Трое из Леса. Вторая трилогия - Никитин Юрий (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt, .fb2) 📗

Глава 28

Дверь распахнулась, на пороге возник высокий и широкий в плечах воин, тонкий в поясе. Лицо его было в тени, только железо шлема и доспехов блестело под светом факелов, но Мрак еще по шагам не только видел княжеского сынка, но и чувствовал по запаху его злость, его жажду вбить его, Мрака, в половицы, стереть с лица земли.

Некоторое время оба внимательно рассматривали друг друга, не двигались. Потом рука сынка, то бишь Святобоя Длиннорукого, двинулась к рукояти меча. Мрак качнул головой:

– Здесь?

Налитые бешенством глаза сынка обежали помещение. На лавках крепко спали Олег и Таргитай. Таргитай посапывал, чесался, не просыпаясь, Олег мерно шлепал губами, словно твердил колдовские слова, все учился, сердешный. Из-за дощатой стенки несло кислым запахом дешевой бражки, за ней кто-то возился, стонал, стенка выгнулась, будто с той стороны уперлись спиной.

– Там есть пристройка, – ответил Святобой негромко сильным мужественным голосом воина, привыкшего к звону мечей и стуку стрел по щитам. – Слева от входа.

– Там хлев.

– Хлев слева, – сказал сынок с невыразимым высокомерием воина, который все заметил и все учел, – а справа пусто.

– Сойдет, – согласился Мрак. – Лучше синицей по рукам, чем журавлем по морде.

Сынок медленно повернулся, Мрак выждал, чтобы отошел на пару шагов, дабы не подумал, что удар будет в спину, медленно двинулся следом. Спина у сынка прямая, кольчуга плотно охватывает широкие плечи, но под металлической чешуей двигаются не лопатки, а широкие бугры. А по тому, как вздувают кольчугу, понятно, что это не жир, и даже мясом не назвать, что-то твердое, вроде толстых жил, но жил там нет, значит, мышцы, что по крепости мало чем уступают дереву…

По дороге встретили челядина, но тот спросонья даже не заметил, кто прошел мимо, и сынок без помех отворил дверь, прошел на середину и там остановился, повернувшись лицом к входу.

Мрак переступил порог. Сынок стоял в пяти шагах, Мрак, не сводя с него глаз, нащупал за спиной дверь, прикрыл и так же на ощупь отыскал засов и с легким стуком задвинул железный язык в петли.

Оба смотрели друг на друга оценивающе. Святобой перевел взгляд на секиру за плечами Мрака. Мрак понял, медленно вынул секиру из петли, замахнулся, успел увидеть страх на лице княжеского сынка и с силой вогнал острием в бревенчатую стену, все еще наблюдая за лицом Святобоя, он так же неспешно расстегнул пояс с ножом, швырнул на лавку.

– Ну, – сказал он, – что же ты, княжий сосунок?

Святобой бросился молча, быстрый и сильный, как горный лев. Кулак Мрака встретил его на лету, глухо стукнуло, тут же скулу обожгло, он отшатнулся к стене, тут же получил такой страшный удар ногой в грудь, что пол и потолок трижды поменялись местами.

Он вскочил, увидел, как Святобой надвигается, как сверкающая гора, отпрыгнул в сторону, снова ударил, уже вкладывая в кулак всю свирепую силу, показалось, что ударил в толстое бревно, но под сжатыми пальцами хрустнуло, как яичная скорлупа.

Княжеский сынок отлетел, с такой силой ударился о стену, что бревна тряхнуло, из пазов посыпался пересохший мох. Но лишь тряхнул головой, молча и быстро прыгнул навстречу. Мрак едва успел уклониться, снова ударил, угодив кулаком прямо в зубы. Сынка отшвырнуло уже на другую стену. Бухнуло, словно дикий бык налетел с разгону, бревна загудели. На этот раз богатырь остановился чуть на дольше. Мрак даже успел подумать, что тряхнул княжеского любимчика как следует, однако, когда тот отклеился и пошел на него, пригнувшись и двигая огромными кулаками, Мрак дважды получил по плечам, несколько раз по локтям, и один раз от удара в скулу зазвенело в ушах.

Приловчился, подумал со злостью. Этот красавец в доспехах крепче, чем можно сказать, глядя на его одежку. Тогда как он отнесется вот к этому…

Отпрыгнул, еще отпрыгнул, а когда богатырь поспешно бросился добить, Мрак обрушил град тяжелых быстрых ударов. Один раз кулак умело зацепил губы, ощутил, как подалось мягкое, словно теплая глина, на пальцы сладостно брызнуло теплым, а рот красавца стал широким и красным.

