За краем небес (СИ) - Сурикова Марьяна (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗

— Серебристого не надо, у меня такие платья долго не носятся.

Вскоре еще девки набежали, со шкатулками резными в руках. Тоже мне до земли поклонились, а смотрят, открыв рот, да с восторгом таким, будто друг с дружкой соревнуются, кто больше всех мной восхитится, а победившую опосля пряником сахарным одарят (или принято у них тут фавориток за владычиц водяных считать?). Только так подумала, как пришел мой черед за сердце хвататься. Пооткидывали крышки у шкатулок, я рот и раззявила, сокол залететь мог.

Батюшки! Каких тут только самоцветов не было! Я уж молчу, откуда у короля подводного такое богатство. А может камушки тоже из воды вылепил? Смотрелись, однако ж, самыми настоящими и сверкали ярче солнышка ясного. Потолок мой мерк перед сиянием этим.

Я глаза ладонями прикрыла, потому что заболели бедные, а та девка, которая с нарядами первая явилась, подскочила ко мне и затараторила.

— Король наш не любит, когда много украшений враз надевается. Ему любо, если все красиво подобрано. К вашему наряду можно заколку поизящнее взять. С изумрудами несколько есть, но это если вам платье зеленое по нраву.

Я кивнула, рукой махнула, пускай сама выбирает. В голове же старое воспоминание мелькнуло, как однажды Рося пред девчатами похвалялась бусами, батюшкой у заезжего купца на молочного поросенка выменянными. Шутка ли за безделушку девичью столько отдать! Однако Роська их в приданое готовила, один раз только надела, на говорины. Девчонки от зависти слюной изошлись, и я тоже поглядывала. А бусы те были из коралловых жемчужин на серебряной нити. Да только не в ряд жемчужины, а на расстоянии, узелками разделены. Кабы Рося сейчас увидала, что девки на меня навешать готовы, на месте б с досады умерла.

Я глаза раскрыла, узрела косы свои, наверх убранными и заколкой скрепленными. Умело служанка их скрутила, лентами с каменьями зелеными, перевязала. А сами ленты к цветку крепились, наподобие лилии водяной. Каждая прожилка в цветочке золотом просвечивала, будто он самый что ни на есть настоящий, только заместо чашечки изумруд огроменный, а мелкими камушками листочки усыпаны. Такая красотень, что даже волосы мои словно ярче засияли.

Пока я лилию эту разглядывала, девки на меня сорочку надели, батистовую, коротенькую, а после под руки придержали, пока я через ворох кружев невесомых шагала. Платье наверх потянули, руки в рукава засунули и затянули меня, что есть силы. Я точно жердь выпрямилась, ни вдохнуть тебе свободно, ни выдохнуть, зато фигура обрисовалась — такой в самый раз мужиков с пути истинного сбивать. Точно фаворитке королевской под стать.

На груди плетенье тонкое, воротник высокий, из сеточки зеленой, стоймя стоит, а на нем тоже изумрудики мелкие переливаются. Поглядишь на это платье, и правда кроме заколки иных украшений не нужно. Там и лиф каменьями расшит, и юбка из кружев искусных, которых я отродясь не видывала. А девчонка (кажись среди прислуги главная самая) мне еще на руку браслет нацепила. Широкий, из цельного золота, а посередине вставка из перламутра зеленого, который сам собою сиял и переливался.

— Хороша-а, — это я протянула, себя в зеркале увидав. Насилу даже признала. — Король-то от счастья сознания не лишится? Чем его, болезного, в чувства приводить?

Девчонки растерялись, шутки моей не уразумев, одна эта, главная, бойко ответила:

— А вы его ладошками обмахните, а то может даже поцелуйте, это ж самое лучшее лекарство.

Сказала, а все вокруг слаженно закивали. Одобрили задумку, стало быть. Я ж подумала, пускай живет, не буду сражать красотой неземной. Не королевское это дело — сознания лишаться.

— Вы мне тогда плат накиньте, подлиннее, чтобы все закрыть, — повела я руками вдоль тела, — до низу до самого. Глаза только не занавешивайте, иначе спотыкаться начну.

Девка главная заулыбалась: «Шутить изволите», — остальные, ей вторя, смешки ладошками прикрыли. Ты гляди-ка, я так скоро за острослова сойду, буду самой языкастой фавориткой в королевстве. А эти все угождать станут, за просто так улыбаться и подхихикивать, даже если ничего не поймут. Эх, вот же как судьба играет, диору я не пара, зато здесь все за королевишну держат, пока я владыке их не надоела.

