
Столько слов подряд от Моны я еще не слышал ни разу.
Мы подлетали к большому дыму. Такой не затопчешь, как костёр в лесу. И жгли тут явно не грибы. Дым шёл из толстой трубы, которая торчала прямо из расщелины в скалах. Кузницы в горах, оказывается, подземные.
Группка кудрявых свиней поднималась по тропе недалеко. Мона ими очень заинтересовалась.
— Ра, я тебя высажу тут на часик и поохочусь. Не дури, и будь паинькой.
— Ага.
Что здесь можно надурить? Земля — не небо. Лети уже.
Мона, не приземляясь, сняла меня хвостом и усадила на скалу, недалеко от трубы. И улетела в сторону своих кудрявых свиней. Сколько она может держаться в воздухе без передыху? Очевидно долго.
На скале было грустно. Я отправился к трубе. Хочу заглянуть в расщелину. Вот только в горах напрямик не пройти. Так что пришлось вначале спускаться прямо в противоположную сторону.
Поиграем в горного кота. Чего уж там. Небольшая крикливая птица честно пыталась притворяться раненой, чтобы увести меня от своего гнезда. Что там у неё? Крошечные зелёные яички. Не бойся, мамочка. Не трону я их.
А вот и грибы на склоне, поросшем мелкой травкой. Большие. В грибах я не разбираюсь. За этим — к Лютику.
Очевидно цивилизация спрятала аквариум в совершенно диком мире, и все мордеры — пришлые. А местные подгорные ребята на своей волне и не в курсе галактических проблем. Может быть.
А вот и местный котик. Белый в серых пятнах и очень злой. Прямо барс какой-то. Не рычи, дурень. Я просто мимо иду. Да чую, что ты голодный, что у тебя территория и прочее. Иди нафиг, мне некогда.
Но агрессивный хам полез в драку. Ладно. Намну тебе бока — не жалуйся потом. Убить было очень просто, но убивать не хотелось совершенно. Никакой ярости. Это небо на меня так благотворно действует?
Великий пилот Ра отдубасил пятнистого дурня как слепого котёнка, даже не выпуская шипы на пятках. Не плачь. Ловкость и мозги, мозги и ловкость. Ничего вроде не сломал ему. Хорошо бежит. Не оглядываясь.
Я уже обошёл скалу с которой слез, и до ущелья с трубой рукой подать. Но замер. Вот на кого охотился пятнистый! Большая белоснежная ланка щипала травку в 15-ти метрах от меня и совершенно ничего не замечала.
А при ней телёночек. Очень вкусный наверняка. Но мы же не звери, господа. Я бесшумно сел и замер, как один из камней рядом. Телёнок оторвался от мамы и посмотрел мне прямо в глаза. Ух Ты!
Глаза его были тёмные, глубокие и выпуклые как этот мир сверху. И я в них падал точно так же, раскинув лапы. Помрачение это длилось недолго. Ланка фыркнула и в два прыжка скрылась за камнями.
А телёнок сказал мне: «Мяу», и только после этого поспешил за мамой. Мяу? Стой, копытный! Я сиганул за ними, однако ни следа, ни запаха от этой странной парочки не осталось. Вот вообще.
Почему это «мяу» меня так потрясло? Может это просто порода такая — белые мяукающие ланки. В конце концов он же не сказал: «кис-кис». Да. Определённо не сказал.
Но потрясло не столько мяу, сколько взгляд. Телёнок ланки посмотрел на меня как весь этот мир целиком. И не оставил после себя запаха вообще.
Я метнулся назад, на место схватки с пятнистым. О, тут был запах, и были следы. Если понадобится, я мог побитого котика догнать и побить еще раз. Я вернулся туда, где паслись ланка с телёночком. Запаха не было. И следов не было.
Труба неподалёку упорно дымила. Сытая Мона вернулась с охоты. Вот что за манера, не спросив, подхватывать кота с земли и себе на голову сажать?
— Чем недоволен?
— Всем.
— Достанешь сюда Перышко и Клыка, обоих. Мне этот мир понравился.
— А мне он сказал: «Мяу».
— Кто?
— Этот мир.
— Ну хорошо, что не «кис-кис».
Издевается? Или что-то знает, но не рассказывает?
— Мона, почему он должен был сказать: «кис-кис»?
— Кто?
— Этот мир!
— Ра, не ори. Я просто шучу. Иногда.
— Обидные ваши шутки.
— Тебя подкинуть повыше?
Неплохо бы, но вот прямо сейчас даже летать мне не хотелось. Хуже чувства опасности, только чувство неизвестной опасности. Под нами летел назад густой лес. Выжженное мёртвое пятно приближалось.
В конце концов эта вылазка принесла знание. В этом мире есть немного странная, но разумная раса, что строит кузницы под землёй, но встречается и на поверхности. Грибы своему Поху жгёт, высоко ценит благочестивых, бородатых, кривоногих девушек без талии. Всё в порядке.
