Паладин. Изгнанник - Шелонин Олег Александрович (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
– Все скажу! Всех сдам! Все про всех расскажу. Вот про эту стерву скажу и про эту стерву скажу. Я все знаю! Свободу попугаям!!!
– Поменьше эмоций, – выступил вперед Люка. – Конкретней, что ты знаешь?
– Все! Вы знаете, что она пишет? Знаете? Даже у меня клюв краснеет, когда по ночам читаю, пока эта дрянь спит!
– Эта, что ль? – с недоумением спросил Зырг, указывая на девушку, скромно сидящую на диване.
– Да при чем здесь эта? – возмутился попугай. – Это Гюзель?
– Газель? – опять не понял тролль.
– Газель – это мелкое рогатое животное, – раздраженно пояснил попугай, – противное, мерзкое травоядное. Ничего, кроме груш и фруктов, не жрет. И эта Гюзель тоже! Нет бы мясца там, телятинки отведать, курочки схавать…
– Ты ж только что сказал, что это твои родственники, – усмехнулся Люка.
– Увлекся, очень жрать хочу. Так вот, я и говорю: нет, чтобы телятинки, барашка, шашлычка откушать, только траву жрет! Она сама травоядная, поэтому и не жрет баранов!!! Сама овца! – попугай все больше и больше входил в обличительный раж. – А вот эту стерву… – крыло попугая простерлась в сторону седобородого мужчину в чалме, – …если б не цепь, давно б зарезал!
– Шеф, – тролль осторожно тронул Кевина за руку, – ты бы от этой птички подальше. Совсем с головой не дружит, а вдруг это заразно? Аксакала стервой называет.
– Кто? Где аксакал? Это аксакал!!? – завопил попугай, – Да ты знаешь, что она строчит? Она строчит сказки. Три года уже. «Тысяча и одна ночь» называется! Третий том строчит.
– Не тре-е-етий, а четве-о-ортый, противный, – уточнил аксакал.
– Вы представляете! Четвертый том строчит!!! – начал впадать в истерику попугай. – Достала!!! Все, не могу я ее видеть! Ну-ка, дай грушу, дай грушу, тебе говорят! Я в нее запущу, сердце порадую.
Зырг со своим барашком под мышкой начал отступать от попугая подальше, норовя спрятаться за шефа и Офелию. Он явно боялся инфекции. Зато Люку она не страшила. Он взял со стола затребованный фрукт и начал приближаться к попугаю, целясь в него грушей.
– Не подходи! Зарежу!!! – завопила взбалмошная птица и выхватила лапкой из-под крыла миниатюрный кинжал.
– Люка, хватит издеваться над бедной птичкой, – остановил товарища Кевин. – Видишь, до чего ее неволя довела? Давай, лучше освободим.
Меч мелькнул с неуловимой для глаз скоростью и со свистом перерубил цепь около лапки попугая. Несколько мгновений тот ошарашенно смотрел на золотое колечко на своей лапке, все, что осталось от цепи, а потом взлетел под потолок и начал метаться там, оглушительно вопя:
– Я свободен, слово птица в небесах! Я свободен, ибо я не знаю страх! Я могу лететь, куда хочу!!!
Потом, сделав пару кульбитов в воздухе, вспорхнул на плечо Кевина и начал шептать ему в ухо.
– Да, я еще насчет этой бородатой стервы не закончил. Ты представляешь, вроде бы, мужик, да? Правоверный мужик. Борода, да? Чалма, слушай, есть. Халат, и тот есть, да? Слушай, ты знаешь, какой он себе псевдоним взял? Знаешь, как он себя в книгах обзывает?
– Так это все-таки он? – укоризненно спросил Кевин.
– Если бы он! Он себя называет Шахразада! Знаешь, как это переводится? Женщины, заткните уши! – завопил попугай и, не дожидаясь пока они их заткнут, завопил еще громче: – Это переводится, что шах всегда сзади!!!
– Во, блин! – ахнул Люка, изумленно глядя на аксакала. – А говорили – народное творчество! Ишь, как оно получилось-то!
– Народное? – завопил попугай. – Так он не один? Все! Не держите меня, сейчас я его резать буду! Считайте на одну Шахразаду в Оль-Мансоре стало меньше! – в лапке попугая опять появился кинжал, но юноша успел перехватить гордую птицу на взлете за хвост и отнять оружие.
Затем, чтобы разрядить обстановку, он зажал попугаю клюв и в узилище, наконец-то наступила блаженная тишина.
– Сейчас я задам тебе короткий вопрос, отпущу клюв, а ты так же коротко ответишь. Это кто? – Кевин глазами показал на аксакала и отпустил клюв.
