Море Троллей - Фармер Нэнси (хороший книги онлайн бесплатно TXT) 📗
По пути назад Джек набрал морошки для Торгиль.
— Сам ешь, — пробурчала воительница, отпихивая ягоды. — Нечего на меня еду переводить; все равно я скоро помру.
Джеку надоело с ней спорить. Он разделил морошку с Отважным Сердцем, и все вдоволь напились воды. Мальчуган потянул Торгиль за руку: вставай, дескать. Девчонка вырвалась и тяжело рухнула обратно на землю. Джек снова схватил ее за руку.
— Ну же! Ты попытайся хотя бы! — закричал он, когда девочка вновь повалилась наземь.
— Нет смысла. Я остаюсь биться с драконицей!
Джек поставил Торгиль на ноги и — не то чтобы мягко — попытался подпихнуть ей под руку костыль. Девчонка отшвырнула палку в сторону.
— Ты… воспользуешься… этим костылем, — процедил Джек сквозь зубы. — Ты… пойдешь со мной, или я… стукну тебя по башке… камнем… и пошлю… прямехонько в Хель!
Он поднял костыль, и Торгиль, кусая губы от ярости и боли, повиновалась. От помощи она отказалась — впрочем, Джек не очень-то и настаивал. Хватит с него и Отважного Сердца с припасами.
Медленно брели они по дну долины. Джек шел впереди, с вороном на плече. Лететь Отважное Сердце не мог; кто знает, быть может, парить в небесах бедолаге уже не судьба. Впрочем, в остальном он казался вполне бодрым и что-то, ни на секунду не умолкая, бормотал себе под нос.
Мальчик поднял глаза: над утесом курился дым. Разумеется, драконица там — где ж ей еще быть? — небось, сидит себе в гнезде, битком набитом драконятами. Зверюга проголодается задолго до того, как они с Торгиль доберутся до ледяной горы…
Ночью они встали лагерем под открытым небом. Джек развел костерок из мха и лишайника, но те быстро прогорели, и путники продрогли до мозга костей. Дети жались друг к дружке, накрывшись двумя плащами и уложив посередке Отважное Сердце. Спали вполглаза. Торгиль то и дело просыпалась в слезах. Джеку снились драконы. Ежели сон не шел, мальчик размышлял о троллях и о том, как бы привлечь их внимание золотой шахматной фигуркой прежде, чем они оттяпают ему ногу.
С рассветом они двинулись дальше. Деревьев здесь не росло, кустов тоже. Снеговые проплешины сделались заметно шире, земля покрылась предательским слоем льда, отчего скорость их заметно снизилась.
По мере того как Торгиль слабела, она становилась все уживчивее. Девочка больше не дразнила Джека рабом, а однажды даже спасибо сказала, когда тот передал ей мех с водой. Вероятно, у нее просто сил не осталось злобствовать и вредничать.
«В таком состоянии она не так уж и плоха», — решил про себя Джек. Девочка слушала его рассказы, задавала вопросы о его жизни. Особенно заинтересовали Торгиль Джековы родители. Ее несказанно изумляло, что отец из кожи вон лез, лишь бы Люси была счастлива.
— Так вот почему она такая дохленькая, — решила она наконец. — А вот если бы отец ее бил и выгонял на улицу спать без одеяла, это бы девчонку здорово закалило.
— Неужто твой отец так поступал?! — изумился Джек, в ужасе от того, что кто-то может обращаться жестоко с маленьким ребенком. Хотя, с другой стороны, приказал же Торгрим отнести новорожденную девочку в лес, чтобы ее волки заели.
— А то как же! — гордо подтвердила Торгиль. — Поэтому я такая и выросла!
«Вот именно», — мрачно подумал Джек.
— Хотя вообще-то меня Медб согревала, — призналась девочка. — Медб всегда ко мне приходила, ежели меня выгоняли спать на улицу.
— Медб?
— Ну, ирландский волкодав. Псица короля Ивара.
— А, — понял Джек. Та самая собака, что спасла Торгиль, когда девочка была совсем крошкой. — А ты знаешь, что Медб назвали в честь знаменитой королевы-воительницы?
— Правда?!
— Мне про нее Драконий Язык рассказывал. Она правила в Ирландии в незапамятные времена. Драконий Язык говорил, что она и по сей день живет на Островах блаженных, вместе с прочими великими героями.
— В жизни не слышала про Острова блаженных.
— Они на Заокраинном Западе, там, где солнце садится. Море вокруг них прозрачное, точно небо, а зимы там вообще не бывает.
