Альянсы (ЛП) - Кук Тонья (версия книг TXT) 📗
Вождь Тондун поднял руки. — «Но как, Маита? Наши ночные патрули ничего не видели и не слышали! Как могли так много сбежать, оставаясь незамеченными?»
«Снова грязная магия или предательство».
Несмотря на все перемены в мире, кочевники никогда не теряли веру в и уважение к магии. Но сильнее всего вождей расстроило ее упоминание о предательстве. Они заговорили все разом, громогласно отрицая, что кто-то из детей пустыни мог предать свой народ.
«Тише», — сказала Адала, и они замолчали. — «Мы поедем за убегающими лэддэд, и на этот раз пощады не будет. Я была слишком мягкой, слишком великодушной», — вожди обменялись взглядами, — «но больше не буду. Время мягкости прошло. Пусть сегодня каждый воин несет два меча».
Вожди и военачальники торжественно поклялись повиноваться. Нести два меча было приказом с особенно зловещим смыслом. Кочевники брали в бой свой лучший меч, оставляя запасной в палатке. Если меч ломался или терялся, честь предписывала, чтобы он ехал обратно к своей палатке, доставал второй клинок и возвращался в сражение. Нести оба меча, означало, что воины будут сражаться, пока смерть не заберет их.
«Вейя-Лу не идут с нами», — объявила Адала. — «Они останутся здесь и будут штурмовать Сломанный Зуб».
Военачальники глубокомысленно кивнули. Было бы неразумно преследовать одного врага и оставлять в покое другого за спиной. Адала для своего собственного племени оставила трудную задачу штурма крутой вершины и сокрушения оставшихся защитников.
Люди галопом унеслись прочь. С Адалой остался лишь военачальник Вейя-Лу, Ялмук. Он был новичком, сменившим несдержанного Биндаса, погибшего в бою на Малом Клыке. Биндас был молод; Ялмуку же едва исполнилось двадцать. Как почти все в племени, он был дальним родственником Адалы.
Она жестом велела ему сесть. Ялмук присел на корточки с бескостным изяществом молодости. Адала вытащила из земли трость и нарисовала на песке бессмысленный рисунок. — «Есть какие-нибудь вести о Вапе?» — спросила она.
«Нет, Маита». — Он дернул головой, отбрасывая с глаз длинные волосы. — «Его как будто ветром унесло».
Она размышляла над этим. С Вапой могло приключиться какое-то несчастье. Их окружали опасности, и ничья жизнь не была в безопасности. С другой стороны, болтливый Вапа был хозяином пустыни. Он знал ее изменчивый характер, знал многие опасности, которые таились в ее непроторенных просторах. После того, как им овладел Оракул Дерева, он стал другим, не столь словоохотливым и — что было очевидно только для Адалы — его верная поддержка ее и ее маиты пошла на убыль. Не совратил ли вмешавшийся дух его прочь с истинного пути их народа? Ей не нравилось так думать.
Ялмук был не столь деликатен. — «Лишь человек, который хочет исчезнуть, исчезает так бесследно», — сказал он. Несмотря на ее холодный прием его слов, он не отступал. — «Маита, Вапа знал пустыню, как никто другой. Он мог провести лэддэд в обход наших патрулей».
Адала уставилась в так похожие на Вапины серые глаза. — «У тебя нет доказательств этого!» — резко сказала она.
Он в знак уважения прикрыл лицо руками. — «Это правда. Прошу прощения, Маита, и снимаю поклеп с твоего благородного кузена».
И твоего кузена тоже, закипая, подумала про себя Адала. Несмотря на эти слова, по тону Ялмука было ясно, что он по-прежнему считает, что Вапа предал их. Ялмук был свирепым бойцом, но Адала не любила его и его семью. Так много Вейя-Лу выше его по старшинству пали, что он оказался выше всех остальных воинов племени по рангу. С двойным удовольствием она отдала ему следующий приказ.
«Возьми Вейя-Лу и штурмуй Сломанный Зуб. Я хочу, чтобы эта скала была сегодня же очищена от чужеземной заразы».
«Я не пощажу никого!»
«Пощади всех, кого схватишь», — возразила она. — «Я хочу узнать, куда исчез их народ».
