Базил Хвостолом - Раули Кристофер (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
В целом драконьи законы охраняли мир и покой с тех самых времен, когда люди и звери объединились в общем отчаянье для борьбы с наводящим ужас врагом из Падмасы, с ордами его троллей, бесов и оборотней, выведенных нечестивыми путями из обычных животных.
Для того чтобы попасть в Марнери, первым делом Потребовалось, чтобы Релкин своей болтовней отвлек постового у Шлюзовых ворот. Они пришли в самый «час пик» ранним утром и ухитрились пройти, так и не показав никакой печати. Время было как раз такое, когда в городе находилось полным-полно драконов.
Но для того чтобы выступить на состязаниях, они должны были предъявить печать, а первый бой Базила был назначен на полдень.
Релкин находился в городе всего несколько дней, но уже со многими подружился, включая знакомого из администрации, тоже из Куоша, хоть и постарше Релкина.
Каждый в деревне Куош чрезвычайно гордился Базилом, и все жители были очень расстроены жестоким обращением с их драконом барона из Боргана. Человек из Бюро печатей очень хотел им помочь, но сам не мог вынести печать из здания.
Проверяющие на постах неминуемо бы его поймали.
Итак, Лагдален из Тарчо проснулась в ужасном расположении духа, позавтракала и почистила зубы. Затем в назначенный час она вышла на встречу с Релкином, чувствуя себя самой что ни на есть несчастной. Никогда раньше она не боялась проверяющих, переживание становилось все более неприятным.
Они встретились за административным блоком и пока вместе шли к Северным воротам, Релкин обрисовывал ситуацию и объяснял, что она должна была сделать.
Релкин был одет в грубый коричневый плащ, защищавший от ветра, но у Северных ворот такая одежда была обычной, поскольку там располагался рынок по продаже всяческой живности и сотни гуртовщиков и наездников из деревень занимались своей работой.
Релкин сообщил, что все готово. Разумеется, проверяющие в тот день были особенно дотошны, но они искали причастного к преступлению чужестранца или подкупленного горожанина. На послушницу из Храма они вряд ли станут обращать внимание.
Лагдален должна была войти в здание, подняться на второй этаж и пройти по коридору туда, куда просители приносят гражданские прошения для регистрации и неофициального разбирательства. Место это всегда было оживленным, люди постоянно обменивались большими и маленькими свитками, даже кипами свитков.
Там к ней подойдет некий человек в серой тунике и синих штанах клерков администрации, они обменяются приветствиями, и он передаст ей печать. Затем она пересечет зал и пройдет на лестницу к выходу.
Посты проверяющих расположены на лестничных площадках, и ее не остановят.
По крайней мере, таков был план.
У Лагдален сосало под ложечкой, когда через большие серые ворота она вошла в здание.
Внутри, двигаясь как во сне, она миновала коридор среди толп народа из всех слоев общества, а потом поднялась по мраморной лестнице.
Наверху неясно маячил портрет короля Санкера, изображавший его величество в расцвете сил лет тридцать назад. Король был одет в доспехи и шлем предводителя легиона и соответствующую случаю красную мантию. Глаза короля благодаря умелой кисти Рупачтера — великого живописца своего времени — обладали таким аффектом, что казалось, его величество следит за каждым человеком внизу, тщательно его изучает и выносит строгий приговор. Санкер все видит!
В эту минуту Лагдален почувствовала себя недостойной. Она собиралась совершить нечто такое, что оскверняло дух, если не саму сущность ее обета.
А что еще хуже, она была уверена, что попадется.
И что тогда?
Она попробует объяснить отцу, что после катастрофы С Уэрри она попала в историю с драконопасом, диким, необузданным юнцом, пришедшим издалека. И что ради этого мальчишки она пожертвовала своим будущим в Ордене Сестер.
Лицо отца наверняка дрогнет от сдерживаемой печали. Он с сумрачным видом отошлет дочь с глаз долой. А мать разразится истерическими рыданиями.