Никакого платка мне не дали и прямо в платье провели на террасу круглую, ни в залу, ни в покои, а наружу вывели. Я прежде ее и не видела, даже когда дворец со стороны оглядывала. Повисла эта терраса словно в воздухе, у самой ни перил, ни загородок каких, а земля далеко-далеко внизу, и колышется там море листвы, а ветерок легкий лицо разгоряченное овевает. Посреди круга стол овальный поставили и два стула, напротив друг друга. На одном уж король расположился, сидел вольготно, ногу на ногу закинул, окрестности свои задумчиво оглядывал. Тут, стало быть, меня привели и отвлекли внимание монаршее от красоты природной.

Я в дверях остановилась, а властитель голову повернул и махнул рукой приветливо, улыбнувшись, на стул напротив указал.

— Проходи, Мира, устраивайся, — сам в ладоши хлопнул. Тут же понабежало прислуги с блюдами фарфоровыми да серебряными, уставили стол яствами различными, одно другого ароматнее. От такого запаха и слюной захлебнуться можно. И приборов-то: вилка, ложка да нож. Эльфийка моя бедная от такого растерялась бы, зато мне проще, память напрягать не пришлось. И король меня заместо блюда отведывать не спешил, и приступа сердечного с ним не приключилось. Сидел себе привольненько, невозмутимо так и по-королевски, одно за другим яства пробовал да разговор неспешный вел.

— Как тебе, Мира, обхождение? Не обидел ли кто ненароком?

— Как же они обидят, когда, рот открыв, каждому моему слову внимают? Титулы новые пожаловали, вашим прелейшеством и мэйтрис величали. Ты бы их восторги поубавил, твое владычество.

— Зачем? — искривил король уголки губ своих, чуток насмешливо, но без обиды.

— Не привычна я к такому поклонению.

— Привыкнешь, — взмахнул повелитель рукой, улыбнулся радушно и открыто, ни дать ни взять рубаха-парень, свой человек. Ух, и хитрец полубог этот.

— Мои-то обязанности какие?

— Компанию мне составлять, Мира.

— Тоску душевную развеивать, чтобы король не скучал? На дудочке там сыграть, сплясать что позабористей?

— А ты умеешь? — король заинтересовался.

Я кивнула.

— Я про беседы речь вел, истории интересные, которых ты наверняка немало знаешь. Прежние фаворитки ничего нового поведать не могли. Однако от дудочки и танцев я не откажусь.

— Пляски разные бывают, и одной можно изобразить, и в хороводе. Ты ручеек знаешь, ваше властительство?

Король зубами сверкнул, головой покачал.

— Ну вот и устроим после завтрака, девок созовем, слуг этих твоих. Чем народу больше, тем веселей.

Давно я в королевские покои не заглядывала. Властитель может и не прочь был сюда затянуть, но пока не неволил и магией голову кружить не спешил. Видать, правду Эртен тогда молвил, не просто так ноги ватными от голоса да взгляда королевского делались. Сейчас вот ничего похожего не испытывала. Зато с развлечением особы королевской покамест и без того справлялась. Шутки ему, прибаутки, да танцы и игры новые и не простые, а с загадками. Все, чем память народная богата, чему сызмальства меня саму научили, все на голову властительскую, до развлечений охочую, выплеснула.

Правда в меру старалась, чтобы забавы его скоро не утомили. Жизнь однако ж во дворце ключом забила. У слуг помимо прочих обязанностей еще дел прибавилось, все мои придумки в жизнь воплощать. Немудрено, что прежние фаворитки мало что окромя постели правителю предложить могли. Они ведь под водой родились, а те, кто сюда сверху спустился, про жизнь на земле и не помнили. С одной стороны, им самим так спокойней, а с другой, королю скука смертная. У него ж магов сильных в королевстве не водилось, перевороты учинять никто и не думал. Ни тебе тварей магических, ни злодеев лютых.

Одна я из строя подданных послушных выбивалась. Он меня памяти не лишал, ему ведь иное нужно было, чтобы чувства взаимные возникли да я зеркало отворила. А я…, я сейчас по коридору кралась. Зная, что после полудня завсегда в одно время в кабинет удаляется, дела королевские разбирает и указы новые пишет, я тихонечко в опочивальню королевскую пробиралась, вот как сейчас.