Удачная неудача Солнцеликого (СИ) - Штефан Елена (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗
Мне-то в отдых среди зелени со спицами посидеть, но длительное пребывание в четырех стенах чревато перегревом для одного юного организма. Вот так и пал один из кустов драгоценного картофеля жертвой божественного энтузиазма. Дернул же меня черт про ультрафиолет и его пользу для всего живого рассказать! Угу, а про вред — как-то позабыла, балда. Окрыленный успехом с моряками Тишка и рванул ублажать мои посадки. За пять секунд иссушил один куст до 3-D гербария. Юн-нат!
Но без добра худа не бывает. Естественно, я повопила немножко, побегала по потолку, пытаясь надрать кое-чьи уши, даже всплакнула, ведь столько надежд, столько надежд! Потом отвесила себе мысленного пенделя, чтоб не смела эмоциональную Сару расстраивать и Тишке душевные порывы обламывать, извинилась и полезла посмотреть, завязалась ли уже картошечка и сколько ее там. Завязалась. Вполне себе обильно, но, вопреки ожиданиям, ничего фантастического. Семена-то дрянь. Не голландский сортовой картофель, чай, а так, нечто бросовое. Заботливому Рушату надо еще подношение отнести, если бы не он, то и этого бы не наросло.
Была и еще польза. Я, от того же дурного энтузиазма, заливала несчастные растения до готовности всплыть, а о достаточном дренаже не позаботилась, опыта маловато. Гунар-то ответственный, хорошо все загерметизировал. Ваен, к тому же, счел за плюс то, что у Тишки появился еще один навык в дозировании мощи и понимание о вреде бездумных усилий. Опыт достаточно безобидный, но наглядный. Так и придумались эти упражнения для деятельного боженёнка. Теперь у нас всяческий розжиг и нагрев — его работа. Чайник закипает быстрее электрического, правда, сначала пришлось его отнести Дуку, чтобы носик распаявшийся залудил. Кира смеялась — если что, Тишка и без горна плавку сделает, ему мехи качать не надо.
Известие о том, что алтарь Раштиту оружейники закончили дядька Тулак принес в обед. Мы с Ниттой как раз начали обслуживание, сегодня я подменяла Варнаю.
— Ну и когда торжественное открытие? — Этот вопрос для присутствующих оружейников стал откровением.
— А что, молодка, — степенный Тулак гусаристо подкручивал ус, — возьметесь пир устроить, как прошлый раз?
Опа. Я, вообще-то, имела в виду патетическую речь перед паствой или что-то типа того. Но раз народ хочет праздника, отчего бы и нет? Надо же проявить солидарность с теми, кто так самозабвенно и задаром творили чудо для всех. Тем более что ничего, кроме привычного труда от нас не потребовалось, даже пластать мясо для барбекю. Мужики прислали сыновей-подростков с острыми ножами. За болтовней выяснилось, что один из ребят не местный, а пришел в гости к двоюродному брату, что у его отца и деда столярная мастерская где-то там, на таком же, как наш, рыночке, только в нижнем городе.
— А правда, что вы раньше эту похлебку вразнос торговали? Вкусна-ая! Жалко, у нас нет такой.
— А что, полагаешь, покупали бы? — Нитта, похоже, что-то задумала, но это прошло как-то мимо мозга, ибо душа ныла от ностальгии. Столярка, скрипучие верстаки, запах смолистого дерева, золотистые кудели стружки… И никаких искр, вони разогретого металла и вездесущей сажи, эх…
— Нина, Ни-на, очнись! — Нитта сунула мне под нос разрезанную луковку вместо нашатыря, — парни не против поторговать нашим супом на «Придорожном». Сварить не штука, а как горячим сохранить? Далековато везти.
Да? Мысли завертелись, идеи заметались роем мошек-дрозофил, также быстро размножались и еще быстрее отмирали, хотя решение, в общем-то лежало на поверхности. Раз термосов тут пока не изобрели, кстати, надо озаботиться, будет просто тележка, а в ней слабенький печь-камень и специальная кастрюля-непроливайка. На это у Дука и Бада навыков хватит, а уж чертежами я их обеспечу. На том и порешили, мой вклад — тележка и продукты, остальное — забота Нитты и Варнаи.
На открытие нового алтаря оружейники пригласили и стражу, и мытарей, и даже степняков, в благодарность за дешевое мясо. Толпа собралась приличная для нашей узкой улочки — прохода, потому и чужих пока не пустили. Закрытая вечеринка, мда. Осознавать себя «своей» было неожиданно приятно.
