Другая Грань. Часть 1. Гости Вейтары (СИ) - Шепелев Алексей А. (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
— Мирон, ты слышишь меня? Как ты себя чувствуешь?
— Паршиво, — хриплым голосом ответил раненый.
— Точнее.
— Больно…
— Где именно болит?
— Везде, — скривился Мирон. — Нога, башка…
— Голова только болит? Не кружится?
— Кружится… В глазах всё плывет…
— Не тошнит?
— Да вроде нет…
— Хорошо… Так, ещё где-то болит?
— В груди слева… При вдохе.
— Старайся не дышать глубоко.
Закончив расспросы, целитель достал из мешка, в котором хранил травы, бальзамы и настойки, какой-то пузырёк с плотно притёртой пробкой.
— Балис, открой, пожалуйста. Мирон, мы несем тебя в ближайшую деревню, там займемся твоим лечением. А сейчас я дам тебе лекарство, которое снимет боль и принесет сон. Давай, пей.
Отпив пару глотков, Мирон снова провалился в забытье.
— И что ты ему дал? — с некоторым подозрением поинтересовался Гаяускас.
— Я же сказал: обезболивающий и усыпляющий настой, — ответил темный эльф. — Ты хочешь узнать, как его приготовить?
— Нет, это меня не интересует. Он поможет?
— Как видишь, Мирон спит. Раны его это лекарство не вылечит, но сейчас ничем иным я помочь ему не могу. Но меня больше всего беспокоит не боль и даже не переломы.
— А что же?
— Бледность. Мирон бледнеет всё больше, а ведь кровоточащих ран у него нет.
— И что это значит? — не понял капитан.
— Боюсь, что кровь вытекает у него внутри. Теперь его жизнь в руках богов.
— Боги, боги, — поморщившись, выдавил из себя Балис. — Кругом у вас боги, одни только боги. Вы сами-то что-нибудь можете сделать? Или только болтать про богов?
— Не злись, — мягко попросил Наромарт. — Я делаю всё, что в моих силах. Там, куда мы идём, Мирону смогут помочь лучше, — в эту фразу он постарался вложить как можно больше уверенности. — Ты говоришь, мы должны для него что-то сделать сами? Верно. Сами мы должны как можно скорее донести его до друзей Йеми. И вот это вместо нас боги сделают вряд ли.
Балис молча развернулся и взялся за ручки носилок.
— Что ты поешь, Битый?
— Это старая песня моей родной страны, Тиана. В ней поётся про старую мельницу. Про мальчишку, который рос среди сосен и скал Хольдстрима, рос и хотел посмотреть мир, а над ручьём вертелось колесо старой мельницы. Мальчишка вырос и отправился в дальние странствия, он путешествовал из страны в страну, а над ручьём вертелось колесо старой мельницы. И однажды, старый и усталый, он вернулся в свою родную деревню, его никто не помнил, да и он никого не узнал, но над ручьём по-прежнему вертелось колесо старой мельницы.
— Над ручьём? У тебя на родине тоже ставят водяные мельницы?
— Думаешь, северяне — грубые дикари? Это не так. Правда, нравы у нас суровые, но что касается умения построить дом, корабль или мельницу, то тут мы никому не уступим.
— А ручных мельниц, значит, у вас нет?
— Почему — нет? Конечно, есть. Многие марины живут отдельными семьями, далеко от поселков. На поселковую мельницу не набегаешься.
Битый на минутку прикрыл глаза, чтобы явственнее увидеть голубоватые скалы, темно-синие, словно свинцовые, волны, зеленые сосны родного Хольдстрима.
— Я знаю, ты скучаешь по Родине.
— Конечно, скучаю. Как подумаю о том, сколько же времени я не видел своих родных…
Уроженцу северных земель шел сорок третий год. Не тридцать седьмая весна, как бы сказали добропорядочные граждане Империи Мора, а именно сорок третий год. Большую часть из них он провел в море. С десяти лет плавал на кораблях: сначала в дружине ярла Турира, потом в других дружинах, с другими ярлами. Иногда торговали, чаще пиратствовали, но без живодерства. Пленных не резали и не топили, а, снабдив провиантом и питьевой водой, сажали в лодку, давая возможность добраться до обитаемых мест, или высаживали на каком-нибудь не слишком людном берегу.