Он отступил, лапнул себя за харю, там кровь, побледнел. Мрак надеялся, что княжеский красавец сомлеет, тот в самом деле качался, но когда Мрак увидел его глаза, в душе шевельнулось недоброе. Лицо сынка стало безумным, он бросился вперед все так же молча, но в лице была ярость зверя, что жаждет убить, разорвать, уничтожить.

– Ниче, – прохрипел Мрак, – мы только начали…

Дальше бились грудь в грудь, не сходя с места, ибо нельзя отступить перед таким бешеным напором, забьет, а княжий сынок пер и пер, кулаки мелькали, как крылья ветряной мельницы, сопел, как натрудившийся Змей, глаза налились кровью, бровь разбита, кровь течет изо рта, залила грудь, но бьется люто, Мрак чувствовал боль в руках, двигался все медленнее, одним глазом видел вроде бы хуже, догадался, что заплывает.

Сколько дрались, не помнил, знал наверняка, что бились долго, наконец сынок попробовал нагнуться и сбить противника всем телом. Мрак вовремя отпрыгнул, со всего маху ударил ногой, носком сапога угодив княжескому сынку в лицо.

От чудовищного удара тот дважды перекувырнулся через голову, грянулся о стену, та предостерегающе загудела, с потолка посыпалась сажа. Он лежал под стеной, ноги не держали, приходил в себя, а Мрак, вконец обессиленный, тяжело дышал, вытирал кровь с разбитой губы.

Пытаясь подняться, Святобой оперся о лавку, и его пальцы нащупали рукоять длинного ножа с его удивительно острым лезвием. Их глаза встретились, несколько мгновений он смотрел в злое лицо противника, потом встал, покачиваясь, нож остался на месте.

В плечо грубо ткнулось, он скосил глаза, его назойливо тыкала, явно просясь в руки, гигантская секира, которую этот лохматый вогнал в стену. Снова их глаза встретились, этот чужак далеко, достаточно шевельнуть рукой, и смертоносная секира окажется у него…

Несколько мгновений он смотрел в лицо врага, тот уже начал презрительно раздвигать губы, и Святобой, оскорбленный, что о нем могли такое подумать, выпрямился и сам усмехнулся, насколько позволяло разбитое и распухшее лицо.

– Не надейся, – прохрипел он, закашлялся, изо рта вылетели окровавленные зубы, выплюнул кровь, снова надменно улыбнулся щербатым ртом, где вместо передних зубов зияли кровоточащие ямы с развороченными краями. – Не надейся!

Они снова сшиблись на середине комнаты.

Олег проснулся в полной темноте. За крохотным окошком в ночи обильно падали звезды, предвещая не то войну, не то приход саранчи, не то большой урожай. Глухая ночь, но что-то смутно тревожило, сердце колотится, он застыл, прислушиваясь, а когда хотел опустить голову на лавку, стену из толстых бревен тряхнуло. Донесся тяжелый удар, словно невидимый великан бросал в стену камни из дальних гор.

– Тарх, – позвал он. – Тарх, ты спишь?..

В ответ слышался только мерный сап. Олег растолкал певца, тот пробурчал:

– Да спу я, спу! Чего тебе?

– Послушай. Что-то происходит.

Таргитай прислушался:

– Да вроде бы ничего.

– А ты послушай.

Судя по скрипучим звукам, Таргитай шевелит кожей на лбу, двигает бровями, добросовестно пялится в темноту. Стену тряхнуло, потом еще и еще. В темноте за стеной тревожно завыла собака.

– Ага! – послышался сонный голос. – Весь постоялый вздрагивает, словно буран бьет в стену кулаком. Помню, когда сидишь зимой в дупле, а снаружи такое разыграется, что все трещит, стонет, гукает, а ты сидишь и дрожишь, что ежели дерево переломится, то голым на снег… бр-р-р-р-р!.. Нехорошо.

В самом деле, толстенные бревенчатые стены вздрагивали с неровными промежутками, на столе позвякивали монеты в мешке Таргитая.

– Ветер, наверное, – предположил он.

– Да нет ветра…

– Тогда индрики под землей свадьбу играют, – сказал Таргитай в темноте. – Вот все, что сверху, и дрожит…

Олег в сомнении покачал головой. Может, и индрики, но он предпочел бы объяснение попроще. Странно, судьба дала мощь чародея тому, кто ненавидит все непонятное, чародейское, кто все старается понять, а тем самым разрушить чары.