Вернуть себе клыки - Михальчук Владимир (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
Поворачиваюсь и вижу под виселицей хмурого хват-прапора. Кажется, он не слишком доволен медалью. По глазам читается, что он лучше пошел бы во внеочередное увольнение или довольствовался небольшой денежной премией. Кому нужны ничего не стоящие железяки на грудь?
– Будучи под стражей, Зубарев подкупил младшего следователя Иоганна Мишлевича Вертя и…
Глазенки мышоборотня вылезают из орбит. До него медленно доходит смысл прочитанного. Ведь только что, при всем честном народе, он самолично обвинил себя в связях с преступником, который убил командира КуСаМлОф! Подозреваю, кто-то из подчиненных очень недолюбливает Вертя и решил над ним поиздеваться.
Среди кадетов поднимается неодобрительный гул. В насмешливых выкриках Иоганну Мишлевичу обещают тепленькое местечко на виселице рядышком со мной.
– Простите, тут получилась опечатка, – притворно покашливает хват-подполковник. – Пропустим этот абзац.
При этом яростно пылающие глаза Вертя ищут в толпе хитреца-адъютанта, служащего ротным писцом. Писаки среди солдат не найди – множество голов. К тому же, думаю, этот красавец давно успел смыться в самоволку. Ведь подобные шуточки никогда не прощаются в армии.
– Вырвавшись из рук конвоиров и воспользовавшись замешательством в рядах охранников спального дома для офицеров… – злобный взгляд младшего следователя красноречиво сообщает солдатам, что повинность писца полностью обрушится на их бедные головы. – Зубарев ворвался в комнату семейства Гарров. Бедная Измаэлитантолинатл так описывает это происшествие…
Смотрю на грудастую особу в изысканном шелковом одеянии. На шее у нее золотистое боа, на рыжей головушке гнездится маленькая белая шапочка. Женщина выглядит сногсшибательно, и если бы не была такой моральной уродиной, я мог бы почувствовать к ней некоторое влечение. Сейчас же у меня насчет нее другие планы – разорвать в клочья дрянную бабу! Пускай последует за своим муженьком. Кроме того, по словам хват-подполковника, именно эта дрянь подвела меня к пьедесталу виселицы.
– «Он ворвался к нам, выбив дверь. Створка ударилась в окно и выбила стекло. Я сперва даже удивилась, возлежа на кровати, а не очередной ли это магический вихрь? Схвативши моего дорогого мужа за горло, Зубарев начал его всячески избивать. Раздробил Гаррчику кисть руки, обезобразил лицо, выколол глаз. А потом… потом он ударил самого старшего следователя по голове громадным разводным ключом. Муж ударился о стенной шкаф и больше не дышал… Когда солдаты вывели хват-майора из комнаты, он ухитрился бросить на пол какую-то баночку. Я догадалась, что в ней находится какая-то зажигательная смесь, но не успела ничего предпринять. Вспыхнуло колдовское пламя, загорелись ковры и портьеры. Мне пришлось выпрыгнуть в окно. Также сообщаю, что свидетельства о том, якобы харр Зубарев спас мне жизнь, поймав на лету, – совершенно ложные. Наоборот, хват-майор ударил меня оземь, причинив немалый ущерб моему замечательному телу», – рассказывает глубокоуважаемая госпожа Гарр.
Вот же б… Баба недоношенная! Я ей спас никчемную жизнь, а она мне яму роет. Наверное, таковы все женщины. Исключением является только моя Харишша. Но она, кстати говоря, некромант, да еще и оборотень. Такие женщинами никогда не бывают. Моя любимая жена, эх…
– В комнате убитого найден серебряный разводной ключ. На нем не обнаружили отпечатков пальцев бывшего хват-майора. Но полагаем, что во всем замешано пламя, которое дотла сожгло квартиру самого старшего следователя. Хочу добавить, что на сегодня, ровно на три часа второобедия, – громко оглашает мышоборотень, – назначены похороны сиятельного Георгия Гарровича Гарра. Торжественное сожжение произойдет в малой часовне имени Священного Расписания для офицеров. Приглашены все присутствующие!
Кадеты издают длительный стон. Еще бы, ведь время между часом первообедия и четырьмя часами второобедника положено им как здоровый солдатский сон.
– И тут Гарр успел нас…ть, – вздыхает кто-то из шеренги. – Даже после смерти нагадил.
Его поддерживают утвердительным гулом.
