Проклятые башни - Форсит Кейт (читать хорошую книгу .txt) 📗
Она сидела так еще долгое время, не чувствуя холода, думая и гадая. Потом поднялась и медленно пошла прочь от темного пруда, теребя кольцо с драконьим глазом на левой руке.
Когда Изолт вернулась в покои Мегэн, Йорг, бледный и осунувшийся, лежал в постели старой колдуньи, а Хранительница Ключа держала его за руку и строго приказывала ему выпить ее митана и лежать спокойно. Лига Исцеляющих Рук сгрудилась вокруг него, а на краю кровати сидел Томас, сжав руки на коленях. Его голубые глаза были полны слез, нижняя губа дрожала. Хотя мальчик и знал, что ему нельзя прикасаться к слепому провидцу, поскольку его прикосновение излечило бы и слепоту, Томасу было невыносимо видеть своего любимого хозяина таким слабым, и он еле сдерживался, чтобы не возложить на него свои целительные руки.
Изолт тронула Мегэн за локоть, и Хранительница Ключа нетерпеливо обернулась к ней.
– Что еще? – рявкнула она.
– Я видела Изабо. – Изолт говорила так тихо, чтобы никто, кроме старой колдуньи, не мог ее услышать. Мегэн мгновенно встрепенулась и схватила Изолт за плечо.
– Где она была? Она в безопасности? Дочь Майи с ней? Что ты разглядела?
– Я не разглядела ничего, кроме Изабо. Там было холодно, страшно холодно, и она была очень несчастна. Насколько я могла видеть, малышки с ней не было.
– Где? Где она была?
Изолт на миг заколебалась, потом покачала головой.
– Не знаю. В какой-то пещере. Там был огонь – я видела, как отблески играли у нее на лице и на полу.
Глубокие тревожные морщины на лице Мегэн стали еще глубже, но в этот миг Йорг беспокойно закрутил головой, что-то забормотав, и она снова обернулась к нему.
– Пламя, – прошептал старый провидец. – Пламя вспыхивает, снег кружится.
– Тише, старый друг, – сказала Мегэн. – У тебя будет полно времени рассказать мне о своих видениях, когда твои силы восстановятся. – Она подняла его голову, чтобы он мог сделать глоток из чеканной серебряной фляги. Старик отхлебнул, потом закашлялся – целительное снадобье обожгло ему горло. Джоанна передала Мегэн флягу с водой, и Йорг благодарно приник к ней губами, потом со вздохом упал обратно в подушки.
– Я видел ужасные вещи, – жалобно сказал он. – Эта война затянется на годы, Мегэн, и многие, очень многие люди погибнут. Я видел, как чешуйчатое море поднялось и затопило землю, а Красный Странник кровавой раной зиял на небе. Вот когда они придут… Когда красная комета поднимется снова…. – его голос зазвенел громче, и Мегэн убрала седые волосы у него со лба.
– Тише, Йорг, тише. Поспи.
Старец послушно закрыл глаза, хотя его косматые седые брови так и не разошлись, а костлявые пальцы судорожно вцепились в одеяло.
– Пламя вспыхивает…. – пробормотал он, содрогнувшись.
Ровно через месяц после прихода Изабо наконец позволили есть из общего котла, и впервые ее миску и ложку мыли вместе с остальными, не очищая их предварительно снегом и золой. Это означало, что с нее сняли табу, и Изабо воспрянула духом.
В тот вечер ей снова позволили предстать перед Зажигающей Пламя. На этот раз она не допустила ни одной ошибки, сидя с поджатыми ногами, склонив голову в белой шапке и сложив руки неподвижно.
Ее прабабка, очень прямая, сидела на шкурах и внимательно осматривала Изабо. Ее взгляд задержался на изувеченной руке, которую та прикрывала ладонью другой руки. Повелительным жестом Зажигающая Пламя приказала Изабо вытянуть руку и дать ей посмотреть. Покраснев, Изабо подчинилась. Она знала, что Хан’кобаны питают отвращение к любым физическим недостаткам. Считалось куда более милосердным прикончить тяжело раненного воина, чем оставлять его жить калекой. Слабых, больных и родившихся с уродствами младенцев оставляли в снегу Белым Богам, а тем, кто становился слишком старым и дряхлым, чтобы самостоятельно заботиться о себе, давали питье из ядовитых ягод.
