Последний леший - Купцов Василий (читать книги онлайн .TXT) 📗
— Там видно будет! — решил Рахта, — Мы с дороги-то не сбились?
— Сейчас — напрямки пойдем, до верховий Москвы-реки всего дней семь пути, не больше!
— А ты точно знаешь, где мы сейчас?
— Знаю, само собой… — Сухмат всегда знал, где находится. Если был, само собой, на родной земле. У него, как у птицы, было то таинственное зрение, которое позволяло ему всегда найти дорогу туда, куда было надобно.
В свое время и Рахта, и Сухмат видели у волхвов большое Руси изображение. Сделано оно было в незапамятные времена на особо выделанной коже, типа той, на который книги писали. Только был там рисунок подробный, а на нем — все реки, леса и горы, и даже моря-окияны, их землю окружающие. Рисунок тот был тайной великой, никому чужим его не показывали, даже то, что он есть — было тайной сокровенной, а уж где хранится — то никому и ведомо не было. Только князья да волхвы, воеводы большие да богатыри признанные тот рисунок видеть могли. И то — богатырям его только раз в жизни показывали, кто запомнил — тот и молодец! Сухмат запомнил в подробностях, и не токмо очертания, но и все названия. Да, странное дело, названия рек частенько не совпадали с теми, какое им теперь тамошние жители давали, вернее похожи были, но не совсем… Однако ж, поговорив с местными. Обычно можно было догадаться!
Москва-река находилась в самой середочке Русской земли. Богатыри знали древнее предсказание, что в этом центре, на семи холмах, город великий выстроен будет, и станет тот град столицей всего вселенной. И будет наречен тот град по имени реки Москвою, и будет стоять он три тысячи лет, до самого конца света. Но о том молчать надо было до времени, а времени, как предсказано, еще много оставалося…
Чего же удивительного было, что лешие именно здесь и проживали, ведь нет чуда-юда более русского, чем леший, а потому и жить ему положено в самой земли середочке. Пусть эта середочка пока, вроде и не земля Киевская, она ведь — русская. Один язык, один народ!
Старого ведуна встретили прямо на лесной дорожке. Седая борода, посох и ясный взгляд — такое они уже не раз встречали. Разговорились. У ведуна не было дома, он скитался по лесу от деревни к деревне, ну а лес — он и был для него родными домом. Известное дело — ведунов звери дикие не трогают, им даже ведьмедики дорогу уступают, а волки — не то что напасть, наоборот, зимой согреть собой, рядом улягшись, норовят…
Много интересного рассказал колдун. Но про лешего, едва узнав, за чем богатыри направляются, рассказывать ничего путного не стал. Наши витязи и не настаивали — кто его знает, может друг он тому лешему, или уважает просто. С Полиной старик тоже парой слов перемолвился, только головой покачал. Зато много всего другого порассказал.
— А еще есть на нашей земле место проклятое, — рассказывал старый лесной ведун, — и, слышал я, есть там источник Мертвой воды…
— А Живой? — заинтересовался Рахта.
— Про то мне неизвестно, да и вряд ли там может быть Живая вода, зато та, что Мертвая, та все живое убивает, — старик задумался, покачал седой головой, — лишь одна брызгинка попадет на человека — и смерть ему. Если только тот человек не Чернобогу посвящен. А волхв тот Черного бога в том источнике даже искупаться может. Как окунется он в воду ту черную, впитываются в него силы злые, и сам он от этого черным становится. Лишь взглянет волхв на доброго человека черным взглядом — и пропал человек. Если хорош был, добр сердцем — то сразу и умрет, а коли зол — так злее прежнего становится, а там видно уж будет…
— Это как?
— Коль вороват был по мелочи — татем станет, коль воином был — убивать всех — своих и чужих начинает, а коли князем был — несчастье той стороне, где он княжил. А чего еще от роба Чернобогова ждать?
