Небо и корни мира - Тулянская Юлия (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗
Она спрятала в ладонях лицо, низко склонилась у ложа раненого. Если они умрут, их всех ждут пытки в тюрьме Подземья.
К Колояру подскочила Ликсена, полуземнородная лекарка, чьи густые волосы были рыжими и полосатыми, как шерсть деревенской кошки.
– Чего тебе?
Оставшийся в ране наконечник не давал хлынуть крови, поэтому Ликсена не заметила, что Колояр ранен.
– Да опять зацепило, – заворчал он. – Жалят, жалят по мелочи. Как будто я им медом намазан. Который раз уже: то по шлему, а то аж в бороду влетела стрела, как пчела, – ну, правда, слегка оцарапала. Кажется, счастлив я. На волосок – а не достают, хоть и не невредим, а все-таки цел. Что там ребята? – Колояр показал глазами на раненых.
– Мы справимся, – обещала Ликсена. – Раздевайся скорее, а то некогда.
– Ты мне быстренько перевяжи, пока затишье. Особо-то не возись, там у вас тяжелые лежат. Дела нынче много. Ворота варды нам своротили. Обе створки перекосились, а поправить нельзя: их лучники тут как раз и караулят! Ну да вы не тревожьтесь. Скажи нашей хозяйке Девонне, пусть будет спокойна. Если ворота нам нынче и высадят, во двор мы их не пустим. Мы уж им готовим встречу.
Ликсена туго перевязала Колояру предплечье, и он вышел во двор.
Небо затянуло тучами надолго. Начал моросить дождь. Старый пес Шалый, лежавший во дворе, встряхнулся и медленно ушел в каморку Девонны. Там выздоравливающий от раны Брослав терпеливо учил маленького Кресислава рисовать на доске углем. Он помогал Девонне присмотреть за сыном, пока сам всерьез не мог взяться ни за какую работу. В каморке сушились травы, над очагом висел котелок.
За частоколом было спокойно. Зато защитникам работы хватало. Перед ворогами нужно было соорудить завал из земли и бревен. На завал пошла поленница, разобрали сарай. Во дворе рыли глубокую яму – брали из нее землю. Попадавшиеся в земле камни радовали дружинников: тоже пойдут на укрепление завала. Ратники, почти все недавние ремесленники и сельчане, работали умело и быстро. Дригген вместе с мужчинами таскала бревна. Она уже показала себя в бою, и дружинники смотрели на юную стьямма как на ровню. С угловой башни Радош с луком за спиной высматривал врага. Гронские крестьяне из глухой пущи, с длинными волосами, светло-серыми глазами, зимой всегда промышляют охотой, из лука бьют белке в глаз. Они-то вместе с Радошем и несли дозоры на стенах.
Скоро за частоколом шагах в полутораста появились вардские лучники. Они издалека начали обстрел частокола, стараясь попасть под стреху. Стрелы втыкались в бревна с таким звуком, будто барабанил град. Одна ударила в столб, поддерживающий кровлю, как раз возле самого уха Колояра, у того даже вырвалось:
– Ух! – и он потряс головой, в который раз удивляясь, как рыщет около него смерть.
Под прикрытием тучи стрел вардские воины кинулись на частокол. Они одолевали ров, взбирались на вал, но их сбрасывали вниз копьями и осыпали стрелами в ответ. Главной целью вардов были ворота. Створы затрепетали под ударами, лязгнули и сорвались. Варды бросились в проем и сразу сбились в кучу. Не всем было видно, что произошло. Подскакавшая конница, которая как раз собиралась ворваться во внутренний двор заставы, закружилась, словно в водовороте. Вход был просто-напросто завален бревнами, камнями и землей.
Колояр удовлетворенно сказал:
– А вы что хотели?! Думали, вам тут дорога?
Наконец пешие кинулись в проем, решившись перелезть через завал. Кое-кому это удавалось, но их рубили ждавшие наготове защитники. Лучники со стен по обеим сторонам то и дело спускали тетиву. Наконец варды побежали, оставляя раненых и убитых на завале и около него, даже во внутреннем дворе крепостицы, куда они так рвались.
– Кто бежит – по тем не стрелять! Пусть бегут! Стрелы не тратьте! – крикнул своим Яромир.
Король Неэр теперь убедится: заставу можно взять долгой осадой – или большой кровью.
Если король не постоит за ценой, упрямая крепостица падет в одни сутки. Добрую часть войска защитники положат, но остальные завалят телами ров и подроют частокол.