— А собак на острова пускают? — вполголоса спросила Торгиль.
— Наверное, да…
Джек живо представил себе Барда, сидящего под яблоней, а рядом с ним — гигантского волкодава Медб.
Дети побрели дальше. Казалось, что ледяная гора ничуть не приблизилась со времени начала их путешествия.
Поутру Торгиль отказалась вставать. Лодыжка у нее распухла, под глазами залегли глубокие тени. Вот уже несколько дней она ничего не ела.
— Я умру здесь, — заявила она.
— Ты просто измучена болью, — возразил Джек. — Олаф велел сберечь для тебя маковый сок. Он сказал, тебе снадобье понадобится еще до того, как мы доберемся до конца пути.
— Я хочу страдать. Одину милы воины, умеющие терпеть боль.
— Вы, скандинавы, просто ненормальные, — фыркнул Джек.
— Мы доблестные, — поправила его Торгиль. — Мой дядя, будучи смертельно ранен стрелой, вырвал ее из груди щипцами, рассмеялся, глядя, как хлещет кровь, молвил: «Ишь, сердце-то какое упитанное!» — и умер стоя, как и подобает истинному воину.
— А разумный человек позвал бы знахарку. — Джек пожал плечами.
— Саксонский раб истинного героизма никогда не поймет.
— Ты сама наполовину саксонка. Что, забыла?
— Моя мать не считается. Я — берсерк до мозга костей, — отрезала Торгиль.
Джек уже собирался напомнить девчонке, что родилась она рабыней, но вовремя вспомнил данное Олафу обещание.
— А знаешь… буду я, пожалуй, звать тебя Джилл.
— Что?!
— Тебя ведь так мать назвала, верно? Торгиль — это мальчишеское имя, тебе оно не подходит, — размышлял Джек вслух.
Торгиль резко села. Апатию ее как рукой сняло; именно этого Джек и добивался. Урезонивать упрямицу было бесполезно, зато если разозлить — вскочит как миленькая.
— Джилл — замечательное саксонское имя, — гнул свое Джек.
— Ненавижу его!
— Да, но оно тебе так подходит! Прелестное имя для прелестной девицы. Джилл! Джилл! Джилл!
Джек пустился в пляс. Торгиль, вне себя от бешенства, с трудом оторвалась от земли. Она тяжело дышала, но не сдавалась. Вот она захромала вдогонку за Джеком: глаза ее горели смертоубийственным пламенем. Отважное Сердце каркнул — и убрался с ее пути подобру-поздорову.
— Ах, Джилл! Красотка Джилл! С тебя поцелуй, Джилл! До чего ж ты миленькая — с ленточками да цветочками в волосах!
— Меня зовут не Джилл! — Торгиль замахнулась на мальчика костылем, оступилась и с глухим стуком рухнула наземь. И закатила глаза. Видимо, об обледеневший камень ударилась и сознание потеряла.
«Боже, что же я наделал!» — ужаснулся Джек.
Он бросился на колени перед поверженной воительницей и прислушался, пытаясь разобрать, дышит ли та.
— Торгиль, я не хотел тебя обидеть, — закричал он. — Пожалуйста, пожалуйста, ну, пожалуйста, очнись! Я больше не буду!
Торгиль извернулась и укусила его за руку. Джек взвыл и отпрянул назад. Надо же, даже кровь пошла!
— Ах ты, дерьмо овечье! Ты, kindaskituк! — заорал он.
— Что, больно? — Девочка усмехнулась.
Джек затрясся от ярости — ему ужасно хотелось стукнуть негодницу, но в то же время что-то удерживало его руку.
— Да, больно, — признался он.
— Значит, мы в расчете.
— В расчете мы никогда не будем, — возразил Джек, — но мы можем заключить перемирие. Я знаю, — мальчик поднял руку, предупреждая протест Торгиль, — берсерки перемирий не заключают. Но мы — в походе, и Олаф сказал, что мы должны быть заодно.
При упоминании об Олафе лицо Торгиль разом посерьезнело. Долгое, бесконечно долгое мгновение она молча глядела на собеседника. Глаза ее подозрительно затуманились.
— Ты прав, — сказала она наконец. — Я вела себя недостойно. Даю клятву, что не стану пытаться обидеть тебя снова.
Джек недоуменно вытаращился на девочку: вот уж чего не ждал он от Торгиль, так это извинений. Она что, шутит? Или это очередная хитрость?
— От души надеюсь, что ты не клятвопреступница, — пробормотал он, ожидая, что Торгиль вновь набросится на него с кулаками.
