Ренегаты (СИ) - Мудрая Татьяна (книги полностью бесплатно TXT) 📗
Когда Ильдико обучилась сносно держаться в седле и ей, наконец, разрешили выезжать верхом за пределы стен, именно Джиза выбрала она в спутники. Могла бы и кого-то ещё, только население в последние дни заметно поредело.
Нарядилась она, почти как раньше, в наполовину мужское: казакин, подбитый лисьим мехом, тёплая блуза и шаровары, поневоле широкие в поясе и на широких же лямках. Только шапка была онгрская: с четырьмя лопастями для тепла, кроющая лоб, уши и затылок. Нарядная кобылка игриво поматывала головой и хвостом, но шла аккуратной иноходью: будто чувствовала, кого несёт. Студёный ветерок отдувал в сторону тесные запахи человеческого жилья, приносил с горных отрогов иные: коры, смолы, вольного зверя.
Через ров прямо по льду был переброшен мост — не подъёмный, а плавучий, из толстых брусьев, положенных на лёд и закреплённых на берегу огромными «шпильками» из цельных стволов осины. Её спутник сразу взял влево, желая обогнуть крепость.
На стороне, обращённой к широкой выемке между горами, от водяного кольца отходило с десяток канав с подъёмными створами. И сразу под ними начинался обрыв, похожий на горный ледник, уменьшенный в размерах, но грозный. Из блестящей на январском солнце коры торчали мрачные гранитные глыбы — хребет допотопного чудища. В самом низу они торчали наподобие зубов в раззявленной пасти.
«И ведь похожее имеется на тылах всех замков, которые сторожат Долину, — подумала она. — Только что там больше трупов. Пленников. Или отпущенных».
— Впечатляет. А если придётся спускаться? — спросила она Джизеллу.
— Смотря кому. Тебе? Для супруги вождя уж точно царский путь приготовят.
— Как-то нет большого желания лезть в осиное гнездо.
— Что до прочих… Лишний народ съехал в корзинах и не торопясь, а хенну либо издерут себе задницу до костей, либо их расстреляют прямо на опускных канатах, — ответил он. — Ранней весной здесь ещё будет непролазная топь. Войску здесь не спуститься иначе как с миром.
— А летом?
— До лета ещё будет время, — неохотно ответил он. — Или не будет.
Он был прав. Ибо время — удивительная вещь: тянется, будто замороженное, — и вдруг несётся стремглав.
Однажды Джиз поднял Ильдико из мехов, в которых она спала, так рано, что почти все звёзды сияли на небе, и — тёплую, сонную, — вывел на стену рядом с воротами и мостом. Здесь уже был её муж, побратимы, офицеры. Одна она здесь была женщиной. Сзади всех, на старом донжоне, уже вилось на ветру шестиконечное боевое знамя с бунчуком из белого конского хвоста. Такие во множестве мотались перед ордой, идущей на приступ, подумала женщина.
И тут она увидела в руках мужа очередную безделку шута — узкую трубку наподобие той, дарёной, внутри которой вертелись, зажатые двойным стеклом, полупрозрачные осколки слюды и халцедона. Её передавали из рук в руки и смотрели туда, где вскоре должно было взойти солнце.
— Смотри, Ильдико, — сказал муж, протягивая трубку. — Без неё степняки видят в точности то, что ты с ней.
Внутри были закреплены стёкла, двояковыпуклые, словно чечевица. Линзы, сказала Алка. Подзорная трубка, прибавила Альгерда.
Узкое тёмное облако тянулось по равнине вдоль горизонта, алые и серебристые искры мерцали на фоне тучи, снег впереди неё походил на пыль.
— Из похожих учёные Края Гор и Долин любуются на звёзды, — хихикнул Джизелла. — Им и невдомёк, что получится, если наставить их на грешную землю.
В ту ночь звёзды тоже пришли на землю, — вспомнила женщина.
Муж забрал трубу, подкрутил что-то внутри. Тусклые кирасы, яркие хоругви, высокие кресты на палках. Длинным валом — снежная пыль.
— Хенну пришли, — хладнокровно объяснил Вираг. — Они уже в трёх фарсангах, но двигаются не очень быстро из-за своих фур, баб и осадных орудий. Мы выпускали дозорных, оттого знаем то, чего трубка не показывает. Это ведь твои собратья черноволосые их раззадорили. И вызвались помочь единоверцам. Решили добавить свой пыл к хеннской пыли.
Говорил муж с налётом красивости, но без насмешки. Всё равно она не поняла.