Лагдален почти уже приготовилась к епитимье, которую на нее наложат вскорости, — к отправке в пограничную армию. В легионе была женская бригада, которую в течение многих лет использовали как место наказания для молодых особ города Марнери. Лагдален уже представляла, как служит там, становясь год от года грубее и жестче. Возможно, в конце концов она навсегда останется на этой границе и превратится в крестьянку. И тогда ее прославленное семейство, разумеется, будет страдать из-за того, что ее отвергло.
Ноги несли Лагдален вперед, и как только она прошла мимо портрета короля Санкера XXII, ступени привели ее на второй этаж. Мимо по отдельной галерее, построенной на несколько футов выше главного коридора, но не соединенной с ним, за исключением охраняемого тайного хода, скользили сановники в мантиях министерства или заморских земель. Там было место для прогулок магнатов, где они могли общаться, обмениваться, заключать торговые сделки, сохраняя при этом дистанцию от всех прочих.
Как галерея, так и главный коридор выходили в длинный прямоугольный Исковый зал.
Здесь Лагдален пошла медленнее. Просторное помещение заполняли десятки людей, беседовавших между собой. Клерки возили за собой маленькие тележки, груженные свитками. Вдоль стен были установлены большие столы для чтения свитков, в основном они были заняты.
Неожиданно перед ней появился человек в синей тупике.
— Ага, — сказал он, — должно быть, вы и есть подруга Базила из Куоша.
— Да, — прошептала Лагдален. Не подслушивают ли их? Не расставлены ли по залу наблюдатели?
— Он — совсем особенный дракон. В нашей деревне каждый внимательно следит за его карьерой. — Толстяк потер руки и просиял.
— Ваша деревня его вырастила, как я понимаю.
— Из яйца, и он всегда был прожорливым малым. В пять лет он мог за один присест сожрать десяток цыплят.
— О боги, — сказала Лагдален.
— Да, вырастить дракона — дорогое удовольствие для деревни, но раз уж это дело избавило нас от поборов ни армию, то при хороших урожаях в нем есть смысл.
Если здесь находятся проверяющие, решила Лагдален, то они с этим идиотом из Куоша обречены. Ее отправят и легион или даже в ссылку.
Заметив ее беспокойство, толстяк наклонился к ней и прошептал:
— Полный порядок. В этом помещении никто и не пытается установить слежку, здесь же сумасшедший дом. Единственная опасность — на лестнице, но ты в одежде послушницы, на тебя даже не посмотрят.
— Мне бы вашу уверенность, — пробормотала Лагдален.
— Все будет хорошо, вот увидишь. Держи печать. И вот преступление совершилось. Лагдален взяла у него печать, маленькую, свернутую штуковину, засунутую в трубку из сушеного листа симони.
Она спрятала ее в рукав.
— Помни, деревня Куош возлагает на тебя все свои надежды! — сказал толстяк.
Он повернулся и пошел прочь сквозь компанию, оживленно обсуждавшую права на воду в каких-то муниципальных землях.
Облизнув губы, Лагдален направилась в другую сторону к выходу, навстречу проверяющим.
Вернулся страх. Будь проклята деревня Куош — под угрозой ее собственное будущее. Этого ей никогда не простят, если все обнаружится.
Но лестница, ведущая вниз, была забита народом, а проверяющие на первом посту казались обезоруживающе рассеянными, наблюдающими за проходящей толпой совершенно безмятежно.
Две грузные женщины и седовласый старик сидели в креслах, обозревая проходящих мимо людей. Они были заняты бесконечной беседой и, кажется, ни на кого не обращали внимания.
Лагдален прыгала вниз по ступенькам, избегая даже мельком взглянуть на них, когда проходила мимо, хотя ей отчаянно хотелось поднять глаза. Как будто они специально заставляли ее посмотреть на них, чтобы выставить себя на обозрение.
Лагдален прошла первую площадку. Проверяющие остались позади.
И все же она изрядно попотела, спускаясь дальше, хотя команды остановиться не последовало.
Вторые проверяющие были помоложе, и все мужчины. Эти на самом деле очень внимательно изучали каждое лицо, и Лагдален была уверена, что покраснела, проходя мимо них.