— А далеко ли тот источник с Мертвой водой? — Рахту интересовал именно этот вопрос — вдруг да и поможет чем Полинушке…
— Да, пройти еще немало в сторону ту, откуда Солнце ясное восходит, и там, где великая река всех наших предков, Ра называемая, широкая такая, что берега от берега не видно, там горы у той реки есть невысокие, — начал свое размеренное повествование старик, — говорят мудрецы, что выросли те горы после того, как пало с неба зло, с небес изгнанное, в Землю-матушку глубоко погрузилося и там затаилося. Лишь родник там бьет с водой Мертвой, да кругом с тех гор зло, как от Солнца лучами исходит…
— А еще есть в тех горах пещера, а в ней ладья преогромная, доверху золотом да камнями самоцветными нагруженная, а спрятал ее там сам великий тать Ратиль, — перебил старца молчавшей до сей поры Сухмат. Глаза у богатыря даже разгорелись, видно давненько подумывал он и о таком походе, за ладьей той…
— Не Ратиль, а Атиль, — возразил Рахта, — и не тать, а воин знатный, Рум победивший! И в лодке той…
— Не возвращался Атиль на родину, нет, — заспорил Сухмат, — а ладья та разбойничья! И золото там отобранное у шаха всех шахов, еще до Лександрова похода…
— Да, но все не так! Стережет ту пещеру злой карлик-колдун, его и золото…
— Нет, не карлик, а тать!
— Рассуди нас, мудрый старик, — обратился Рахта к седому ведуну, — есть ли в тех злых горах пещера с ладьей золотой?
— И чего вас так на злато тянет, — рассердился старик, — я вам, несмышленышам про дела великие, до появления племени людского на земле рассказываю, про то, откуда зло пришло и где затаилось, а вы — все золото, золото… Не хотите слушать, так и не надо. А пещера там есть, и злата в ней навалом, ибо злато и зло — с одного корня пошли, порождение одной силы Чернобоговой. Коли нужно вам злато — поезжайте, поклонитесь Черному богу, будет вам и злато, даст и силу — слабых обирать, больных — убивать, да детишек пожирать…
Замолчал старик. Богатыри, устыдившись, молчали. Никому из разумных людей никогда и в голову не приходило кланяться Чернобогу. Более того, даже имя его простые люди никогда не упоминали. Мало ли что…
— Много зла в вас, много! — продолжал старец сурово, — И девушку ты свою мертвую любишь, но для себя любишь, да не думаешь, какое зло другим творишь, ведь ты весь порядок, Родом для людей установленный, сейчас разрушаешь, в самой реальности трещину создаешь!
— А что такое реальность?
— Есть сон, есть реальность, а есть то, что могло бы быть, — попытался объяснить ведун, но, заметив, как вытягиваются лица слушателей, оборвал сам себя, — да что вам объяснять, вы не корня знаний ищите, вы сделать что-то хотите. Все равно, хорошее иль дурное — лишь бы делать!
— Так на то и человек, чтобы что-то менять, — первый раз открыл рот Нойдак.
— А ты помолчи, недоучка! — лесной ведун рассвирепел окончательно, — Услышал где-то одну мудрость и думаешь, что мудрецом стал? Вижу я, вижу, каков из тебя мудрец…
Нойдак оказался уже достаточно умным для того, чтобы смолчать. С чего бы это? Дело было в том, что в рассуждениях старца был явный прокол. Нойдак нигде никогда не слышал про то, для чего предназначен человек, это пришло ему в голову само собой. Между тем, его собственную мысль оценили как мудрость — пусть это и было повторением уже кем-то сказанного, но ведь северянин додумался до этого сам! И, таким образом, его практически назвали мудрецом — уже не в насмешку, а серьезно, хотя старик об этом и не подозревал. А — известное дело, называй человека каждый день глупцом — он и вести себя начнет по дурацки. А коли прослывешь умником — так и не заметишь, как действительно поумнеешь — ведь приходится, хочешь не хочешь, говорить умное, да по умному делать…
— А нет ведаешь ли ты о другом источнике Мертвой воды? — Рахта опять взялся за свое, — Поближе, и что б без Черного бога…
— Есть тут недалече одно место проклятое, — ведун зло сверкнул глазами, — коли есть охота туда пройтись, то пусть будет что будет! Ведь должна же быть для дырявой бочки затычка… Судьба — она распорядится! Но — опасно то место для живых…
— Я один туда схожу, — сказал Рахта.
— Размечтался… — заметил Сухмат, было ясно, что никуда одного он побратима не отпустит, — Рассказывай, мудрец, где то место?