Яромир, склонив голову и охватив пальцами заросшую бородой челюсть, раздумывал: «Неужто варды и это ему позволят? Даже если прикажет им в своей крови нас топить, неужто и тут будут слушаться? Когда же они его-то самого на копья подымут?! Сколько еще люди могут терпеть?!»
Во внутреннем дворе за завалом нашли раненого – знатного воина, у которого плащ был застегнут фибулой в виде жезла. Он лежал неподвижно и неуклюже, потому что скатился с завала и застыл как пришлось. Яромир посмотрел на раскинутые руки, задранный подбородок – и подумал: мертвец. Но подбежала и наклонилась над телом Ликсена:
– Живой.
Жезлоносца перевязали, пока он был в беспамятстве, и на теле нашли бумагу. Это была проповедь воинственного епископа Эвонда.
«В безумии князь Яромир хочет подменить собой Вседержителя. Он желает предотвратить Конец и тем изменить предвечный Замысел творения. Кто он такой, что берет на себя изменение Замысла на человеческий лад? Разве он – Истина, как Вседержитель? Разве он – Благо? Может ли он даровать людям бессмертие и полную победу над злом? Богоборец – ставленник земнородных тварей, которых породил Обитаемый мир. Он хочет, чтобы кровь земнородных соединилась с кровью людей, и их потомки навсегда лишились пути к подножию Небесного Престола».
Яромир, знавший язык вардов, за время войны выучился на нем и читать. Он забрал бумагу себе и, выйдя на двор, пока не стемнело, начал разбирать проповедь дальше.
«Князь Яромир ослеплен успехами, тем горше будет для него гибель. За противление Престолу его ждет казнь на этом свете и страдания на том. И жена его, падшая вестница…»
На этом месте проповеди Яромира охватил гнев. Чем им не угодила Девонна? Она лечит раненых, и своих и чужих, растит сына – и все. Она не пустила ни одной стрелы во врага. Не сказала ни одного слова, зовущего к ненависти.
«…Падшая вестница, досыта вкусит мрака и разделит его судьбу после смерти, как разделяла ее при жизни».
Яромир сунул проповедь за пазуху. Он стоял посреди двора, не в силах сообразить, куда нужно идти. Ветер трепал ему волосы. Судя по низким тучам, опять собирался дождь. Не вытерпев, Яромир снова вытащил и развернул грамоту. Проповедь была полна поименных угроз всем, кто давно был рядом с ним. Епископ Эвонд с таким знанием описывал наказания и пытки, которые потерпят от демонов осужденные в Подземье, что Яромир глухо проговорил: «Да он, видно, и сам демон!»
Но он не мог уже остановить себя, чтобы не читать дальше.
«И кто примет пощаду и хлеб от богоборца – тому воздастся кара, и скажет он: «Лучше бы мне не родиться на свет».
Из лазарета выскочила круглолицая Ликсена. Она метнулась мимо Яромира по влажному от дождя и распаханному сапогами дружинников двору, но остановилась и всплеснула руками:
– Яромир, я же за тобой! Там этот жезлоносец, Клевен, тебя зовет.
И всплеснула руками еще раз, увидев грозное лицо, взъерошенную бороду и свирепый взгляд Яромира. Тот кивнул, поднялся на крыльцо, чувствуя, что от гнева дышит, как бык на привязи. «Не хочешь пощады, жезлоносец, – не будет! – клялся он про себя. – Падшая вестница… что она им сделала?! Демоны!»
В лазарете поставили перегородку, чтобы отделить вардов от своих раненых. Возле жезлоносца сидела шаманка Фьорвит. Девонна ненадолго убежала взглянуть на маленького Кресислава. Яромир тяжелым шагом зашел за перегородку, остановил на лице раненого помрачневший взгляд.
– Это ты – сын погибели? – почти неслышно спросил жезлоносец Клевен, поглядев на него.
В его глазах читалось сдержанное страдание. Раненого переодели, сквозь белую рубашку уже просочилось кровавое пятно. Белья в крепостице не хватало, все разорвали на полосы для перевязок. Голова его лежала на мешке, который был набит сеном.
– Да, я, – наклоняясь, тихо отвечал Яромир.
Порыв его гнева угас. Яромиру казались знакомыми бессильно лежащая на мешке светловолосая голова, серые глаза жезлоносца. Он был похож на всех других людей, которые испытывают муки от болезни или раны. На дружинников самого Яромира. На Брослава, писарского сына, который недавно поднялся на подмостки за частоколом показать князю опись имущества и припасов заставы и вдруг, взявшись за пробитую стрелой грудь, упал у его ног.
