Миры Роджера Желязны. Том 21 - Желязны Роджер Джозеф (книги онлайн полные версии txt) 📗
— Это уж ты мне сам объясни. Он снова захихикал:
— А почему бы и нет? Ты просто передумал, вот что случилось!
— В каком смысле передумал — как это тебе представляется, а?
— Нечего надо мной подшучивать. Даже ты не имеешь никакого права подшучивать надо мной, — обозлился Дворкин. — В принципе именно ты — в последнюю очередь. Я встал.
— Я над тобой не подшучиваю, — произнес я уверенно, прошел через комнату, взял другой стул и перенес его поближе к огню, усевшись прямо напротив Дворкина. — Как ты узнал меня?
— Мое местонахождение вряд ли известно каждому.
— Это верно.
— А действительно ли многие в Амбере считают, что я умер?
— Да. И еще многие предполагают, что ты до сих пор, возможно, скитаешься где-то в Царстве Теней.
— Понятно.
— Как ты себя в последнее время… чувствовал? Он злобно усмехнулся, глядя на меня:
— Ты что, думаешь, я все еще не в своем уме?
— Ты сам это сказал — не я; я не хотел тебя обидеть.
— Порой мое безумие ослабевает, порой усиливается, — произнес Дворкин. — Оно охватывает меня целиком, а потом снова отступает, и тогда я чувствую себя почти прежним — почти, предупреждаю. Потрясение, вызванное твоим визитом, например, может… Что-то, видно, сломалось в моем мозгу. Да ты и сам знаешь. А как могло быть иначе? И это ты тоже прекрасно знаешь сам.
— Вероятно, ты прав, — согласился я. — Но почему бы тебе вновь не рассказать мне обо всем, с самого начала? Это могло бы тебя отвлечь, навести какой-то порядок в твоих мыслях, ты почувствуешь себя лучше, а заодно напомнишь мне кое о чем. Я ведь и сам многое подзабыл или упустил. Ну так как?
Дворкин снова захихикал:
— Как будет угодно моему королю. Ты хотел бы услышать что-нибудь особенное? С чего лучше начать? С моего полета из Царства Хаоса на этот маленький неожиданно появившийся островок в ночном море? С моих размышлений над пропастью? С того момента, когда вид Пути открылся мне в драгоценном Камне, что висел на шее у Единорога? Или с того, как я воссоздал Огненный Путь с помощью молнии, крови и звуков лиры, пока наши отцы неистовствовали — ведь они явились слишком поздно, чтобы позвать меня назад, ибо поэма огня уже пылала прихотливым рисунком в моем мозгу, заражая меня желанием обрести форму? Слишком поздно! Слишком поздно… Я был болен и слаб, я остался без их помощи, но я сам спланировал и создал его, пленника моей обновленной души. Именно эту сказку ты и хотел послушать еще раз? Или мне лучше рассказать о том, как было исправлено зло?
Мои мысли бешено вращались вокруг тех намеков, тех тайных значений, которые Дворкин только что горстью бросил мне в лицо. Трудно было понять, так ли все происходило на самом деле, или же Дворкин злоупотребляет метафорами или просто несет какой-то параноидальный бред, однако же все это было очень похоже на то, что я хотел, что я должен был услышать. Так что, по-прежнему стараясь не поворачиваться к нему лицом и говорить голосом того, за кого он меня принял первоначально, я сказал:
— Напомни мне, как было исправлено зло.
Он соединил кончики пальцев и, приложив руки ко рту как рупор, заговорил:
— Я — это Путь, и это действительно так. Пройдя сквозь мой разум и душу, чтобы обрести свою нынешнюю форму, и став основой Амбера, основой нашего мироздания, он оставил на мне свою мету точно так же, как и я на нем. Однажды я вдруг отчетливо понял это. Мы с ним неразделимы, и любые взаимные перемены и модификации Огненного Пути и меня, Дворкина, затрагивают непременно нас обоих. Именно в этом-то и заключена наша слабость и наша сила. Мне давно ясно, что любой вред, нанесенный Пути, наносится и мне самому, а вред, нанесенный мне, отразится на состоянии Пути. И все же по-настоящему мне навредить невозможно, ибо Путь защищает меня. Ну а кто, кроме меня, способен нанести вред Пути? Нет, мы образуем великолепную замкнутую систему, и все ее слабые места полностью защищены ее же собственной силой.
