Темноты - де Би Эрик Скотт (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
— Я был парализован, заперт в собственном мёртвом теле, не чувствовавшим ничего, но видевшим и слышавшим всё. Это было сродни моей детской болезни, но усиленной в стократ. Взрослый человек сошёл бы с ума, и, возможно, я тоже — я не знал, смогу ли когда-нибудь в принципе пошевелиться. Я даже не мог убить себя — только лежать и ждать смерти.
Дрен сжал кулаки так сильно, что смог почувствовать впивавшиеся в кожу собственные ногти — скорее всего, выступила кровь. Файне была рядом и смотрела прямо на него, жадно хватая каждое слово.
— Я молился — кому-то или чему-то, что могло услышать, — произнёс Кален. — Я молился каждое мгновение о настоящей смерти, но боги не слышали меня. Они покинули Лускан и каждого его жителя.
— Ты был верующим? — переспросила Файне. Голос девушки был почтительно тих, почти благоговеен. — Странный выбор для попрошайки.
Мужчина пожал плечами.
— Целлика тоже не верила в богов — исцеление даровали ей нужда, необходимость и потребность в спасение. Но она верила в правое дело, и определённо верила во зло. И хотя мне казалось, что дать мне умереть было бы милосерднее, каждый день она убеждала меня, что будет помогать, несмотря ни на что. Она любила меня, как я потом понял, но на тот момент мне этого было не понять.
Целлика не давала мне оголодать. Она заботилась обо мне, когда любой другой бросил бы меня умирать. Я её ненавидел за это — за то, что она не позволяла мне сдохнуть — но в то же время, и любил. Она кормила меня, мыла и читала порой. — а порой просто сидела рядом, разговаривая или просто молча. Просто была со мной, когда у меня не было ничего.
И, в конечном счёте, я начал молить о жизни. Просто о крохах жизни — лишь бы дотронуться до её щеки, обнять, поблагодарить. А затем бы смог отдохнуть, — Кален провёл рукой по щеке Файне. — Ты понимаешь?
Файне серьёзно кивнула.
— Что случилось?
— Ничего, — ответил Дрен. — Никакой бог не спустился с небес, чтобы спасти меня — никакие мольбы не вернули жизнь в моё тело. Я был одинок, и только Целлика была рядом, которая не могла сражаться за меня. Я должен был бороться сам.
Файне промолчала.
— Я перестал молиться, — сказал Кален. — Я перестал просить. Однажды… — он оборвал себя.
Мужчина сделал глубокий вдох и начал заново.
— После того, как я спасся от хозяина, но перед моей ошибкой — когда я был мальчишкой-попрошайкой восьми зим. Кое-кто сказал мне никогда не молить ни о чём. Великий рыцарь по имени Гедрин Тенеубийца.
Что-то, похожее на узнавание, мелькнуло в глазах Файне — имя, решил Кален.
Дрен продолжил.
— Он не спрашивал, почему я прошу милостыню — ничего о моём прошлом или о том, кем я был. Ему было всё равно. Он лишь сказал мне, не сказав никаких условий, чтобы я никогда ни о чём не молил. Затем рыцарь меня ударил — отвесил оплеуху, чтобы я запомнил.
— Как он мог! — Файне прикрыла рукой усмешку, а глаза блеснули весельем.
Кален хмыкнул.
— Это было последнее, что мне кто-то говорил прежде, чем меня парализовало, — произнёс мужчина. — И когда я лежал недвижимо, едва способный дышать или жить, я понял, что он был прав. Я перестал молить кого-нибудь спасти меня и начал бороться за собственное спасение сам. Не позволить себе умереть. Не сейчас — я знал, что умру, но не сейчас, — Кален разжал кулаки. — Затем, медленно — боги, как же это было медленно, — всё вернулось. Ощущение. Движение. Жизнь. Я мог снова разговаривать с Целликой. Я сказал ей, чего хотел — умереть — и она расплакалась. Попроси я её, и Целлика сделала бы это, но я не стал. Она убедила меня подождать — десять дней, посмотреть, станет ли лучше.
Рыцарь закрыл глаза и выдохнул.
— Стало. Очень медленно, но я поправился: Целлика помогала мне учиться заново двигаться и поддерживала, — проговорил Кален. — Но я знал, что всё временно. Когда у нас появились деньги на найм жреца, тот сказал, что во мне до сих пор живёт отголосок Магической Чумы — магический шрам, пожирающий меня изнутри. Возможно, он у меня с рождения.
