Последнее воплощение - Белозеров Антон (полные книги TXT) 📗
— Я вас больше не задерживаю. Идите!
Выйдя из комнаты, девушка шлепнула своего брата пониже спины:
— Кто последний добежит до своих покоев — тот жирный ленивый тюлень!
Стараясь ступать тихо, чтобы не услышала оставшаяся в комнате матрона, они вихрем помчались по коридору.
Когда трубы герольдов издали медно-звонкие трели, возвещая о том, что послы зиганьеров проехали через ворота замка, все семейство Кайдавар уже находилось в Главном зале. Там же собрались лучшие воины Избранной Дружины, советники, герольды и оказавшиеся в это время в городе купцы из морского народа.
Барон Гайан Кайдавар и его жена Аймарилла сидели на тронах, сделанных из голубого дерева, растущего только на южных островах Базайского архипелага. Найя и Гейт стояли рядом с троном отца. Прочие гости располагались за их спинами полукругом в соответствии с древностью родов и званиями. Блеск начищенных лат мужчин должен был показать зиганьерам силу морского народа, а дорогие платья женщин — продемонстрировать богатство.
Мажордом стукнул символическим позолоченным ключом в гонг и объявил:
— Послы зиганьеров почтительно и смиренно просят аудиенции у барона Гайана Кайдавара, владетельного дюка морского народа, получившего милость и одобрение во всех своих делах от короля Лайлота Третьего.
После этого все разговоры смолкли. Стражники распахнули тяжелые створки парадных ворот, и в Главный зал вошли представители степного народа.
Зиганьеров было шестеро. Они были одеты почти также, как и в прошлый свой приезд: черные сапоги из лакированной кожи, широкие алые шаровары и свободные разноцветные рубахи. Широкополые шляпы послы держали в руках, наверное, сняв перед входом в замок. На лицах зиганьеров не было видно ни почтительности, ни смирения, о которых говорил мажордом.
Найя не ожидала, что при виде этих сынов вольного степного простора ее сердце забьется с утроенной скоростью. Но оказалось, что впечатления далекого детства еще живут в ее душе. Найе почудилось, что лица двоих послов — самого старого и самого молодого — ей знакомы.
Один из герольдов, сопровождавших зиганьеров, развернул свиток и огласил состав посольства:
— Гельн Беньтиат, Старший Табунщик клана Кань. Диклияр Беньтиат, второй помощник Старшего Табунщика. Зальдо Мальтори, Первый Охотник клана Кань. Катьяр Китональ, Главный Механик клана Кань. Мьякш Ниуль, Наставник Следопытов клана Кань. Гензо Беньтиат, доверенный ученик Наставника Следопытов.
Каждый из названных зиганьеров делал шаг вперед, низко кланялся и изящно взмахивал своей шляпой с длинными белыми перьями. Другой герольд из свиты барона выступил навстречу и начал перечислять имена и титулы представителей морского народа.
Найя этого уже не слышала. Она забыла обо всем на свете, не в силах оторвать глаз от молодого зиганьера. Гензо вырос, возмужал и превратился в статного юношу с широкой грудью и узкими бедрами. Он был необыкновенно красив, но красив той красотой, которую принято называть «порочной». Однако в языке морского народа не было подобного слова. Тем более, Найя никогда не применила бы такое определение к Гензо Беньтиату, воспоминания о котором целых пять лет томили ее душу.
Гензо также не отрывал своих черных пламенных глаз от Найи. Девушка почувствовала, что по ее щекам разливается румянец. Она даже сделала шаг вперед, словно невольно собиралась броситься навстречу своей ожившей мечте.
Стоящий рядом Гейт дотронулся до руки сестры и прошептал, не поворачивая головы:
— Что с тобой? Не шевелись, Чудовище настороже.
Кого он подразумевал под прозвищем «Чудовище», догадаться было нетрудно. Найя почти физически ощутила, что ее затылок буравит колючий взгляд матроны Раймилны, которая по праву воспитательницы наследников стояла сразу позади тронов.
Девушка сумела сдержать свой порыв, но ее сердце уже было полно любовного жара, который своим дымом заволакивал сознание и застилал глаза розовой пеленой.
