Сборник "Чистая фэнтези" - Олди Генри Лайон (книги бесплатно читать без .TXT) 📗
И проклял все добро, какое есть на свете, когда его отшвырнуло в сторону.
Они находились на окраине развеселого стойбища, ближе к домам Пышечного въезда. Зизифельда сказала, что тут стоит ее личный фургончик. Фургончик оказался хлипким — для поездок в самый раз, а для прицельного попадания в борт колдуном крепкого телосложения… Казалось, темнота сжала маленький крепенький кулачок и наотмашь саданула по компании, целясь в лилипутку. У темноты имелся бойцовский задор, но опыта было маловато. Так пьяница в кабаке промахивается мимо обидчика, снося ударом кувшин с пивом. Ничего, время есть, обидчик тоже никуда не делся…
Повторим?
Хмельная ночь замахнулась снова, расплескав терпкую гарь листвы, пылающей в кострах.
Забавно: со времен приютского детства Андреа ни разу не дрался. Поводы были, не было желания. Наука у сурового Грознаты, а потом у боевого мага Просперо напрочь отбила охоту доказывать правду вульгарным рукоприкладством. Тем не менее, тело вспыхнуло животной злобой куда раньше иных знаний-умений. Крякнув от боли под ребрами, малефик оттолкнулся от фургончика, едва не доломав беднягу окончательно. Пальцы крючьями вцепились в крошечный кулачок ночи: поди, отдери! Легче было бы удержать кусок бешеного студня. Упругое желе садануло нежданного бойца в промежность. Колдун ахнул на вдохе, отчего звук вышел стыдным и смешным, но лишь усилил хватку. Он волочился за бешеным кулачком, обдирая голени о брусчатку. «Вороний баньши» открылся сам собой, настежь, вспучиваясь жабьим пузырем. Впервые в жизни Мускулюс узнал, как можно глазить «севшим зраком». Человек давно бы сполз на мостовую от такой порчи. Увы, кулачок лишь стал метаться с удвоенной яростью.
Зря ты, братец, грешил на лилипуткин фургончик.
Старик выдержал и второе попадание.
Битва творилась в полной тишине, если не считать утробных хрипов колдуна. Встав на четвереньки, Андреа вскипел от переполнившей душу радости. Он и понятия не имел, как сердцу хочется кого-нибудь убить. Зверь вцепился в прутья решетки, зверь тряс грудную клетку, желая на волю. Прочь размышления! В Тихий Омут догадки! Бить, рвать и метать…
Колдун был страшен.
Цепь рассудка натянулась, пошла гулять истошным звоном и — удержала.
Возле фургончика творилось небывалое.
Оказавшись на полпути между лилипуткой и Фортунатом Цвяхом, изогнувшимся хищным вопросительным знаком, кулачок ночи затрясся листом на ветру. Он сжимался и разжимался, всякий раз являя взору два чуждых друг другу облика. Дитя-одуванчик в желтом платьице, лживая копия акробатки, сменялась изящным, стройным кавалером старше сорока лет. Миниатюрное личико взрослой женщины перетекало в мужское лицо, полное детского изумления. Губки бантиком, лаковые морщинки у глаз — и саркастический излом брови, клинышек бородки разделен седой прядью. Дамский стилет и шпага фехтмейстера. Двое в одном. Между обликами, сшивая личины иззубренной иглой, возникал переходной кошмар: демон, мелкий, но яростный. Казалось, сумасшедший демон никак не мог выбрать — жертву? облик?! — как знаменитый ишак Наср-ад-дина бен-Валаама, сдохший от голода между двумя одинаковыми копешками сена.
Но длилось это недолго, потому что настоящий Фортунат Цвях разразился гортанным клекотом.
«Transenna molluscum».
«Западня слизня».
Голос венатора полнился кипящей, убийственной радостью. Круг синего света пал на землю. Свет напоминал лицо удавленника. Кулачок ночи корчился в синюшной петле, дергался, разжимался. Дико закричала лилипутка: Зизи испугалась только сейчас, увидев себя, свое точное подобие в хватке заклятья Цвяха. Демон, наконец, остановился на привычной личине циркачки, но было поздно. Венатор — стройный, изящный, блистательный! — дожимал дитя-одуванчик. Заворачивал края «синяка», как опытная повариха лепит гребень у вареника с мясом.
