Лёхин с Шишиком на плече (СИ) - Радин Сергей (серия книг .TXT) 📗
— С лабораторным? — удивился Лехин. С трудом вспомнил. — А, лабораторный. Это один из шестерых убийц.
Олег онемел. Привел его в себя кусочек котлеты, с вилки съехавший по пальцам. Олег словил его на лету, машинально сунул в рот и, только поймав себя на этом и на том, что так же машинально слизывает масло с пальцев, смутился.
— Возьми салфетку. Извини, сразу не предложил.
— Так Соболева убили?
— Здесь, Олежка, такая катавасия, что Соболева убили, но он жив. Мура сплошная, но никуда от фактов не деться.
— Ничего не понимаю.
— Эх, Олег, ты человек со стороны, и тебе позволительно ничего не понимать. А ведь, если честно, я уже несколько дней веду расследование и тоже ничего не понимаю. Вот уже где полный абсурд и позор на мою седую голову.
"Седая голова" особенно была хороша, если вспомнить, что с Олегом они почти ровесники.
38
.
Выяснив, что Олег приехал на машине, Лехин устроил его, совсем сомлевшего, в спальне. Первые две рюмки прошли незаметно, а после третьей Олег расслабился и даже ослаб, так что в спальню хозяин сопроводил тяжелое, тюфякообразное существо на вялых, подгибающихся конечностях. Сопроводил, пылая к нему острой завистью: свалился, дрыхнуть будет!..
Сам Лехин водки не почувствовал. Как вода прошла. Ни вкуса, ни последствий.
Постоял над Олегом, тяжело раздумывая о ненужном: расскажи начистоту о домовых и привидениях этому любителю погулять по Интернету — покрутит пальцем у виска. Или не покрутит, но подумает о том же. А "лабораторного человека" проглотил и не поморщился. Да ладно, это и есть настоящая фантастика: скажешь человеку совершеннейшую чушь, но добавишь парочку нужных слов: ведомство, лаборатория, генетические исследования — и получишь абсолютную веру в изначально дикую информацию.
Угрюмый Лехин вернулся на кухню.
— Спать нельзя. Палас пропал. Напиться не удалось. Какой еще сюрприз мне предложите? Давайте-давайте, выкладывайте. Я же видел, как вы ворохнулись, когда Олег назвал фамилию этого доктора философских наук.
Дознание пришлось ненадолго отложить.
Речь он произнес с порога, приглядываясь, куда бы примоститься. Один табурет был занят Джучи, кот открыл на хозяина сонный глаз и снова зажмурился. Сгонять Джучи с нагретого местечка не стоило: между пушистыми лапищами лежала "помпошка". Может, хоть кошачьих снов наберется, легче ей будет… На втором табурете сидели трое домовых. При виде Лехина Прокл попытался спрыгнуть на пол — Елисей и Никодим крепко схватили за ворот, и Прокл, жалко и испуганно помаргивая, принялся отвешивать поклоны Лехину сидя.
Чтобы успокоить домового, Лехин сердечно поздоровался:
— Добрый вечер, уважаемый Прокл!
Лучше б не здоровался. Прокл немедленно сгорбился, маленький и несчастный. Ну, не привык он к такому вниманию! И Лехин с сочувствием подумал: "Удивительно, Федька Кривой — буян первостатейный, а домовой у него забитый. Из-за того что Федька пьет?"
Третий табурет заняли привидения. Им, видимо, важно было ощущать себя людьми, и Лехин, ни слова не говоря, сходил в прихожую, освободил еще один табурет от кипы газет и журналов и принес на кухню. И получилось, что хозяин снова сел к столу и не просто так: домовые посуду прибрали и вымыли, и стояла на столе одинокая чашка с темной жидкостью, в которой тонул ломтик лимона.
— Что это?
— Кофе.
— И вы предлагаете мне это выпить?
— Настоятельно рекомендуем.
— Остыл уже.
— Правильно. Еле теплый, без сахара, с лимоном. Противный — как раз то, что надо, Алексей Григорьич.
Лехин думал только поморщиться. Ан нет. Горькая кислятина со страшной силой передернула все тело. Зато подействовала как хороший вдох нашатырки. Дремоту будто смыло водой, мозги прояснели. Кажется, присутствующие уловили состояние Лехина, так как сразу приступили к делу.
