Охотники за магией - Галанина Юлия Евгеньевна (бесплатные книги онлайн без регистрации txt) 📗
Колыхаются копья над седоками, а седоки молчат, нахохлившись в сёдлах. Кони идут нервно, легко пугаются выступающих из тумана деревьев и кустов, фыркают, всхрапывают.
Утреннее солнце не может пока пробиться сквозь пелену, светит тоскливым красным пятнышком. И не греет.
Я в собравшейся компании ощущала свою полную излишность.
Оказавшись за границей родной деревни, новые Ряхины соратники сникли, холодные ладони тумана, похоже, остудили самые горячие головы.
Ряха ехал спокойный, уверенный, каменный. Теперь за его плечами было пятнадцать человек и ему требовалось в самый короткий срок спаять их в единый отряд. Так что у него и без меня дел хватало.
А я везла свежеизготовленное, запакованное в дорожный чехол знамя и думала, что не лезла бы со своими гениальными идеями — и рука бы теперь была свободна, а так — держи копье, надрывайся. И чайник Ряха притачал к моему седлу, не к чьему-нибудь.
Мы спускались с высокогорья на равнину. В город у моря. Самое смешное, я даже не знала, как он называется, — да и деревня у подножия гор, которую мы покинули, для меня осталась безымянной.
Всё, что я знала: если повернуть налево и снова пробиваться сквозь непроходимые горы — попадешь обратно в Отстойник. Если повернуть направо и долго-долго ехать — приедешь в Хвост Коровы, столицу Чрева Мира. Впереди, наискосок по морю, опять же если взять круто вправо — Ракушка моя родная где-то там. Горы за спиной — часть горной стены, отделяющей Отстойник от Чрева Мира. А эта горная стена — в свою очередь лишь часть горной страны, за которой лежат странные земли, где живут бесхвостые, а всё-таки люди… И где-то в горах золотой дракон…
Мы двигались даже не дорогой, — это была конная тропа, по которой ходили те, кто не любил рисоваться перед обществом. Она была отлично натоптана. Соответственно можно было сделать вывод о количестве скромных людей, обитающих в этих местах.
Дорога людей сближает: первый же ночлег это показал.
Один из горячих парней решил проверить, для каких-таких нужд я в отряде присутствую.
Пришлось, улыбаясь, пнуть его без предупреждения пониже коленки, а пока он прыгал на одной ноге и ругался, сотворить заклинание. Вытянула из голенища сапога шпаргалку, прошипела нужные слова, — и нахал украсился рогами.
После таких крутых мер в глазах остальных, наблюдавших за развлечением, засквозило что-то, отдаленно напоминающее уважение.
Тут и Ряха подоспел, отвесил рогоносцу хорошего тумака, а для остальных произнёс проникновенную речь на тему: «Баба — она тоже человек, и не хихикать мне там, во втором ряду. А кто будет от дела отвлекаться, промеж рогов получит, — у меня не заржавеет! А кому порядок не нравится, — может валить до дому, пока деревня ещё близко. Я сказал!»
Глядя на выпирающие из темени сотоварища «острые роги», остальные повстанцы впечатлились Ряхиной речью, особенно второй её частью, первую оставив целиком на совести витающего в облаках короля.
Потом Ряха своей королевской дланью обломал рога с макушки провинившегося и тот, поглядывая в мою сторону без особой любви, постарался стать как можно незаметнее.
— Ничего, — сказал мне Ряха, когда мы сидели с ним у затухающего костра в качестве дозорных, а остальная братия дрыхла. — Они обломаются.
— Как рога? — хмуро отозвалась я. — Не знаю. Этот тип, во всяком случае, все свои душевные силы потратит на то, чтобы самозабвенно меня ненавидеть. Но, судя по его прыти, человек он решительный и предприимчивый, скорее всего, выдвинется к тебе в помощники.
— Не выдвинется, — ухмыльнулся Ряха.
В темноте было не видно, по голосу чувствовалась нехорошая ухмылка у него на губах.
— Почему это? — удивилась я. — Решительные люди на вес золота.
— Может быть, он решительный, может быть, он и будет играть какую-то исключительную роль, но не у меня, — сказал Ряха. — Он покусился на женщину вождя, такого не прощают.
— Ряха, — фыркнула я. — Но я же не женщина вождя, о чём ты говоришь?