Девочка с кукольным личиком шипела, скалила остренькие зубки, металась, принимая немыслимые позы, но охотник на демонов был беспощаден.
— Я так и предполагал, — сообщил он Мускулюсу, творя пассы, как если бы беседа венатора при исполнении с малефиком на четвереньках была для Фортуната самым обыденным делом. — Демон всегда ищет родителя, чтобы покончить с ним. Обломавшись на дальних попытках, эта тварь просто обязана была явиться лично. Я позже вам все объясню, коллега…
«Вам дядя Фарт еще не рассказывал, что демонов нет? Совсем?!» — шепнула ночь, подражая бродяге Яношу.
— Демонов нет… — прохрипел колдун, плохо соображая, какую чушь несет.
Охотник ничуть не удивился.
— Разумеется, нет. Я же сказал, что все объясню… позже…
Он поперхнулся. Кашлянул разок, другой. Зашелся надсадным кашлем, сгибаясь в три погибели. Фортунат Цвях не мог, не желал согласиться с судьбой, более беспощадной, чем самый опытный венатор. Подложить свинью в момент триумфа! Дрянь! Мерзавка! Уличная девка! Судьба лишь подхихикивала в ответ, скручивая жертву, сминая в единую колоду Тарота. Мигом позже развернулся знакомый веер. Шут, Император, Рыцарь Жезлов, Висельник… младенец, юноша, мужчина, старик, глубокий старик…
Тремор маны исказил структуру чар до неузнаваемости.
Края «синяка» разлепились, выпуская начинку. «Западня слизня» сохла, трескалась, разлеталась хрупкими осколками. Это уже было! — в лесу, на Ежовой Варежке, пять лет назад, когда защиту троицы магов снесло шквальным ударом Просперо Кольрауна… Мускулюс решил, что к нему рок тоже неравнодушен. Демонов, согласно завиральным теориям, нет, но лишиться охотника на демонов в разгар обуздания — особый подарочек! К счастью, дитя-одуванчик, обретя свободу, решило не искушать судьбу по новой. Возможно, сыграла роль порча, щедро отмеренная демону колдуном; возможно, нет, но времени для изысканий Высокой Науки не оставалось.
Темнота разжала кулак. Втянула в черный ночной рукав.
— Ушла! ушла, удрала…
На мостовой, рядом со стонущим от боли колдуном, плакал Фортунат Цвях, охотник на демонов, белобрысый отрок семнадцати лет от роду, чем-то похожий на Яноша Кручека. Рыдал, как ребенок, у которого отобрали только что подаренную игрушку, колотя разбитыми в кровь руками о мостовую.
Отовсюду к ним бежали циркачи.
SPATIUM XI
Вернувшись с удачной охоты, Фортунат Цвях посетил казначейство. Сдал чиновнику гарантию ликвидации демона-заказника: Ярус Скотов, злобный дух III категории, отсроченный вызов из Чуриха. Получив оговоренную премию, охотник явился в дом Кручеков.
Где и застал доцента Матиаса со склянкой яда в руках.
Кидаться отбирать зелье? Чарами вышибать склянку из пальцев самоубийцы?! Творить чудеса в духе фарсов прима-драматурга Уилла Джолтлэнса?! Глупо. Желай Матиас отравиться, он бы это сделал. Вчера, сегодня, завтра. И никакой венатор, хоть трижды друг детства, не помешал бы.
Фортунат стоял в дверях, небрежно помахивая тросточкой, и ждал.
— «Волчий лютик», — задумчиво произнес Матиас, разглядывая склянку на просвет. В неизменном сюртуке, огромный, грузный, сейчас он особенно напоминал комод. Вот-вот распахнется рот-полочка, и содержимое склянки укроется в недрах. — Смешно: лютик, лютый, лють… Ничего общего, если не задумываться. Если не распробовать слово на вкус. Мурашки на языке, слюнотечение, озноб. Далее рвота, судороги, паралич дыхания. А такое милое слово…