— Знаешь ли ты, Алексей Григорьич, что такое медиум? — важно спросил Дормидонт Силыч.
— Это который духов вызывает и с ними общается… О, я медиум!
— Точно так и есть, — согласился Дормидонт Силыч. — Только ты, Алексей Григорьич, можно сказать, медиум стопроцентный и активный. Тебе нет нужды вызывание обставлять диковинным ритуалом, пользуясь определенными предметами. Ты сразу посмотрел да поговорил. А вот Дмитрий Витальич Соболев — медиум частичный.
— И что это значит?
— Он тоже может поговорить с нами, но не так, как ты. Настроился, ощутил наше присутствие, заговорил только — и нет, опять глаз да ухо не так слышат да видят. Уж сколько мы с ним бились-бились, а пробиться так и не сумели. А потенциал у него огромный!
— Как вы заговорили, Дормидонт Силыч, — невольно заметил Лехин — раньше таких слов не употребляли.
— Так ведь радио слушаем, телевизоры смотрим, небось, — вздохнуло купцово привидение, — как не говорить-то на современном языке. А что на стародавний сбиваемся — так прошлое тоже охота повспоминать.
— Ладно. Возвращаясь к нашим баранам… Итак, теперь мы знаем, что Проводник — это медиум Соболев, насколько я понимаю, хорошо известный городским призракам. Что нам дает это знание?
Привидения заколыхались, и странно было видеть их колебание именно сейчас, когда, по мнению Лехина, выглядели они совершенно людьми. Трое сидели по краям табурета, как подобает взрослым, солидным людям (слегка исчезая друг в друге), а четвертой, Линь Тай, медленно кружил над ними распластанной лягушкой. Итак, привидения заколыхались, но промолчали. Зато ехидно высказался Елисей:
— Чтой-то ты, Лексей Григорьич, не то сказал, вернувшись к нашим баранам. Озадачиваться мы должны не тем, что получили новое знание. И не тем, как его применить. Озадачиваться нужно другой стороной вопроса.
Елисей замолчал, почему-то с торжеством глядя на призрак безымянного агента. Лехин выждал, будет ли продолжение; увидел, что не он один дурак, который ничего не понял, и недовольно спросил — явно за всех:
— Ну и чему ты, Елисей, радуешься? Тому, что слов твоих никто не понял? Я, например, сразу признаюсь: твои слова для меня — сущая бессмыслица. Представь, что перед тобой полнейший дебил, наберись терпения и объясни, как объяснил бы трехлетнему ребенку. На пальцах. И с подробностями, пожалуйста.
— Да какие подробности! — возопил Елисей. Прокл опасливо отодвинулся, а Никодим, видимо, будучи не только соседом, но и приятелем, по-приятельски же стукнул Елисея вбок. Домовой охнул и, продолжая уже укоризненно поглядывать на безымянного агента, смущенного и недоумевающего, с жаром сказал: — Вопрос-то ты не тот задал, Алексей Григорьич. Надо думать вот о чем: человек вернулся в город, где жил. Но почему он домой-то не возвернулся? Целый год в холодном подвале обретается! Из уважаемого человека в бродягу превратился! Вот ведь где собака зарыта! А вы о знании!..
— Интересный поворот. Может, его те твари домой не пускают?
— Ну, Лексей Григорьич! Он же командует ими!
— Слушай, Елисей, мы не на уроке и не на допросе, чтоб меня постепенно подводить к правильному ответу. Если знаешь — говори!
— Забыл ваш Соболев, где живет, — грустно сказал Елисей. — И не только адрес забыл. Имя свое забыл(безымянный агент встрепенулся). Я уж думал, некоторые сами сообразят. Только у Соболева забывчивость дальше пошла, нежели у господина агента. Судя по тому, как Проводник управляется с тварями, он думает, что он одно с ними…
— … потому что застрял на границе миров, — вспомнил Лехин. — Хотя этого я тоже не понимаю.
— Застрял — это значит: куда Проводник ни идет, за его плечами всегда выход в другой мир, — объяснил Никодим. — Больше всего об этом знают Шишики, но они только показывать умеют, а рассказать не могут.
Стараясь хоть приблизительно представить, что это такое — человек, за спиной которого выход в другой мир, Лехин непроизвольно вздрогнул: Проводник видит привычный земной мир, но за его плечами жадно раззявленная пасть пещеры, откуда выглядывают агрессивные твари.