Зажигающая Пламя внимательно осмотрела ладонь Изабо, поворачивая ее в своих худых руках, покрытых синими узлами вен. Потом она подняла опущенное лицо Изабо и провела пальцем по шраму между ее бровями.
– Я хочу задать тебе вопрос, Хан. Ответишь ли ты на него полно и правдиво? – спросила она, используя ритуальное выражение Хан’кобанов.
– Да, Зажигающая Пламя, – на том же языке ответила Изабо, радостно затрепетав. Заданный вопрос означал возможность задать ответный, а у Изабо накопилось множество вещей, о которых она хотела бы расспросить.
– У тебя шрамы на руке и на лбу. Расскажи, как случилось, что ты так изуродована.
Изабо развернула руки ладонями кверху, положив их на колени, и несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь, собираясь с мыслями и подбирая слова. Когда она заговорила, ее речь зазвучала не в обычной манере, а ритмичным напевом. Время от времени запинаясь в поисках подходящего слова или жеста, она объяснила, как ее поймали и пытали, а потом судили.
Когда она закончила, Зажигающая Пламя погрузилась в раздумья.
– Значит, ты получила шрамы после испытания, – после долгого молчания проговорила она, потом указала на шрам на лбу Изабо. – Этот шрам, полученный тобой – седьмой. По закону народа Белых Богов это означает, что ты обладаешь силой и к тебе должны относиться с почтением.
Глаза Изабо удивленно расширились, хотя она изо всех сил старалась не выказать никакой реакции. Ей никогда не приходило в голову, что этот небольшой треугольный рубец между бровями можно рассматривать как один из ритуальных шрамов Хан’кобанов. Она знала, что отметки на лбу удостаивались лишь самые выдающиеся в своей области, как, например, Первый из Шрамолицых Воинов.
– Но все же ты чужая среди нас, искалеченная и безымянная. Мать Мудрости и Совет Шрамолицых Воинов пытались разрешить эту проблему с тех самых пор, как ты пришла. Поскольку твое чело отмечено знаком Матери Мудрости, та, что скользит среди звезд, особенно обеспокоена. Она бросала кости, и они сказали ей, что ты должна найти свое имя и тотем, ибо, хотя и дитя среди нас, ты отмечена Белыми Богами и, следовательно, в их глазах не дитя.
Изабо сидела неподвижно, раздумывая над словами Зажигающей Пламя и пытаясь понять их значение. Она никогда раньше не слышала названия «Мать Мудрости» и не была уверена, правильно ли истолковала это слово, хотя уже видела раньше и с горстью старых костей – женщину с треугольными шрамами на щеках и на лбу. Она тоже спала в дальнем от входа конце пещеры и получала еду одной из первых, вместе с воинами и сказителями. Самыми странными были слова о том, что она скользит среди звезд, в особенности потому, что Изабо ни разу не видела, чтобы та выходила из пещеры.
Мысль о том, что она должна найти имя и тотем, взволновала Изабо. Она знала, что ее сестра Изолт прошла испытание и инициацию и что вторая часть ее имени «Хан’дерин» означает «свирепая, как саблезубый леопард». Это было высокое и уважаемое имя, указывающее на то, что Изолт обладала бесстрашием, силой и мужеством.
– Если ты собираешься отправиться на Череп Мира и спросить у Белых Богов свое имя, следует быть правильно подготовленной к этому. Некоторые из Совета Шрамолицых Воинов считают, что ты должна отправиться в путь прямо сейчас, ибо твое чело уже носит высокий знак. Первый, Мать Мудрости и я, Зажигающая Пламя, не согласны. Долгая тьма уже спустилась, а ты чужая в нашей стране и дитя в наших глазах. Мы никогда не послали бы дитя на встречу с Белыми Богами без знаний и оружия, и тебя тоже не пошлем. Но дети Белых Богов учатся этому с самого рождения, ты же среди нас совсем недавно, поэтому должна начать обучение. Перенеси свою постель от костра крольчонка к костру Матери Мудрости. Она станет учить тебя своему искусству, тот, кто привел тебя в Гавань, будет учить тебя искусству Шрамолицых Воинов, а я передам тебе мудрость и знание Зажигающей Пламя. Когда будешь готова, ты совершишь путешествие к Черепу Мира.
Изабо сделала знак, что все понимает и согласна. Зажигающая Пламя сказала:
– Я задала тебе вопрос, на который ты ответила полно и правдиво. Хочешь услышать какую-нибудь историю в ответ?