— Госпожа Ильдико, неужели ты не слышала, что хенну верят в Иисуса-бога? — спросил Джиз. — Не совсем так, как ты, но в вашей вере сам шатан ногу сломит.
То есть, как она теперь понимала, дьявол. Сатана.
— Мы сотворили из крепости ловушку, — продолжал Вираг. — Внутри остались те, кто согласен сразиться и умереть, ушли в Долину — желающие мирной жизни. Все, кроме тебя, — но ты ведь сама не согласилась. И теперь я не хочу, чтобы моя жена и наследник моей славы сделались зерном на мельнице богов, железом между молотом и наковальней. Джизелла умён и хитёр, несмотря на сугубо мирный облик. Он сделал для онгров всё, что сумел, а умеет он много. Берите лошадей и выезжайте навстречу единоверцам: можете искать конные разъезды хенну, можете подождать, пока они сами на вас наткнутся.
— А вы как же? — спросила Ильдико.
— Если верно говорит наш писаный закон — сила крепостных стен равна мужеству их защитников, — ответил муж. — Что и как ни случится — мы выстоим. И настоим на своём.
— Но я сама?
— Ты должна быть для рыцарей героиней, претерпевшей плен: так говорят чернокосые женщины, — в голосе Джиза ей почудилась легчайшая тень сомнения. — И ты сильная.
— Ох. Никакая не героиня. Ничего-то не умею. Не шаманка, не боец.
— Тогда хотя бы сумей умереть с честью, если так повернётся дело, — голос мужа стал твёрд, и Ильдико ему поверила. Что бы ни было предметом этой веры.
Он и тут её не поцеловал — ну, не было у онгров в заводе, что поделать. Только приблизил своё лицо к жениному и выпустил ей в лицо жаркий воздух.
Выехали они с Джизеллой через мост, который содрогался под четырьмя парами копыт. Можно, кажется, было и не трудиться — снегопад закрыл ледяную кору, впечатался в скользкое. По нему уже тянулись такие мирные тропки….
Смертникам не нужны предатели — вольные или невольные. Она могла стать ею. Потому что хотя глаза ослепли — по-видимому, гряда низких холмов загородила войско, — уши её, наконец, слышали хрипловатое пение дальних рогов, зовущих к бою, а душа рисовала на оборотной стороне лба прежних друзей и близких: погибшего дядю Ружера, Марготу, которая взяла на себя командование женщинами, рыцарей Годфре, Лотреамонда, Нерваля…
Бельтрана.
Джиз тотчас повернул к узкой полосе рощиц, окаймлявших поле, потянул за повод её Буланку и своего чалого мерина. Чтобы видеть отряды разведчиков и самим… Прятаться или, напротив, вернее попасться им на глаза — как те, кто нарочито желает стать незаметным? Женщина сама не знала, чего она хочет больше.
Утром сильно морозило, но посреди дня началась оттепель, даже в роще снег чуть подтаял, липнул к ногам и копытам — Джизелла часто спешивался, вёл обеих лошадей по им же протоптанной стёжке.
Взяли их под вечер, когда женщина вконец вымоталась, а её спутник приискивал место для ночлега. Окружили, спешили, попытались перенять лошадей, но то были хитрые степняцкие лошадки — вывернулись, ударили боком и копытом, ушли. Никому, помимо хозяев, такие уродки не были нужны: один из черноволосых пустил стрелу из арбалета — вроде не попал.
— Перебежчики? — широко улыбаясь, спросил этот всадник. — Для лазутчиков больно уж дураковаты. Не трудите голову насчёт своей ходячей конины — еды у нас много.
Дальше поехали, насильно всаженные позади чужих скакунов. Оказалось, ставка небольшой турмы — даже, скорей, части отряда — находится совсем рядом. Белый шатер командира выделялся на фоне влажных стволов — подтаявший сугроб. Они сошли с сёдел, и старший пошёл докладывать.
Когда офицер в нарядном плаще вышел навстречу, она не поверила своим глазам. Так точно совпало.
Рывком сдвинула малахай на затылок.
— Дама Альгерда? — поражённо спросил Бельтран. — Тут… в таком виде?
Она и забыла привычное титулование — дамой называли любую дворянку, невзирая на статус.
— Альги, — продолжил рыцарь, обходя пленников по кругу. — С просмолёнными косами. В варварской раздельной юбке по самую шею. И — брюхатая от варвара? Не от этого ли двуполого извращенца в бабьей чалме? Ну как же. Двойная перебежчица. Ренегатка.