Он размял пальцы.
— У некоторых это затрагивает дух, разум или сердце — мой влияет на тело. Онемение вернётся — возвращается — сильнее, с течением времени. И вместе с этим моё тело понемногу умирает, — Кален пожал плечами. — Я слабее ощущаю боль — и не только её. И хотя это делает меня сильнее, быстрее, даёт способность вынести больше, чем остальные, но, в конечном счёте, оно же убьёт меня.
Дрен посмотрел в окно: за стеклом барабанил дождь.
— У меня был выбор, — продолжил гвардеец. — Я мог провести собственную жизнь в страхе перед шрамом, или же я мог принять его. Я пошёл по пути, что лежал передо мной. Я принял наследие Хельма и последовал Оку Правосудия.
Словно его голос вогнал девушку в транс, Файне мигнула и задумчиво надула губы.
— Хельм? Это не бог стражей? Мёртвый бог стражей?
Кален промолчал.
— Я не знаю, знаешь ли ты собственную историю, но Хельм умер почти сотню лет назад, — сказала Файне. — Твои силы не могут исходит от мёртвого бога — в таком случае, какой бог их дарует?
Кален задавал этот вопрос самому себе бесчисленное число раз.
— А имеет ли это значение?
— Нет, — улыбнулась Файне и прижалась ближе к нему. — Нет, не имеет.
Она дотронулась до его уха губами, затем зубами. Кален мог это чувствовать — достаточно, для того, чтобы понимать, что полуэльфийка делает — а это значит, что она, должно быть, сделала ему больно. Мужчине было всё равно.
Файне спустилась чуть ниже и укусила за скулу. Она прижалась к нему щекой, тёплым дыханием взволновав волосы на шее.
Несмотря на всё это, Кален стоял, как статуя.
— Я знаю, что ты можешь чувствовать это, — в глаза Файне играли бесовские огоньки. — Интересно, что ещё я могу заставить тебя почувствовать? То, о чём маленькая девочка не может даже и мечтать…то, что твоя начальница Арэйзра даже не знает.
Кален сдержанно улыбнулся.
— Только, — сказал он, — если ты мне кое-что дашь.
— И что, — спросила полуэльфийка, целуя немые губы, — же это?
— Скажи мне своё имя, — произнёс Кален.
Файне отступила на шаг и смерила мужчину холодным взором.
— Ты не доверяешь мне даже сейчас?
Он пожал плечами.
— Хорошо. Действительно, не могу тебя винить, — согласилась Файне. — Риен. Это моё настоящее…
Кален тряхнул головой.
— Нет. Не оно.
— Боги! — Файне положила голову ему на плечо и тесно прижалась к обнажённому торсу, ещё раз поцеловав шею. Кален почувствовал острые зубы девушки — наверное, выступила кровь. Файне облизнула губы прежде, чем отступила в сторону, так что он не мог сказать наверняка. — Риен моё истинное имя, данное мне матерью перед смертью.
— И это значит обман на эльфийском, — сказал Кален. — Не нужно обманывать меня.
Девушка тихо выругалась, не переставая улыбаться. Затем она надкусила его мочку и обдала горячим дыханием в ухо. Дрен знал, что бесчувственная кожа покраснела, но он не мог чувствовать.
— Ты можешь перестать лгать, — вздохнул Кален.
— Эм? — Файне поцеловала его в губы достаточно сильно, чтобы он почувствовал — достаточно сильно, чтобы на них выступила кровь.
— Тебе не нужно притворяться, что любишь меня, — сказал Кален.
С последним, нарочито длинным поцелуем в край губы Файне отодвинулась и прямо посмотрела на него. Глаза девушки сверкнули в свете свечи.
— Как смеешь ты, — произнесла та наполовину шутя, наполовину серьёзно.
— Всё это, — сказал Кален. — Всё это всего лишь игра. Не так ли?
Лицо Файне исказилось злобой и холодом — от шутки не осталось и следа.
— Как смеешь ты.
Файне занесла руку, чтобы отвесить пощёчину, но Кален перехватил её.
— В этот раз, — сказал мужчина, — твой гнев выдал правду.
Файне молчала довольно долго. Кален положил руку ей на локоть и понадеялся, что сжал недостаточно сильно.
— Это всё из-за той девчонки, да? — высказала Файне. Девушка подняла палец и ткнула в него. — Из-за той маленькой голубовласой девки, от чьих татуировок ты сходишь с ума, так?
