Властители рун - Фарланд Дэвид (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
— Я не могу отдать дар тебе, — сказала Иом, даже не пытаясь скрыть презрение. Она, действительно, не могла отдать дар ему. Ему лично.
— Не можешь мне, отдай вектору, — предложил Радж Ахтен.
Что-то шелохнулось в сердце принцессы. Решение было найдено. Если уж ей суждено расстаться с обаянием, и она отдаст его своему отцу, — ради спасения Шемуаз. Отцу, а не Радж Ахтену.
— Пусть приносят форсибли, — сказала Иом. Голос ее дрогнул.
Спустя несколько мгновений в зале появились способствующие. Они привели несчастную женщину, отдавшую свое обаяние. Глядя на уродливую каргу в грязной одежде, — такую, какой вскоре предстояло стать ей самой, — Иом пыталась представить себе былую красоту этой Посвященной.
Зазвучали заклинания. Иом сосредоточилась на Шемуаз, которую все еще держали возле разбитого окна: принцесса силилась вызвать в себе желание отдать дар. И оно пришло. Ей захотелось расстаться со своим обаянием, чтобы купить нечто куда более драгоценное. Жизнь подруги и ребенка, которого та носила.
Зашелестело шафрановое одеяние: способствующий направился к Иом держа светящийся, раскаленный форсибль. Приблизившись, он прижал кончик жезла к выемке над се грудью.
В первый момент ничего не произошло, и кто-то прошептал:
— Ради твоей подруги. Сделай это ради подруги. Иом кивнула, по лицу ее струился пот. Перед мысленным взором предстал образ Шемуаз — Шемуаз, державшей на руках дитя, прижимавшей его к себе.
Затем принцессу пронзила невыносимая боль. Кожа ее рук потрескалась и иссохла, словно опаленная адским пламенем, вены набухли и выступили на запястьях как корни, ногти стали хрупкими, ломкими точно мел. Упругие молодые груди обвисли, и она схватилась за них, остро чувствуя утрату. Теперь принцесса жалела о совершенной сделке, но было уже слишком поздно. Ей чудилось, будто она стоит на отмели и вода подмывает песок, который уходит из под се ног. Все, чем она обладала, — вся красота, все очарование — вытекало прочь, вытягиваемое форсиблем.
Пышные волосы поблекли и потускнели.
Иом вскричала от боли и ужаса. На какой-то миг ей показалось, будто она увидела себя со стороны, увидела и исполнилась отвращения. Впервые в жизни принцесса почувствовала, что она ничтожество. Всегда была, и всегда будет ничтожеством. Она стыдилась собственных криков, своего мерзостного, режущего слух голоса.
Но что-то внутри говорило ей — это ложь. Ложь! Ты не столь безобразна. Радж Ахтен может заполучить твою красоту, но не твою душу.
Затем принцесса словно отпрянула от пропасти и ощутила… одиночество. Она осталась наедине со своей невыразимой болью.
Каким-то образом девушке удалось совершить немыслимый подвиг: хотя безжалостный жар форсибля был таков, что казалось, будто тело ее пожирает пламя, Иом не лишилась чувств.
11. Обязательства
Холодная черная вода клокотала у бедер Габорна, словно мертвая рука пыталась схватить его и увлечь вниз по течению. И тут с берега, из темноты, раздался стон. Рован схватилась за живот и сложилась вдвое.
— Что с тобой? — прошептал Габорн, едва осмеливаясь разжать губы.
— Королева… она мертва… — проскулила служанка.
Он понял все. После долгих лет оцепенения, отрешенности ото всех ощущений на Рован обрушился мир чувств. Холод воды и ночи, боль в израненных ногах, усталость после трудного дня: все то, о чем она успела позабыть.
Когда к человеку, уступившему осязание, возвращался его дар, он начинал ощущать весь мир словно впервые в жизни. Это могло стать немыслимым потрясением. Могло даже повлечь за собой смерть, ибо все воспринималось в двадцать раз острее, чем раньше. Габорн встревожился: ему подумалось, что молодой женщине будет не под силу продолжить путь. Слишком уж холодна вода.
Хуже того, если умерла королева, значит Радж Ахтен решил не щадить членов правящей семьи Гередона. Вполне возможно, он готовил зверскую расправу над королем Сильварреста и над Иом.
Обязательства. Габорн чувствовал, что перегружен обязательствами. Он взял на себя ответственность за Рован, а теперь не знал, как переправить ее через реку. Кроме того, он обещал вернуться за Иом. Спасти ее.
Принцу хотелось встать на колени, чтобы поток охладил жгучую рану на его груди. Легкий ветерок раскачивал над головой ветки ольхи и берез. По поверхности воды плясали оранжевые отблески пламеневшего наверху пожара.
Сад Биннесмана был охвачен пламенем. С другого берега доносилось рычание нелюдей. Они таращились через водную гладь, но заросли надежно укрывали принца — во всяком случае, пока он не шевелился. Ниже по течению за отмелями следили фраут. Несмотря на это, Габорн полагал, что в одиночку он мог бы выбраться отсюда и сообщить отцу о падении замка Сильварреста. Будучи превосходным пловцом, принц надеялся, что сумел бы проскочить мимо врагов даже на мелководье. Сумел бы, не будь с ним Рован. К тому же он просто не имел права покинуть замок Сильварреста.
— Я поклялся Иом, — размышлял принц. — Обещал защитить ее. Меня связывает этот обет, равно как и обет, данный Земле.
Оба обета были не из тех, какие можно легко нарушить.
Днем раньше, на рынке в Баннисфере, Миррима упрекнула Габорна в том, что он неохотно принимает на себя обязательства. Что соответствовало действительности. Ко всякого рода обещаниям принц относился более чем серьезно.
— Кто есть Властитель Рун, — наставляла его мать еще в детстве, — как не человек, верный своим обязательствам. Вассалы одаряют тебя умом, и ты мудро правишь страной. Они отдают тебе мускульную силу, и ты сражаешься за них с яростью опустошителя. Получаешь от них жизнестойкость, и не зная устали трудишься ради их блага. Ты живешь ради них. И, если любишь их так, как должно, ради них умираешь. Ни один вассал не станет попусту растрачивать свой дар на Властителя Рун, который живет только ради себя.
Такими словами поучала Габорна мать. Эта сильная женщина всегда говорила, что за внешней черствостью его отца таится твердость принципов. Правда в прошедшие годы король Ордин покупал дары у бедняков, что многие считали сомнительным, с точки зрения морали. Однако владыка Мистаррии смотрел на это иначе.
