Меченые - Шведов Сергей Владимирович (читать хорошую книгу .txt) 📗
– Колдовской замок, – вздохнул нордлэндец, – меченые, ведьмы…
Лаудсвильский, видимо, наслушался в детстве буржских сказок о Приграничье и был страшно рад, что нашел в Ожском замке подтверждение самым смелым фантазиям. Маэларский счел своим долгом предостеречь заезжего гостя от слишком громкого и бурного проявления чувств. В Ожском замке не прощают обид. Лаудсвильский, однако, предостережению не внял и затронул тему, которой Эйрик никому бы не советовал касаться во избежание крупных неприятностей.
– Ах, бросьте, благородные владетели, – заступился Хаслумский за земляка, – о связи гордой хозяйки Ожского замка с командиром собственной дружины шепчутся даже у нас в Бурге, а вы делаете вид, что для вас это тайна за семью печатями.
– Эйрик прав, – вмешался осторожный Грольф Агмундский, – советую придержать язычок, благородный Сивенд, иначе тебе не миновать крупной ссоры с Тором Нидрасским, который в драке совсем не подарок.
– Вот как, – удивился Хаслумский, поправляя подвитые и уложенные по последней моде локоны, – неужели этот деревенский мальчишка чего-нибудь стоит?
– Гораздо больше, чем такая напомаженная шлюха, как ты.
Пораженный неожиданной отповедью, Сивенд резко обернулся: высокий воин с широким рваным шрамом через правую щеку смотрел холодными глазами прямо ему в лицо. Хаслумский трусом не был – побелев от гнева, он бросился на обидчика. Лось, не изменив позы и даже не расцепив сложенных на груди рук, спокойно слушал беснующегося владетеля.
Поднятый шум привлек внимание ярла Гоонского:
– Негоже, владетель, обнажать меч в гостях у друзей.
Эйрик Маэларский, повинуясь взгляду Гоонского, решительно вмешался в происходящее.
– Успокойся, благородный Сивенд, подобные размолвки между воинами не решаются криком.
Хаслумский осознал наконец что со стороны его поведение выглядит глупо, и вернул в ножны вытянутый уже но половины меч.
– Пусть кто-нибудь договорится с ним о поединке.
Гоонский неодобрительно покачал головой и, взяв Тора под руку, последовал с ним в дом.
– Я думаю, нет смысла терять время на примирение противников, – заметил Грольф Агмундский.
Ара согласно кивнул:
– Завтра на рассвете, каждый своим оружием.
Секунданты холодно раскланялись. Инцидент был временно исчерпан. Хаслумский собрался было покинуть Ожский замок, но Маэларский его удержал, намекнув, что поведение нордлэндского владетеля сочтут невежливым, а то и чего доброго, трусливым. Агмундский поддержал Эйрика, заметив, что оскорбление Сивенду нанес не владетель Тор, а сержант меченых, который не имеет кровных связей ни с Нидрасскими, ни с Хаарскими.
– Надеюсь, я не уроню себя в глазах приграничных владетелей этим поединком? – забеспокоился Хаслумский.
– Упаси бог, – не сдержал улыбки Эйрик. – Если ты благородный Сивенд, устоишь против меченого, то все приграничные замки сочтут тебя самым дорогим и желанным гостем.
Хаслумский объяснением был удовлетворен, зато Лаудсвильский глянул на Маэларского с удивлением. Видимо Рекин был поумнее своего земляка, а потому сообразил, что слава победителя меченых дорогого стоит. Вслух он, однако, ничего не сказал, не желая, видимо, огорчать и расхолаживать Сивенда накануне опасного поединка.
