Иероглиф «Любовь» - Первухина Надежда Валентиновна (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗
– Нет, мастерство стихосложения мне не подвластно, – покачал головой Лу. – Но чувства переполняют меня, кажется, будто я небожитель...
– Братец, а что, если наша милейшая тетушка ошиблась? И тот монах – на самом деле монах? И никакая не девица!
– Этого быть не может, – бледнея, сказал Лу. – А если даже и так, то... Видишь ли, брат... Мы еще и не приехали к тетке Паньлань, а я уже не мог оторвать глаз от этого монаха. Я смотрел на него (или все-таки на нее?) и понимал, что сердце мое забилось иначе. Что я до смерти влюблен в эти затуманенные печалью глаза, в прелестный подбородок и щеки с нежным румянцем, в тонкую шею и пальцы, похожие на трепетные побеги травы! Я проклинал себя за страсть, которая возникла у меня к этому, как тогда я думал, юноше, но ничего не мог с собой поделать. Я уже тогда решил, что или он будет принадлежать мне, или я сотворю что-нибудь... этакое. Свергну небо на землю, выпью целый океан!
– Угу. И загрызешь всех морских драконов! – Ян принялся бессовестно хохотать. – Разорви меня Владыка ада! Да когда ж ты успел это все заметить?! Щечки-пальчики-глазки?! Ух, братец, а я-то думал, что ты все еще невинен, как новорожденный младенец! Я что-то не заметил в этом монашке никакой прелести.
– Потому что ты смотрел на его кисть для каллиграфии, а я смотрел на его пальцы. Точнее, на ее. Она попала мне в глаза, как горячий уголек из очага. И прожгла мою душу насквозь. Посуди сам, разве я могу не искать ее? Не жаждать встречи с нею любой ценой? Ах, почему она сбежала?..
– Видимо, потому, что сама встречи не жаждет, – проницательно заметил Ян. – Братец, она все-таки была облачена в монашеские одежды. Может, она и впрямь связана обетом отречения от мира... Каково было ей услышать наши тогдашние вопли за дверью?! Мы были похожи на двух котов по весне...
Ян постелил свой плащ и уселся рядом с братом. Их кони лениво пощипывали траву, наслаждаясь отдыхом. Кругом стояла ненарушимая тишина. Заброшенное рисовое поле давно стало лугом, поросшим густой сорной травой, источавшей пряный, сладко-томительный аромат. В траве пересвистывались пеэепела, вспархивали к небу жаворонки... А само небо было на диво безоблачным, словно солнечные феи только что как следует протерли его и отмыли от серых туч и облаков. Ян отчего-то вздохнул и принялся развязывать дорожный мешок с их немудреными припасами. В полуразрушенном городе Дунпу, который они покинули три дня назад, им удалось разжиться лишь рисовыми лепешками, копченой рыбой (каждая размером с мизинец, разве раньше стали бы они есть такую мелкоту!), соевым сыром, черствыми пампушками с фасолью и кувшином довольно-таки паршивого вина. Причем трактирщик, снабдивший наших путешественников этой незавидной пищей, заломил весьма солидную цену. Ничего не поделаешь, таковы времена разрухи – плесневелый кусок хлеба становится дороже золота.
– Подкрепись, влюбленный страдалец, – с ласковой насмешкой сказал Ян младшему брату. – А то оголодаешь так, что ко времени встречи с твоей таинственной возлюбленной станешь похож на живого мертвеца. И тогда она от тебя на луну убежит – к лунному зайцу, что толчет в серебряной ступке порошок бессмертия...
Братья выпили вина и принялись за свою скромную трапезу. Лу жевал копченых рыбешек без особого удовольствия. Мысли его витали в неизвестной дали – возможно, там, где была сейчас прекрасная загадочная беглянка.
– Ян, скажи, – заговорил он неожиданно равнодушным голосом. – А ты отправился вместе со мной лишь потому, что тобой движет чувство братского единения?
– То есть?.. – Ян откусил от пампушки и скривился – все равно что есть бумагу! – Что ты хочешь знать, братец?
Лу сощурил и без того узкие глаза и уставился на брата:
– Ты сам не испытываешь никаких чувств по отношению к этому... к этой девушке? Никаких желаний?
– Отчего же, – нашелся Ян. – Испытываю. Например, огромное желание найти ее и как следует поколотить – за то, что она втравила нас в такие приключения.
– Ян!