Улыбаюсь. Мне как стоградусным бальзамом на душу – самстарследа не уважали и ненавидели.
– Учитывая многочисленные улики и показания, – хват-подполковник Верть потрясает увесистой пачкой документов и ляп-фотографий, – Андреиласкасс харр Зубарев признается виновным в совершенном в мирное время военном преступлении. Властью, данной мне государством Валибура и его народом, повелеваю.
Над площадью вьется тяжелая пауза. Посвистывает ветер, над горизонтом поднимается второе солнце. Горячие лучи ударяются в Следящий Колокол, и стенки левитирующего строения начинают безбожно сиять. Плац внезапно расцвечивается всеми оттенками оранжевого и зеленого цвета.
Начинаю понимать, что это – мой последний день в этом мире. Что же, великие боги, божки и недобожества, берите меня к себе. А то уже сил нет…
– Привести приговор к исполнению! – командует писклявый голос мышоборотня. – Повесить государственного преступника!
Откуда-то издали доносится рокот барабанов. Интересно, это начал играть кадетский оркестр? Или мне уже чудятся звуки Страшного Судилища?
Кто-то подталкивает меня в спину. Приходится ступить дрожащей ногой на колдетонную ступеньку подиума. Затем еще на одну, потом еще. Пока я преодолеваю четыре невысоких ступени, кажется, проходит целая вечность.
Шершавая петля, щедро покрашенная люто ненавидимой мною, серебряной краской, слабо покачивается в воздухе. Вблизи она напоминает широкое заднепроходное отверстие. Довольно знаковый конец моей никчемной жизни. Что же, все там будем, рано или поздно.
Звуки барабанов усиливаются, когда мне на плечи ложится тяжелый узел. Веревка холодит и покалывает серебром. Нахожу в себе силы, чтобы не зажмуриться.
– Мешок на голову одевать? – спрашивает шакалоборотень в звании хват-лейтенанта.
– Себе на голову одень, – сплевываю на колдетон. – Контрацептив подштопанный!
– Ладно, – пожимает плечами палач. – Я по доброму спросил. Не хочу, чтобы твои глазенки вывалились прежде времени. Еще покатятся к ногами молодых кадетов, напугают кого-нибудь.
– Иди ты, – добавляю еще несколько затейливых выражений. – И друзей позови!
– У тебя есть последнее желание, Зубарев? – спрашивает хват-подполковник. – Государство дарует такое право даже самым закостенелым преступникам.
– Конечно есть! – улыбаюсь во весь рот. – Хочу, чтобы тебя отымел хват-прапор Жуть!
– Лично я не против, – тактично предлагает свои услуги Жмуть Федорович. Он просто сияет от восторга. Не каждый день получаешь такое счастье – трахнуть своего начальника, а не наоборот.
В глазах младшего следователя читается сомнение. Ведь желание умирающего – закон, если верить Священному Расписанию. Кроме того, возможно, мышоборотень проповедует нестандартную ориентацию…
– Желай что-то другое, – видимо, хват-подполковник решает, что подобный финт не слишком поспособствует популярности и политическому росту.
– Тогда сигару мне, – пожимаю плечами и чувствую тяжесть серебряной веревки.
Кто-то бросает мне раскуренный черут. Сую сигару в зубы и несколько раз глубоко затягиваюсь. Вспоминаю, что не курил уже демонски длительное время. Хотя, нет. В ресторане мне удалось немного покурить.
Стараюсь как можно больше растянуть удовольствие. Смотрю на искрящиеся горы Хаоса, на темную гладь Черного озера, виднеющуюся за стеной КуСаМлОф. Пытаюсь разглядеть закопченные шпили моего замка. Но не могу увидеть их за туманной дымкой. К тому же обзор закрывает неправдоподобно большая громада Башни Управления.
Второутрие. За стенами бушует городская жизнь. Просыпаются многочисленные клерки, банковские служащие, полицейские, вампиры и прочие ненужные для города существа. На мостовые взбираются крокодилоборотни, исполняющие роль общественных урн. Набережная гудит от выкриков портовых грузчиков и торговок. Гудят тягловые киты, тянут по озеру тяжелые грузы из далеких провинций. Матерятся извозчики, открывает работу Большой Рынок. Оттуда сразу же доносятся выкрики торгашей: «Па-а-а-ахлав-а-а в-а-альшебы-ны-ая. Недора-га!» и «Силюший, дарагой, купи козочку дыля пилотских утэх!». Проклятые эмигранты из запада! Понаезжало тут, понимаешь…