— Двадцать Вторая, ты не понимаешь правил игры, — серьёзно сказал Ряха. — Это — не ваша Ракушка, не Огрызок. Воевать парни будут неплохо, но в головах у них — их деревня, другого мира они не знают. И ты для них можешь быть только в двух видах: либо моя, либо общая. А всё, что моё — для них неприкосновенно.
— Ну я же ничья, — снова фыркнула я. — Ох, и в переплёт я попала. В Отстойнике ты по-другому говорил.
— Давай условимся, что для них ты — моя, — попросил Ряха. — Чтобы они зря не мучились. Потому что времени у нас нет и надо либо долго-долго объяснять им, что мир совсем не так прост, как они думают, либо дело делать. Завтра мы навестим одно местечко, хочу посмотреть их в столкновении с порядком.
В это одно вышеупомянутое Ряхой местечко все умелись ещё до зари, оставив меня у потухшего костра, даже не разбудили.
Не скажу, что всё это мне особо нравилось: я боялась, не скатится ли Ряха до банального грабежа, с его-то богатым опытом противостояния с официальной властью. А ему здешними людьми ещё править, если дело выгорит.
С другой стороны я совершенно не представляла, как можно прийти к власти мирным путём. Точнее, очень ярко представляла, как сделал бы это Профессор, если бы оно ему было надо, но методы Профессора для Ряхи совершенно не годились.
Но с другой стороны, если разобраться, девять десятых населения этой земли послушно примут любую власть, если она придёт из города у моря, потому что им, по сути, совершенно всё равно, кто ими правит. И биться надо с оставшейся одной десятой, которая и есть власть, и которая будет за эту свою власть держаться до последнего.
А настраивать против себя простых жителей — опасно и, в конечном итоге, неправильно.
Но это мне здесь, на привале, рассуждать легко.
Пока я маялась в раздумьях, попивая у костра чай из нашего многострадального чайника, Ряха и его люди вернулись, к моему несказанному облегчению.
Вернулись они гордые и важные: операция прошла успешно, нового оружия на них прибавилось. Привезли и еды. Но отряд был неполным: отсутствовал тот самый рогатый нахал.
Как объяснил огорчённо Ряха, он, рогатый, переусердствовал в героизме и его ранили. Пришлось оставить на лечение у добрых поселян.
Понимать это, видно, надо было так, что чересчур ретивого типа Ряха аккуратно изъял из обращения, не желая иметь в отряде очаг брожения. И, похоже, этому типу безумно повезло с ранением, ведь в будущем он мог и в бою, к примеру, пасть…
Затем Ряха, когда его повстанцы уселись в кружок питаться привезённым, отозвал меня в сторону и щедрой рукой отсыпал мне в ладонь горсть монет.
— Возвращаю за постой в трактире, — объяснил он. — Спрячь на место тех, истраченных.
— Так что вы делали? — спросила я, нерешительно взвешивая монеты на ладони. — Стригли шерсть с «добрых поселян»?
— Обижаешь, Двадцать Вторая, — прогудел Ряха. — Не веришь ты в меня, как в короля. Мы напали на сборщиков налогов, везущих деньги в город. Я посмотрел, как парни с копьями управляются, раз. Мы поправили наши финансовые дела, два. И мы вернули жителям налоги — это три.
Этим «три» Ряха меня потряс.
— И как вы всё это осуществили? — поинтересовалась я недоверчиво. — Ловили добрых поселян и вкладывали им насильно в ладони монетки? И если вы вернули налоги, то, не пойму я, хоть убей, каким образом мы поправили наши финансовые дела?
— Ну ты всё буквально понимаешь, нельзя же так… — пробурчал Ряха. — Вернули мы, конечно же, часть. Доехали до ближайшей ярмарки, купили еды, и рассыпали там, прямо на площади, денег так примерно с ведро. В основном мышек и кошек. Объяснили, что это не налоги — а чистый грабеж. Теперь разговоры пойдут. Мне, вообще-то, от сборщиков не сколько деньги, сколько сведения были нужны. Про город побольше узнал, где что находится, какие пароли и всё такое. Теперь ясно. Опять же на людей посмотрел. Сегодняшнее дело — это же так, семечки-игрушки. А человека видно. Но теперь нам отсюда уходить надо. Если бы просто деньги отобрали, — может быть, с рук и сошло бы на первый раз. Ну а так, с возвратом — нипочём не простят.