Тем временем совместное знакомство состоялось. По сигналу мажордома слуги начали вносить в Главный зал столы, на которых уже были расставлены кушанья и напитки. Эта работа требовала не только ловкости, но и немалой физической силы, так как столы были большие, сколоченные из толстых досок, а нести их приходилось очень осторожно, чтобы ничего не уронить и не расплескать по дороге.
Но слуги, набранные среди простолюдинов, были отлично вышколены. Поэтому в течение десяти минут Главный зал превратился в святилище бога чревоугодия и виноделия. Барон и баронесса, не вставая со своих тронов, оказались во главе длинного стола, составленного как бы из отдельных секций. Остальным пришлось самостоятельно рассаживаться на принесенные вслед за столами стулья.
Найя и Гейт, разумеется, расположились возле родителей. Посольство зиганьеров разместилось с противоположной стороны стола. Поэтому между Найей и Гензо оказалось не меньше тридцати человек, так что они не могли не только поговорить, но даже обменяться взглядами.
Найя механически ела и пила, не слыша тостов, которые произносились за столом, не видя обеспокоенных взглядов, которые устремляла на нее мать. Все ее мысли были обращены к дальнему концу стола, невидимому и недоступному.
Наследники барона Кайдавар еще ни разу не присутствовали на торжествах подобного уровня. Поэтому для них большим сюрпризом стало то, что в Главном зале через некоторое время появились музыканты и заиграли веселые танцевальные мелодии. Люди вставали из-за столов, чтобы принять участие в общем веселье. Кольчуги дружинников ритмично позвякивали в такт музыке, украшения дам сверкали и переливались в свете ярких светильников.
Найя стряхнула оцепенение. Она и не могла и мечтать о таком счастье. Казалось, что она попала в сказку, когда исполняются самые сокровенные желания.
Решившись на ПОСТУПОК, Найя поднялась и направилась в другой конец зала. Спиной она чувствовала взгляды родителей, брата и особенно матроны Раймилны. Больше всего девушка боялась, что сейчас кто-нибудь из родных попытается остановить ее или помешает выполнить задуманное. В этом случае она не могла ручаться за последствия. А матрона, возможно, пожалела бы о том, что когда-то приехала в замок Кайдавар.
Но никто не воспрепятствовал Найе. Ведь на самом деле большая часть собравшихся просто не обращала на нее внимания. А мать и отец не придали особого значения тому, что дочь встала из-за стола. В конце-то концов, мало ли куда может отправиться молодая девушка после двух больших бокалов легкого белого вина?
Когда же Найя приблизилась к зиганьерам, исправлять все было поздно. Послы весело хлопали в ладоши, но сами не танцевали.
Найя протянула руку Гензо:
— Пошли?
Лишь долю мгновения длилось удивление юноши. Затем он встал и осторожно коснулся ладони юной баронессы:
— Я не смел на это надеяться.
Найя смущенно улыбнулась:
— Я тоже.
И они закружились в танце, глядя в глаза друг друга.
Затянувшееся молчание решил нарушить Гензо:
— Подумать только, мы не виделись пять лет, а у меня такое чувство, что мы расстались только вчера.
— И мне тоже так кажется.
— А ведь я не знал вначале, что ты дочь барона. Но когда ты не пришла в наш лагерь, как мы договаривались, я начал искать тебя в городе. Там-то мне и сказали, кто ты такая. Я пытался попасть в замок, но меня не пустили. Что я только не делал… — Гензо смущенно потупился, словно испытывал вину за недостаточную настойчивость.
— Я тоже очень хотела тебя увидеть. Но родители посадили меня под замок.
— Под замок?! — В глазах Гензо сочувствие смешалось с ужасом. — Это же ужасно! Я бы не прожил взаперти ни одного дня.
Найя была тронута его словами:
— А я привыкла. Только по ночам бывает очень одиноко.
— Больше ты не будешь одинока, — уверенно произнес Гензо.
Душа Найи готова была согласиться с этим утверждением. А рассудок, который напоминал, что зиганьеры проведут здесь всего десять дней, а затем вновь растворятся в бескрайних степных просторах, был заглушен стуком любящего сердца и кипением горячей юной крови.
