Душа Императора (СИ) - Еремина Дарья Викторовна (смотреть онлайн бесплатно книга TXT, FB2) 📗
— Ты думаешь, что их боевые магические действия разбудили какой-то древний артефакт, и он остался недоволен?
— Или напротив — доволен… Однако, все живое решило оттуда побыстрее убежать и улететь.
— А с кем они воюют?
— Между собой они воюют, Саша. В этом-то и проблема вмешательства.
— Что же они не поделили? — Оторвавшись, наконец, от бесконечного птичьего моря, я сел в кресло.
— Историю… Прошлое.
— Как это? — Я почувствовал, как очень сильно хочется кофе. Да, кофе и сигареты были бы безумно кстати… Беседа за чашечкой кофе с этим деревянным энциклопедистом — это как раз то, о чем я давно мечтал! Не выходить же на улицу, когда над городом летит бесконечное море птиц, мечтающих тебя обкакать…
— На островах они прожили около шестиста лет. Предметом спора был вопрос: «Кто виноват в том, что они загнаны на острова?». Теперь перед ними те же споры: «Кто виноват в том, что «родные» острова затоплены, а они вынуждены мерзнуть в Северных землях?».
— А не пытались их по миру раскидать?
— Мне сейчас трудно будет с ходу придумать, что с ними не пытались сделать. Это народ с коллективным сознанием. Они как ртуть. Знаешь, что такое ртуть? Их раскидываешь, они снова собираются. В их войну нельзя вмешаться. Если кто-то решался им помочь в споре, они объединялись против нового врага, забывая о внутренних разногласиях. Необыкновенно сплоченный народ. На островах они не доставляли особых проблем, развлекаясь в своем тесном кругу. А в Северных землях, что ни день, так привет из прошлого.
— Как интересно. — Улыбнулся я, вытягивая ноги.
— Ты завтракал?
— Нет. Скажи, Эзнер, ты знаешь, что такое кофе?
— Нет, не припомню. Давай поищем, только скажи где искать.
— Деревья. Растут где-нибудь в тропиках. У них красные небольшие плоды с косточкой. Как-то так…
— Какой порог видимости? — Эзнер встал и направился к выходу. Поперхнувшись, я вскочил за ним.
— Они абсолютно видимы! Просто деревья!
— Угу.
Эзнер шел в неизвестную мне доселе комнату на третьем этаже. Удивительно, что я умудрился пропустить этот зал, когда исследовал резиденцию. Абсолютно круглое, я бы сказал — шарообразное помещение без окон освещалось парящим в центре бледно-желтым кристаллом. Плотно примыкая друг к другу, стены, плавно переходящие в потолок, были усеяны тысячами маленьких кристаллов памяти. Больше всего это хранилище знаний походило на желудок огромного животного…
После часа мелькающих перед глазами деревьев, мы все же нашли нужное. Я не особо представлял методологию обработки и приготовления кофейных зерен, но добросовестно рассказал все, что знал деревянному другу. Эзнер пообещал «что-нибудь придумать».
Через полчаса прилетела Кларисс. Я внимательно рассматривал ее одежду, надеясь обнаружить хоть одну маленькую белую кляксу. Поиски оказались тщетными. Никто не захотел какать на нашу Кларисс.
Она вытянулась в кресле, закинув свои длиннющие ноги на стол Эзнера. Потрясала непривлекательность этой странной женщины. Казалось бы, ничего уродливого в ней не было: крупные правильные черты лица, длинные пепельные волосы, рост манекенщицы-переростка… Но что-то было в ней по-женски отталкивающее, что смущало еще больше, чем если бы она притягивала к себе. И не сама ее способность отталкивать смущала. Мне казалось, что Кларисс осознает, принимает и прижилась с настоящим положением вещей. А потому счастлива в том виде, в котором есть. Я не видел той «бедняжки Кларисс» работавшей на износ, хотя подозревал, что она работает большую часть суток. Я видел человека женского пола, у которого за спиной было нечто, что я со своего места никак не мог рассмотреть. Что-то внутри ее существа, что можно было бы назвать изюминкой, но не женской, а именно человеческой.