Большая масса воинов отбыла, следуя по пятам бегущих лэддэд. Ялмук ехал практически через пустой лагерь, чтобы присоединиться к Вейя-Лу.
Военное счастье тяжело сказалось на племени Адалы. Не больше трех сотен бойцов собрались в центре лагеря, и практически у всех были повязки на головах, плечах и руках. У большинства были типичные для кочевников темные глаза, но среди них встречались около дюжины сероглазых. При приближении Ялмука, Вейя-Лу подняли мечи в обеих руках, показывая, что они вооружились, как приказала их Маита.
«Кузены и братья!» — Объявил Ялмук. — «Нам оказана великая честь — вернуть последнюю из наших древних гор из рук чужеземных захватчиков! Мы едем очистить Сломанный Зуб!»
Его заявление встретили пылкими криками одобрения. Эти люди потеряли свои семьи во время ночной резни в лагере Вейя-Лу. Как и сама Адала, они считали, что это воины лэддэд убили их жен, родителей и детей. В их сердцах так ярко пылало пламя мести, что его даже не могла затмить жажда жизни.
Ялмук разделил свой отряд на три равные части. Первая часть объедет Сломанный Зуб и атакует по северной тропе. Вторая, которую поведет сам Ялмук, будет штурмовать юго-восточную тропу, единственную, имевшую достаточную ширину для подъема лошадей в ряд. Оставшаяся группа будет ждать на полпути между двумя другими, чтобы усилить ту, которая явно добьется успеха.
«Мы атакуем в полдень», — сказал Ялмук. Через час, самое горячее время дня будет удачным для кочевников пустыни и неудачным для мягкокожих чужеземцев.
Они поехали, распевая военную песнь Вейя-Лу:
Наверху Сломанного Зуба Планчет слышал их. Он ожидал атаки, даже после того, как видел, что основная масса армии кочевников уходит по следам убегавших эльфов. Из-за ветра, швырявшего ему в лицо поднятую ими пыль, было тяжело разглядеть, сколько кочевников приближались. Судя по громогласному хору, их должно было быть несколько сотен.
Он стоял наверху каменной сигнальной башни. Под ним выстроились его две сотни защитников. На них были шлемы и нагрудники, чей дизайн не сильно изменился со времен Кит-Канана. У каждого эльфа были меч, копье и лук, хотя стрел было очень мало. Планчет настоял, чтобы Беседующий взял с собой большую часть их сократившихся запасов.
Лежавшие на правом плече каждого бойца копья были странным трагичным символом, снова напомнившим Планчету об учиненном по отношению к этим эльфам зверстве. Немногие могли пользоваться левыми руками, а у некоторых были ранены и другие конечности. И тем не менее, все, не колеблясь, вызвались добровольцами на последнюю битву. Он видел квалинестийцев, сильванестийцев и полдюжины кагонестийцев, татуировки на их лицах стали практически не видны под темным загаром кхурского солнца.
Он глубоко вдохнул. — «Воины, я отдаю вам честь!» — объявил он. — «Враг приближается. По местам, как мы планировали».
Упорядоченные шеренги рассыпались. Шестьдесят эльфов рысцой пустились по неровному плато к северной тропе. Планчет ожидал атаки с двух сторон, с самым мощным ударом с севера. Он выделил шестьдесят самых сильных своих воинов для защиты той тропы.
Он повел оставшиеся свои силы к юго-восточной тропе. Сердце разрывалось при виде того, как многие едва могли идти, не то, что сражаться. Но они безупречно сыграли свою роль, удерживая здесь кочевников, позволяя спастись Беседующему и своему народу. У них оставался один последний дар, продать свои жизни как можно дороже.
Всю ночь они сволакивали камни на вершину тропы, возводя поперек нее зигзагообразную стену высотой по пояс. Перед этим барьером в землю воткнули должным образом заточенные колья палаток. Если кочевники попробуют взять эльфов наскоком, их ждет неприятный сюрприз.
Словно медленная неминуемость смерти, колонна пустынной пыли приближалась и приближалась. От основного облака отделились два столба и заструились вокруг подножья пика, неумолимо направляясь к северной тропе.