Дворкин умолк. Я слушал, как потрескивают дрова в очаге. Не знаю, к чему прислушивался он. Потом он сказал:
— Но я допустил просчет. И в таком простом вопросе!.. Оказалось, что моя кровь, с помощью которой я создал Путь, способна его и уничтожить. Точно так же, как и кровь моих потомков. Чтобы понять это, мне потребовались века. И твоя кровь годится для того, чтобы воздействовать на Путь, и твоих детей, и твоих внуков — да, до третьего колена!
Я не очень удивился, узнав, что он, собственно, и был прародителем всех нас. Мне почему-то всегда казалось, что так оно и должно было быть, что я всегда знал об этом, но никогда не говорил этого вслух. И все же… как бы то ни было, но, услышанное теперь, это известие поднимало куда больше вопросов, чем давало ответов. Особенно в нашей весьма разветвленной семейке… Я совсем запутался насчет Дворкина: кто же он все-таки такой? Особенно если учесть, что, согласно его собственным словам, это всего лишь сказка, сочиненная старым безумцем.
— Однако, чтобы восстановить Путь?.. — начал было я.
Он ухмыльнулся; и я увидел ухмылку Дворкина на своем собственном лице, маячившем передо мной.
— Неужели ты совсем утратил вкус к тому, чтобы править живой пустотой и быть королем Хаоса?
— Возможно, — ответил я.
— Клянусь Единорогом, матерью твоей, я знал, что к этому придет! Ощущение Пути столь же сильно в тебе, как и желание править самым могущественным из царств. Так каково же будет твое желание теперь?
— Сохранить первозданный миропорядок в своем королевстве.
Дворкин покачал своей, вернее моей, головой:
— Было бы куда проще все разрушить и попытаться все начать сначала — как я тебе неоднократно предлагал прежде.
— Ты же знаешь, что я упрям. Так что попробуй предложить мне это еще раз, — сказал я, пытаясь подражать ворчливому тону отца.
Он пожал плечами:
— Разрушив Путь, мы разрушим основы Амбера и всего Царства Теней, что его окружает. Отпусти меня, и я дойду до середины Пути, чтобы уничтожить его вместе с собой; отпусти меня, но дай мне прежде слово, что затем ты с помощью Судного Камня, что заключает в себе зерно миропорядка, создашь новый Путь, ясный, светлый, ничем не запятнанный, возвышающийся над бессмыслицей твоей собственной жизни, и не поддашься легионам сил Хаоса, которые будут стараться перетянуть тебя то на одну, то на другую сторону. Пообещай мне это и позволь мне со всем покончить, ибо ныне я сломлен настолько, что предпочел бы умереть во имя священного миропорядка, чем жить ради него. Ну, и каков же будет твой ответ?
— По-моему, все же лучше попытаться восстановить наш прежний Путь, чем уничтожать работу многих тысячелетий.
— Трус! — вскричал он, вскакивая на ноги. — Я так и знал, что ты это скажешь!
— Но разве я не прав?
Дворкин принялся мерить шагами комнату.
— Сколько раз мы с тобой говорили об этом! — воскликнул он. — Но ты по-прежнему стоишь на своем. Боишься попробовать!
— Возможно, — кивнул я. — А по-твоему, разве то, ради чего ты пожертвовал столь многим, не стоит попытаться спасти — если существует такая возможность и жертвы во имя его спасения будут не так уж велики?
— Ты все еще не понимаешь, — сказал он. — Я могу думать только об одном: поврежденная основа должна быть уничтожена и благополучно заменена другой. Природа моего собственного недуга такова, что никакого исцеления я не предвижу. Я должен быть уничтожен, чтобы, возможно, возродиться вновь. Так что мои чувства в этом отношении предопределены.
— Если Судный Камень способен послужить во имя создания нового миропорядка, то почему бы не использовать его для восстановления старого Пути, а также для того, чтобы покончить с нашими бедами и излечить твою душу?
Дворкин подошел и остановился прямо передо мной.
— Неужели ты все забыл? Ведь ты же знаешь, что бесконечно труднее восстановить разрушенное, чем начать все сначала. Даже Судному Камню куда легче уничтожить Путь, чем ликвидировать причиненное ему зло. Неужели ты забыл, как это выглядит? — Он ткнул куда-то в стену у себя за спиной. — Может, хочешь пойти и полюбоваться?