Невысокий постамент с отлитым из металла символом солнца меня поразил. Это было совсем не то, что нарисовано в моих почеркушках. Медник, клепавший замечательные сотейники и черпаки, оказался художником! Это не просто декоративное обрамление для факела, это искусство. Каждый из затейливо изогнутых символических солнечных лучей покрыт выразительной чеканкой. Глазам не верю, но каждый лучик был биметаллическим: бледно-желтая латунь и красная медь сменяли друг друга, создавая иллюзию пляшущих протуберанцев. Если бы я не знала, что температура плавления меди больше тысячи градусов, я бы подумала, что это отливали струйно, как двухцветную карамель. Хотя, кто знает…
Вот в специальное отверстие упал первый жертвенный кусочек угля, вот второй, третий и пламя вспыхнуло так, как возможности артефакта не предполагали. Паства, окружившая новый алтарь ахнула, оружейники, принимавшие участие в изготовлении и пробах, отшатнулись, даже Гунар, повещённый нами в сущность предстоящего шоу несколько растерялся. Каюсь, подбила Тишку на спецэффекты. Вот пламя выровнялось и приняло ожидаемые формы, вот дядька Тулак, видимо, как старший затянул незнакомый речитатив:
Солнце в небе — кипит работа в руках,
Оооо — согласно подпевали степняки, не знающие, видимо, слов.
Солнце в небе — волнуется жито в полях,
Оооо
Солнце в небе — густа трава на лугах,
Оооо
Солнце в небе — цветут эдельвейсы в горах,
Оооо
Солнце в небе — огромны стада в степях…
Ооооооооооо
И так далее минут на десять. Басовитый хор луженых мужских глоток, привыкших перекрикивать звон молотов, в едином порыве ревел приветствие Солнцу с таким искренним чувством, что я ощутила себя маленькой девочкой на параде 9 Мая, когда толпа гремела многократным УРА.
— Тиш, Тишенька, держись, миленький, ты сеетишся. — Накинуть на искрящиеся кудри капюшон плаща даже и не подумала, а вдруг загорится? В честь своего праздника боженёнок эпатировал публику распущенными волосами. Пальцами на него показывали, да. Но этот юноша, почти отрок, имел такой уверенный и самодостаточный вид, что с замечаниями к нему не лезли. И вот теперь в этих кудрях то тут, то там вспыхивали искры.
— Вама, я сейчас лопну, такая сила! — Тит благоразумно опустил глаза. Хоть бы подол кому не спалил, взгляд у него в такие моменты — как луч солнца через линзу.
— Ну страви маленько, сделай вспышку света, или огненный знак в воздухе сотвори! Только сам не вспыхни.
Эх, надо бы силу на дело направить, но с ходу ничего путного не придумывалось, а перед глазами почему-то стояло масленичное огненное колесо-шутиха.
Сотворил, подлец! Из желтого, почти белого огня. Точную копию металлического солнечного круга, только вертикальную и в три раза больше. Эта штука из плазмы вращалась, змеилась длинными лучами, стреляла крупными алыми искрами, но крышу навеса оставляла целехонькой! Растет мой мальчик, учитывает последствия.
От потрясения хор затих, вслед за пением угас и символ солнца, оставив на кладке стены выплавленный в камне отпечаток.
— Солнцеликий принял жертву, принял… — понеслось сквозь толпу, день-то базарный.
Радость оттого что Раштит благословил оружейников и прочих причастных захлестнула всех, тем символичнее им казалось угощение, приготовленное на открытом огне. Гуляли до самого темна, ели, пели, радовались необычно яркому солнцу. С поклоном встретили закат и разошлись довольные и одухотворенные. А в голове все еще звучали роскошные искренние песни, казалось, горы возвращают эхо услышанного.
Жаль, жаль, жаль что такой замечательный праздник не увидела Сара. Как ни тужься, а словами не расскажешь, особенно на чужом языке.
После праздника Гунар, полный решимости улучшить жизнь своей подруги, ушел в недра к рушам полным. А мы остались ждать.
После открытия алтаря Тит изменился. Чуткая Сара первой уловила перемены и не стесняясь нахваливала мелкого. Еще вчера он скакал как дитя, которому лет десять-двенадцать, а сегодня к завтраку сел сдержанный молодой человек, такой же степенный, как Дораш. А Дюш у нас парень, взрослый, почти самостоятельный, мнению которого я уже научилась доверять. Степняк, очень это ценил, не привык, что от него ждут чего-то, кроме повиновения. Как его отец собирался из сына лидера делать при таком воспитании? Ума не приложу.