Владетели последовали в парадный зал Ожского замка, где для гостей уже был накрыт огромный стол. Хаслумского с Лаудсвильским посадили как раз напротив меченых, что позволило последнему попристальней присмотреться к героям самых страшных буржских легенд. Впрочем, дело было не только в легендах, но и в инструкциях ордена, которые Рекин получил перед отъездом в Приграничье. Меченые были молоды, словоохотливы и насмешливы. Лаудсвильский с ходу включился в разговор, затеянный Эйриком Маэларским. Речь шла о духах и таинственных чужаках, которые их время от времени посещают. Черноволосый Ара утверждал, что видел их собственными глазами, благородный Эйрик скептически хмыкал. Лось был, кажется, недоволен откровенностью своего товарища и даже бросил на него пару раз предостерегающие взгляды. Похоже, сержант меченых считал, что Ара в горячке спора сболтнул лишнее.
Заинтересовавший Лаудсвильского разговор прервал ярл Эйнар, поднявший кубок за хозяйку Ожского замка, не преминув при этом отметить ее заслуги в борьбе против Башни. Меченые, сидевшие напротив благородных владетелей, встретили этот тост ледяным выражением окаменевших лиц. Поэтому тост ярла, к его удивлению, вызвал куда менее бурную поддержку, чем он ожидал. Кажется, Гоонский все-таки осознал свою бестактность, поскольку тут же предложил выпить за всех защитников Ожского замка.
К чужакам и духам разговор больше не возвращался: обсуждали недавнюю женитьбу благородного Фрэя Ингуальдского, к которому, к слову сказать, у Лаудсвильского были рекомендательные письма. Рекин, успевший уже побывать в замке благородного Фрэя, о новой хозяйке Ингуальда отозвался в самых лестных выражениях. Сивенд, прервав Лаудсвильского на самом патетическом месте, назвал благородную Кристин кривлякой, чем слегка шокировал почтенную публику и едва не вызвал новую ссору, на этот раз с благородным Рекином, который, слегка разгорячившись от выпитого вина, вздумал защищать честь дамы. К счастью, Лаудсвильский вовремя опомнился и махнул на Сивенда рукой. У Хаслумского сегодня явно неудачный день: что ни скажет, все невпопад.
Шум на дальнем конце стола обеспокоил Гоонского. Ярл подозвал к себе племянника, но Эйрик только руками развел:
– Сивенд и слушать ничего не желает.
– Мальчишка, – обругал нордлэндца ярл, – меченый расправится с ним, как волк с ягненком.
Маэларский был абсолютно согласен с дядей. Разве что у волка будет с утра хорошее настроение, и он ограничится тем, что попортит шкуру своему противнику.
– Поговори с Тором, – посоветовал Гоонский племяннику, – Не страшно, если Лось пустит кровь этому самодовольному прыщу, лишь бы нам удалось вернуть его живым высокородному папаше.
Эйрик недовольно скривил губы. Он не слишком жаловал высокомерного Хаслумского и был даже рад, что тот вляпался в неприятную историю, но отец Сивенда, первый министр короля Рагнвальда, был пока еще нужен Гоонскому в его нелегком противостоянии с владетелем Брандомским. Это следовало учитывать, и Маэларский взял на себя неприятную миссию переговоров с Тором.
Тора дипломатия владетеля Маэларского позабавила, но заставила и призадуматься. Эйрик не был его другом, но не был и врагом, то же самое можно было сказать и о Сивенде Хаслумском, попавшем по собственной глупости как кур в ощип. Смущало Тора только участие в этом деле Гоонского, а Эйрик вряд ли затеял бы этот разговор, не посоветовавшись с дядей. Тор оглянулся на дальний конец стола, где вновь о чем-то спорили владетели и меченые, и подосадовал, что Эйрик вздумал обсуждать столь деликатную тему прямо в зале. По насупленному лицу Лося было видно, что перемещения Маэларского не остались им незамеченными, и уж конечно сержант меченых отвергнет все предложения и просьбы Гоонского быка. Благородный Эйрик своей неуклюжей дипломатией, похоже, сослужил Хаслумскому плохую службу. Недаром же говорится, что благими намерениями дорога в ад вымощена.