В общем-то, копаться в личностях встречающихся мне на пути людей никогда не являлось моим хобби. Более того, основная и подавляющая часть моих знакомых была исключительно положительными, интересными или просто замечательными людьми. Я влюблялся в них без проверки паспорта и выявления намерений. И было приятно, что и в этом мире удача на хороших людей не отвернулась от меня. Но вот этот таинственный экземпляр, такой насыщенный внутри и непривлекательный снаружи — откровенно подталкивал покопаться в своей личности. Но я поостерегся этим заниматься, ожидая совершенно оправданной и, возможно, грубой реакции Кларисс.
Это было бы не удивительно, принимая во внимание опыт нашего короткого знакомства.
— Как вы развлекаетесь, когда над вами пролетают подобные явления? — Спросил я, кивая на окно.
— Тренируемся, общаемся, играем, занимаемся творчеством или изобретательством. — Проговорил Эзнер, чуть покачнувшись назад. Наверно, это можно было бы интерпретировать как: «Эзнер откинулся на спинку стула». Я обернулся к Кларисс.
— А читаете? Я видел у вас бумажные книги, совсем как у меня дома.
— Ты как-то обещал рассказать, откуда ты родом, Саша. — Напомнил Эзнер.
Посмотрев в окно, он дал понять, что время как нельзя более подходящее.
Кларисс молчаливым наклоном головы изобразила внимание.
— Кто-то из вас псионик, я угадал? — Обиженно насупился я, не находя куда закинуть ноги.
— Нет. Ни я, ни Эзнер не псионики. — Наконец заговорила женщина-видок.
Я на мгновение задумался. Стоит ли рассказывать им о моем мире? Если да — то, что именно? Я не видел преград для откровенности и никаких опасностей не чувствовал и не ждал. За время моей жизни и работы в городе я не заметил намеренного сокрытия информации. Если человеку становилось что-то интересно или нужно, он располагал всеми возможными и невозможными (как мне могло бы показаться до знакомства с этим миром) источниками и хранилищами информации.
С чего же начать?
Я начал с главного:
— Мир и планета, на которой я родился и вырос, называется Земля. Удивительно, правда?
Кларисс, наконец, улыбнулась, и я продолжил рассказ, довольный. Вполне естественно, что их планета называлась так же. И я очень надеялся, что название планеты, люди и один из алфавитов — это не единственное что нас объединяет.
— Первое, что удивило моих спутников и меня, когда мы попали к вам — это язык. В моем мире люди говорят на разных языках. На десятках языков и сотнях наречий.
Иногда люди одной страны не всегда понимают друг друга… Хотя нет, это не так важно. У нас нет псиоников.
Я сделал паузу, но не увидел ожидаемого удивления и продолжил.
— У нас нет магов и видоков. В моем мире не существует магии.
— Как это может быть? — Не выдержал Эзнер И я начал рассказывать, неторопливо и по порядку — как это может быть. Про страны, политику, работу, про войны и компьютеры. С каким-то ущемленным самолюбием я вдруг осознал как мало, плохо и неполно я знаю свой мир. Иногда не получалось ответить даже не простые, кажется, вопросы. Им не нужны были законы аэродинамики для полетов, поэтому я сел в лужу с самолетами и всем, что может летать. Я не мог объяснить, как мы умудрились развести такое количество языков.
Кларисс вздрагивала при упоминании о войнах. Такие мясорубки, я понял, этому миру были давно не свойственны. Они слушали про учебные заведения и специальности, про кофе по утрам и телевизор на ночь. Про день за бумагами, станком или компьютером, про ценности и про власть денег. Мне и самому теперь было сложно объяснить, как у нас работает судебный аппарат без псиоников. Они слушали и удивлялись всем нашим приспособлениям, машинам, материальным и человеческим затратам на работы, выполняемые здесь одним магом лишь силой мысли.
Кларисс ужаснулась при рассказе о нашей медицине. По правде сказать, я и сам ужаснулся, рассказывая о ней, но не подал виду. Через какое-то время я понял, что мне больше совсем-совсем не хочется говорить, а безумно хочется есть.
Подавленный и расстроенный своими воспоминаниями я отпросился на обед…
Они пошли со мной в полюбившуюся таверну на соседней улице. Заказав поесть и выпить, я грустно уставился в стол.