Так год за годом текла его жизнь, он обзавелся женой, подрастали дети. И вдруг, на четвертом десятке, всё круто изменилось. В порту Итлены воин познакомился со священником-изонистом, открывшим ему совершенно новый мир. Нельзя сказать, чтобы о существовании этого мира марин совсем уж не подозревал. С детства проявлялись в нём странные способности, которые он таил от постороннего глаза, но к которым порой прибегал, когда заставляла нужда. Мог быстро заживить свои раны: "Зарастает на нём, как на кошке", — говорили про мальчишку соседи. Мог и сделать кожу твердой и упругой, словно древесная кора, что изрядно помогало в бою. Чувствовал перемены погоды и близость рыбного косяка. Ну и ещё то, сё, по мелочи.
Священник объяснил ему, что все эти способности — не случайность. Марин оказался псиоником — человеком, способным силой мысли управлять и собой, и другими людьми и иными живыми существами, и даже неживой природой. Разумеется, в определенных пределах.
Потрясение было столь сильным, что он, отрекшись от своей прежней жизни, отправился вместе со священником навстречу жизни новой. Не отпугнуло его и то, что в Империи изонисты преследовались, как государственные преступники и неправоверующие. Не остановила даже разлука с женой и детьми.
Впрочем, наставник объяснил неофиту, что семью бросать нехорошо, и что Иссон не требует от верящих в него отречения от своей прежней жизни. А так же что рвение к служению богу надо проявлять не только по желанию, но и по возможностям. "Возжелавший же свыше своих сил принесет лишь беду, когда окажется не в состоянии нести то бремя, которое на себя взвалил", — сказал наставник, и марин, проникшись этой мыслью, отправился в родной Хольдстрим, чтобы навестить жену и детей. А потом вернулся к братьям по вере, дабы овладеть премудростями поклонения Иссону и развить свой талант псионика. И вот уже шестой год он скитался по обителям изонистов, исполняя работы, которые задавали ему наставники. Посвящения в священники его до сих пор не удостоили, но ещё вскоре после приобщения к верным возвели в звание Воина Храма.
Это было в обычаях многих земель Вейтары: воины посвящали себя тому или иному божеству и становились преданными защитниками храмов и священников. Воинами Храма славился Ренс, их имели и Аэлис, и Кель, и Фи. Оказалось, были свои Воины Храма и у Иссона.
Вот и сейчас бывший морской разбойник, имеющий на теле свыше трёх десятков шрамов, за что и получивший от новых друзей прозвище Битый, охранял небольшой приют изонистов, расположенный в Торопских горах, в маленькой долине между Южным и Внутренним хребтами. Можно даже сказать, совсем крошечный приют. В нём, кроме Битого, постоянно обитало всего двое служителей Иссона: старый Огустин, бывший за старшего, и юная Тиана, недавно ставшая священницей и проводящая вдали от людей положенное "время уединенного созерцания".
Уединение, конечно, было довольно условным. Кроме троих духовных в приюте постоянно были посторонние: те самые нуждающиеся в помощи, заботиться о которых повелел Иссон. Да и созерцание было условным ничуть не меньше. На долю Битого и Тианы приходилась большая часть повседневных бытовых дел: приготовление пищи, стирка белья, работа в огородах и виноградниках, уход за домашними животными, рыбалка и сбор диких плодов. Огустин редко обременял себя подобными заботами, вот уж кто воистину предавался созерцанию и размышлению. Но упрекать его в чём-либо Битому и в голову не приходило: почтенному старцу давно уже минуло шестьдесят лет, а в такие года более, чем хочется им самим, трудятся только рабы или те, чьи дети родились без чести и совести.
Конечно, временно проживающие в приюте помогали насельникам в трудовых буднях, но что это была за помощь… К примеру, в эти дни здесь обитали два изгоя: благородный сет Олус Колина Планк и душегубец Гручо Мракс.
Первый из них очень старался в поведении ничем не показывать своего аристократического положения, и не отказывался от любой работы, вот только не умел почти ничего. Оно и понятно, у благородных всё рабы делают, откуда умению-то взяться? Конечно, собрать хворост-сушняк навыка особо не требуется, но вот при прополке грядок с морковью овощи пострадали куда больше сорняков. Наградил Иссон помощничком.