– А потом потребовать от нее, чтобы она передала мне свое каллиграфическое мастерство!
– Ты ничего не хочешь знать, кроме своих иероглифов! – воскликнул Лу.
– Не хочу, – серьезно ответил брат. – Стан самой прекрасной девушки не сравнится с совершенством иероглифа «вода» или «небо». Я добьюсь от этой бритоголовой девицы того, чтобы она научила меня всем тайнам каллиграфического совершенства. А ты – если тебе так угодно – добивайся от нее любви, расположения, страсти.
– Так ты ее не любишь! – воскликнул Лу.
– Конечно. С чего мне ее любить? Тратить сердце на женщин не в моих правилах, братец. Они – дешевый товар, которого везде навалом. Но что ты так мрачен? Радуйся, я ведь тебе не соперник! Хоть и считаю, что ты глупец, раз предался любовным томлениям. Тебе покуда неведомо умение пользоваться женщиной в свое удовольствие и при этом не тратить на нее сердечный огонь. Ничего, со временем научишься, когда твоя красотка набьет тебе оскомину...
– Не хочу даже слышать о таком! – рассердился Лу. – Разве ты не преступник, коль попираешь и презираешь божественное чувство любви?!
– Любовь – это выдумка поэтов и пьяных мудрецов, – усмехнулся Ян. – На самом деле существует лишь желание плоти, которое нужно удовлетворить.
Удовлетворил – и нет томления, нет страданий. Любишь ли ты воду? Ты просто утоляешь жажду, даешь своему телу то, что необходимо. Любовь выдумали для того, чтобы женщины были более сговорчивы, благосклонны и решительны в желании отдать себя мужчине. Ведь если им не наговорить нежных слов о любви, они бывают такие неподатливые и холодные! А изобразишь влюбленного – и скоро не чаешь, как от нее отвязаться, она без тебя часа прожить не может. Сама шлет тебе письма и дарит богатые подарки, чтоб только ты проник в ее спальню и оросил ее долину... Ты еще слишком молод, братец, не знаешь всего. А я знал многих женщин – и из благородных семей, и из квартала плотских услад – и скажу тебе, все они одинаковы! Жадны до нежных слов, подарков и плотских утех...
– Ты никогда мне этого не говорил, – заметил Лу.
– Не было повода, – отмахнулся Ян. – К тому же зачем раньше времени тебя разочаровывать? Успеешь еще понять, что никакой любви нет на земле...
– Твои слова ужасны, – сказал Лу. – Ты словно отрицаешь, что на небе нет богов...
– Насчет богов я тоже имею некоторые сомнения, – скривил губы в усмешке Ян.
– Ян, опомнись!
– А что такого? Думаешь, в небесах сейчас появится дыра и из нее на это поле упадет небожитель с разящим мечом, чтобы покарать меня за кощунство?!
– Ян, – изменившимся голосом сказал Лу, – она появилась!
– Кто? Твоя прелестная бритоголовая девица?
– Нет. – Лу стал бледен, как лист рисовой бумаги. – Дыра в небе. Появилась дыра в небе. Гляди.
Братья задрали вверх свои ученые головы. И в самом деле, прямо над ними в небе разрасталась черная дыра, будто кто-то взял ножницы и принялся резать голубой шелк небосвода...
– На коней – и прочь отсюда! – крикнул Ян. – Лу, да ты что, окаменел, что ли?! Беги!
– Не могу, – еле проговорил Лу, – У меня ноги будто к земле приклеились...
– Владыка ада, что ж это?! – вскричал Ян. Он попытался сделать шаг и понял, что не в силах пошевельнуться. Братья только и могли, что стоять и смотреть во все расширяющуюся небесную дыру.
– Ян, видишь ли ты то, что я вижу? – тихо спросил Лу у старшего брата.
– Да, – ответил тот. – Пожалуй, и впрямь боги решили наказать меня за кощунство...
В непроглядной черноте небесной дыры проклюнулась светлая точка – словно птенец пробил носом дырочку в скорлупе своего яйца. Невозможно было уловить глазу быстроту, с какой эта точка увеличивалась. Уже можно было видеть, что она сияет, как раскаленный металл, как глаза злобного демона...
– Это звезда, – отрешенным голосом сказал Лу. – На нас падает звезда, брат. Давай попрощаемся и умолим Владыку ада не мучить сильно три наших души...
– Это всегда успеется, – заявил Ян. – Может быть...
