Серебряная рука - Муркок Майкл Джон (электронные книги бесплатно .txt) 📗
Богатые шелка и меха, замша и шерсть, червонное золото и начищенное — серебро, полированная сталь и горящая бронза, сапфиры и рубины — все смешалось в этом зале. Изысканные ароматы смешивались с запахом жареной дичи. Музыканты со своими арфами, флейтами и барабанами сидели в углу; их благозвучная музыка не мешала вести беседу. То и дело за столами раздавался смех.
Никто не мог пожаловаться и на отсутствие аппетита, один лишь Корум не притрагивался к еде. Время от времени он о чем-то говорил с Гоффаноном и Джерри-а-Конелем, но в серьезный разговор не вступал. Потихоньку попивая мед из золотого рога, он рассматривал собравшихся, узнавая героев и героинь мабденского народа.
Помимо пяти королей — короля Маннаха, короля Файахэда, короля Даффина, короля Кхонуна, правившего землей Туха-на-Ану, и короля Гачбеса из страны Туха-на-Тир-нам-Бео здесь присутствовало множество великих героев, о которых народ уже сложил баллады. Среди прочих были Файона и Калин, дочери покойного рыцаря Мидгана Белого, две славные воительницы. Они были удивительно похожи друг на друга — белые локоны, розовые щеки, глаза цвета меда — даже платья их имели одинаковый крой, хотя слегка и отличались друг от друга — одно было отделано голубой, другое — розовой тесьмой. Воительницы эти заигрывали разом с доброй дюжиной рыцарей. Рядом с ними сидел знаменитый Дуболом или Фадрак-эт-зе-Крэг-эт-Лит. Ростом и шириною плеч он не уступал Гоффанону. Оружием этого зеленоглазого смешливого великана были деревья — ими он сбивал неприятеля с. коней, ими же он и оглушал его. Дуболом был необычно мрачен — он скорбел по своему другу Аяну Волосатому, убитому им самим в пьяной драке. За соседним столом сидел Юный Фин, который ни в чем не отставал от взрослых мужчин — ни в еде, ни в питье, ни в ухаживании за дамами; он сидел в окружении девиц, а те хихикали при каждом его слове и подкладывали на его блюдо самые лакомые кусочки. За ним сидели пять братьев, Пять Рыцарей Эралски, что до последнего времени старались не знаться с народом Туха-на-Ану, ибо считали короля Кхонуна, приходившегося им дядей, убийцей своего отца. Много лет провели они в горах, совершая набеги на земли Туха-на-Ану и подбивая людей на то, чтобы они выступили против своего короля. Братья поклялись забыть о мести до той поры, пока не будут низвержены Фой Мьёр. Все братья, кроме младшего, были чрезвычайно похожи друг на друга, младший же был черноволос и не так угрюм, как прочие. Эти крепкие, суровые воины то и дело недоуменно улыбались. Похоже, происходившее было им в новинку. Навершья их высоких конических шлемов венчало Совиное Перо Эралски.
Здесь же был и Моркан Две Улыбки, рот которого был перекошен шрамом. О нем говорили так: если он улыбнулся врагу в первый раз, значит он решил его убить; если улыбнулся второй раз — значит враг уже мертв. Моркан выглядел эдаким красавцем. Он был одет в костюм и шапочку, сшитые из темно-синей кожи, борода его была завита, а усы закручены кольцами. Похоже, он был коротко острижен шапочка совершенно скрывала под собою его волосы. Через два человека от Моркана сидел Кернин Оборванец, видом своим похожий на нищего. Он прославился тем, что щедро одаривал деньгами родственников убитых им людей. Неистовый в бою Кернин, убив врага, начинал сожалеть об этом и брал под свою опеку семейство погибшего. Волосы и борода его были нечесаными. На нем были изодранная кожаная куртка и изрядно помятый шлем. Кернин делился с Морканом деталями недавнего боя, в котором им пришлось сражаться друг против друга.
Здесь же был и Гринион Бык. Он сидел развалясь, обвив рукою внушительную талию еще одной великой воительницы — Шеонан. Свое прозвище Гринион получил за то, что однажды выехал на поде боя не на коне, что к тому времени был уже убит, а на диком быке, испугавшем неприятеля своими страшными рогами. Рядом с Гринионом глодал бараний бок Оссан Скорняк, названный так за ту искусность, с которой он выделывал кожи. Костюм и шапочка его были сшиты из тонкой кожи, ниспадавшей свободными складками. Он был далеко не молод, но сохранял завидную живость. Набив рот мясом, Оссан повернулся к рыцарю, рассказывавшему какую-то смешную историю.