– Стерва!
Юноша вновь зажал попугаю клюв.
– А если подумать? – внушительно спросил он, посмотрев в глаза склочной птице и вновь освободил клюв.
– Шахра… Тьфу! Джавдет.
– Уже лучше. А это кто? – Кевин перевел взгляд на девушку.
– Тоже стерва!
– Не повторяйся, это я уже понял. И что зовут ее Гюзель, понял, ты недавно говорил. Меня интересует другое: это, случайно, не дочь главного визиря?
– Она самая, – злорадно заерзал на плече юноши попугай. – Ты знаешь, какое у нее задание? Джафар, братец этого визиря недоделанного, приказал ей, чтобы она его в нормальный вид привела, тогда свободу получит.
– Это как? – не понял юноша.
– Ну, чтобы мужиком сделала, бестолочь! – клюнул Кевина в затылок попугай. – Ты видишь, у них даже цепи друг до друга достают! Они соприкасаются! Сволочи! Хоть бы раз показали в натуре то, что он в своих книгах пишет! Уж как она старалась! Как ластилась! А он ей – банан!!!
– Не приведи Всеведущий, об этом узнает мой жених Синдбад! – всполошилась Гюзель.
– Ага! Попалась, стерва! У тебя еще и жених есть? Всех заложу! Ох, и натерпелся я с вами! Вот выйду – все воробьи, все вороны, все павлины мои будут!
– Слушай, попка, – вздохнул Кевин, – а ты какого пола будешь?
– Кинжал видишь? Конечно, мужчина!
– А ты не боишься? – спросил Люка. – У павлиньих женщин свои мужчины есть.
– Всех зарежу! Один останусь!
– Пересидел ты в камере, парень, – посочувствовал попугаю Бессони. – Кажется, мы имеем дело с законченным озабоченным маньяком. Хорошо, что его интересы распространяются только на птичек.
– Да, кстати, – задумался Кевин, – с ними все понятно, а вот тебя за что Джафар сюда засадил?
– Какая тебе разница? Я жертва политических интриг! – гордо задрал клюв попугай.
Джавдет опять оторвался от своих записей, которые не прекращал практически ни на минуту:
– А что тут непонятного? Он всех овец Джафара отымел, всех павлинов отымел…
– Ну и дальше что? – азартно подался вперед тролль.
– Что? На самого засматриваться начал.
– Вах! Стерва! Зарежу! Я не голубой! Я не как ты! Я с чисто научной целью!
Кевину мысленно представил себе, как этот буйный попугай имел овечек и на всякий случай пересадил его на кожаный нарукавник доспеха.
– Сиди здесь, чтобы был на глазах.
– Мудрое решение, шеф, – одобрил его действия Люка.
– А нам не пора отсюда выбираться? – спросила Офелия.
– Пожалуй, – согласился юноша, внимательно посмотрел на Джавдета с Гюзель. – Вам лучше пока посидеть здесь. Там, куда мы идем, будет слишком опасно.
– А-а-а… – Гюзель посмотрела на цепь, – …может, вы нас раскуете?
– Нет, пусть это сделает Синдбад, – решительно сказал Кевин. – Я его потом подошлю. И если кто-нибудь скажет ему про Гюзель что-то нехорошее… – юноша обвел всю компанию взглядом, особо выразительно посмотрев на Джавдета с попугаем, – …то от кого-то даже перышек не останется. Синдбад – мой друг.
Джавдет испуганно закивал головой, а попугай, пытавшийся в тот момент что-то сказать, торопливо захлопнул клюв. До него дошло, к кому в первую очередь было обращено предупреждение, и понял, что с этим товарищем лучше не шутить.
– А теперь, говорливый ты наш… Кстати, как тебя зовут?
– Яго, – буркнул попугай.
– А теперь, Яго, не подскажешь, как отсюда выбраться? Желательно в царский дворец.
– Как и положено, – сердито буркнул попугай, – через дверь.
– Ты не выпендривайся, ты крылом покажи, – прикрикнул на него Люка.
– Там, – махнул Яго крылом в сторону ширмы, стоящей за письменным столом, где продолжал строчить свои сказки Джавдет.
За ширмой, откинутой троллем, рядом с кроватью узника, действительно была дверь. Кевин поднял меч.
– Сейчас я вырежу замок. Только вот грохот будет.
– Эх, всему вас учить надо, – презрительно фыркнул попугай, распахивая левое крыло, под которым оказался набор отмычек между перьев. – Вот эта, пожалуй, подойдет.