Кроме того здесь присутствовали: Фен Безногий, Узер из Долины Печалей, Пвилл Костоправ, Шамейн Длинный и Шамейн Короткий, Рыжий Лис Мейан, Старик Дилан, Ронан Бледный, Клэр Западник и прочая, и прочая, и прочая. Корум помнил имена едва ли не всех воинов, прибывших в Кэр-Малод. Он понимал и то, что большинству из них не суждено будет вернуться с этой войны.
Корум услышал громкий голос Эмергина:
— Скажи мне, Корум Серебряная Рука, как тебе нравится — твоя армия? Корум изящно ответил:
— Меня смущает только то, что под моим началом будут те, кому в пору командовать целыми армиями. Избрав меня полководцем этого славного воинства, вы оказали мне великую честь.
— Хорошо сказано! — Король Файахэд поднял свой медовый кубок. — Выпьем же за Корума, убившего Шренга Семь Мечей и спасшего нашего Верховного Правителя. Я пью за здоровье Корума, вернувшего мабденам понятие о чести!
Последние слова потонули в дружном хоре голосов. Корум покраснел. Когда шум улегся, он встал и поднял свой рог с такими словами:
— Я пью за мабденскую славу! Я пью за народ мабденов!
В зале раздался дружный рев одобрения. Вновь заговорил Эмергин:
— Нам посчастливилось иметь среди наших союзников двух сидхи. Многие из великих сокровищ вновь вернулись к нам, и во многом помогли. Я хочу поприветствовать сидхи и дары их!
Вновь раздались одобрительные крики, молчали одни только смущенные сидхи.
На ноги поднялся Ильбрик.
— Если бы мабдены не были так отважны, так мужественны и так благородны, сидхи не пришли бы к ним на помощь. Мы боремся за то, чтобы в мире восторжествовала справедливость.
Гоффанон хмыкнул в знак одобрения и добавил:
— В общем и целом мабдены лишены эгоизма. Они не подлы и не скупы, они привыкли уважать друг друга и они свободны от излишнего самолюбия. Мне нравится этот народ. Я счастлив, что мне привелось помогать им. Ради этого мне не жалко отдать и жизнь!
Эмергин улыбнулся.
— Ты говоришь так, словно ждешь этого. Надеюсь, что этого не произойдет, Гоффанон. Заговорил король Маннах.
— Мы должны победить Фой Мьёр. Мы просто обязаны сделать это. И мы не вправе пренебрегать любыми союзниками, любыми силами, которые могут помочь нам в этом. — Король многозначительно посмотрел на Корума, и тот едва заметно кивнул.
— Против магии можно бороться только магией — я правильно понял тебя, король Маннах? — спросил Корум.
— Именно это я и имел в виду, — ответил король.
— И это вы называете магией! — засмеялся Гоффанон. — Подлинная магия уже ушла из мира; то, что делают Фой Мьёр и их союзники — жалкая пародия на нее.
— И все же я слышал… — Корум было заговорил, но осекся.
— Что же ты слышал? — подавшись вперед, спросил Эмергин.
Корум посмотрел на Ильбрика.
— Ты говорил о каком-то таинственном месте, Ильбрик, месте, где мы можем обрести неких мистических союзников.
Ильбрик и Гоффанон переглянулись. Карлик нахмурился. Ильбрик проговорил:
— Сначала я должен все вспомнить. Уж слишком давно
— Это слишком опасно, — перебил его кузнец. — И зачем только ты сказал им об этом, Ильбрик? Нам следует исходить только из того, чем мы уже обладаем.
— Не буду спорить с тобой, Гоффанон, — сказал Ильбрик. — Ты всегда был слишком осторожен.
— На сей раз осторожность моя оправдана, — проворчал в ответ кузнец.
В зале установилась полная тишина, — все прислушивались к разговору двух сидхи.
Ильбрик обратился ко всем.
— Я ошибся, — сказал он. — Магические силы имеют обыкновение обращаться против того, кто послал их.
— Хорошо, — сказал Эмергин. — Мы правильно поймем твое молчание, Ильбрик.
— Благодарю вас, — ответил Ильбрик. Было видно, что он не согласен с Гоффаноном. Осторожность была так же чужда великану, как она была чужда его отцу — великому Мананнану.
