Звездный дождь (СИ) - Белова Елена Петровна (бесплатные полные книги TXT) 📗
У дверей купца встретили лишь лошади, пустая лесенка-мостки и груда тюков со странным запахом. А положенного сторожа и счетника не было. Распахнутые ворота красноречиво намекали, куда в этот ранний час могли деваться люди, но как они туда попали без ключей?! По сваям влезли и пол пропилили? Глупости.
– Семь… восемь… – донеслось из хамбара. – Девять… Третий десяток! Выгружаем четвертый!
Дан вернулся? Что он там выгружает, интересно? Кристен покосился на неароматные тюки и посторонился – высокие мужчины в лохматых жилетах – рацейцы, что ли? – выскочили из ворот, сбежали по лесенке и, сноровисто уцепив мешки, быстро потащили их в глубину склада.
– Один, – начался счет заново. – Два…
– Дан? Дан!
– Здесь, отец! – Дан выскочил из полутьмы, будто крол из клетки.
– Дан! Вернулся… – купец стиснул сына в объятиях и охнул – на ребрах будто кольцо железное сомкнулось! Окреп сынок, окреп. – С возвращением, сын. Ох, наконец-то. Мать обрадуется… Долго ты в этот раз, она уж и храм ходила, волновалась…
– Да все хорошо, пап, я просто в Рацею заехал, перекупил кое-что… – Дан дал знак счетнику, чтобы закончил счетную запись сам и широко улыбнулся.
– Что? О Судьбина…
Весь угол хамбара занимали тюки, и запашок тут был куда покрепче.
– А я думал, что ты на остаток янтарю закупишь, девиц своих баловать.
– Сестер!
– Ну конечно… Так что что такое?
– Это санно – шерсть. Это она такая… пахучая. Я ее на границе перекупил, удачно подвернулась, дешево. А это рехье.
– Что? На кой Злиш эта дрянь?
– Ткать. Ты же ткацкую купил, а иблика запас на месяц остался, не больше. Или ошибаюсь?
– Не ошибаешься. Но ведь новый будет. Сейчас сбор идет, через месяц караван прибудет… А на рехье нужно и воды больше, чтоб промыть, и времени больше, и станки переоборудовать. И ткани из него не так цвет берут, краски нужны другие. Зачем он тебе сдался? Уф, давай выйдем отсюда. На воздух. Эти твои покупки весь склад прово… пропахнут. Счетник, как досчитаешь, перенесите этот… груз в малый амбар, где кожи. Пойдем, Дан.
– Подожди, я тебе остальное не показал!
– Вот на воздухе и покажешь. Пошли, пошли…
Янтарь Дан все-таки купил. И коробы смоленые с копченой рыбой. И особую белую смолу, которую у Кристена охотно брали лекари. И прочие товары, обычно выгодные, охотно раскупаемые. Словом, Дан, как всегда, съездил удачно. Один Злиш знает, что с этим рехье вышло…
– Про иблик думаешь? – Дан улыбнулся и подбросил на ладони янтарную подвеску. Кристен невольно залюбовался своим старшим. Умен, удачлив, крепок. Достойный наследник, гордиться можно. Уже кое в чем отца превосходит, и это в шестнадцать. Далеко пойдет, если не случится ничего. Сохрани, Судьбина, помоги, Дар…
– Думаю.
– Не про него думать надо, отец. Верней, про него тоже, он теперь на вес золота будет.
– Что так?
– В Зартхэ и дальше на юге – засуха. Иблик высох, урожая будет едва ли треть от обычного. И сортность будет низкая.
– Откуда ты знаешь?
– Пап… если я отвечу "приснилось", ты поверишь?
– Приснилось? Как это? Подожди… – Кристен потемнел. – Надеюсь, ты шутишь?
– Нет. – Дан, усмехнувшись, швырнул подвеску в речку – в жертву богам. Янтарь блеснул на утреннем солнце, перевернулся и канул в воду, еще прикрытую туманом. Дан упорно предпочитал именно этот способ умиротворить богов, навещая храм как можно реже. – О, а кто это там, у парома? Неужели Имир? Имири! Братик! Эй! – он свистнул, привлекая внимание братца.
Младший Дереш, который нетерпеливо вертелся у причальных тумб, мешая обслуге разгружать мешки, взвился в воздух, будто котенок за пролетающим листочком.
– Дааааааааан! Дан приехал!
Дальше все случилось очень быстро: мальчишка то ли споткнулся, то ли поскользнулся на досках причала… тонкая фигурка пошатнулась, послышался вскрик. И фотан брызг взлетел на месте упавшего тела.
– Имир! – закричал отец, бросаясь вниз.
Обслуга бестолково толкалась на причале, не зная, что делать – холодная вода, быстрое течение, водоворот… нырнешь и не вынырнешь. Здесь даже грузы доставали только баграми или сетями. В крайнем случае – обвязавшись веревкой. Риск. Риск… Имир не показывался.
– Веревку! Веревку тащите!
– У кого веревка?
И тут вода забурлила.
Серая волна рванула из реки, точно вспоров ее, поднялась вверх и рухнула на песок, оставив там… Имира. Как? Как?!
– Имир?.. – отец на миг оцепенел, не веря своим глазам.
С причала на берег бежал ментор, на ходу пытаясь развязать сумку. Мальчишка дернулся на песке, перевернулся. Кое-как приподнялся на дрожащих руках и закашлялся, отплевываясь водой.
– Братишка, Мири… – Дан бухнулся на колени прямо в мокрый песок с водорослями и ошалевшей рыбиной. – Как ты? Что ты нас так пугаешь, а?
– Сынок…
– Юр Дереш, позвольте, – ментор наконец добежал и, тяжело дыша, попытался стянуть с мальчика рубашку… – Надо одежду…
– Все будет хорошо, Имири… – Дан поднял голову, собираясь попросить кого-то принести полотно, и замер. Мужчины из грузовой обслуги не переговаривались и не двигались. Они молча смотрели на него. Все.
– Милле Марита (милле – обращение к знатной незамужней девице, прим. автора), – зашуршал в ухо знакомый, предельно надоевший голос. Динне Клари, вдова. (динне – обращение к замужней знатной даме. Прим. автора) Конфидентка матери и первейшая наветчица. – Милле Марита, время заполдень. Изволите обедать?
– Изволю, – устало отозвалась девушка. – Давайте.
Вдова неодобрительно поджала губы. Марите показалось, что она буквально слышит невысказанные мысли сухопарой сопровождающей. Знатной девице, тем более невесте наследника герцога, приличествует изъясняться куда менее прямо и не выказывать такого явного интереса к еде. Вначале следует сказать что-либо на отвлеченные темы, затем отказаться от пищи, демонстрируя утонченность. И лишь потом согласиться, мотивируя это вежливостью по отношению к сотрапезникам.
Марита выучила этот ритуал (как и сонм остальных) в совершенстве и способна протанцевать все эти танцы любое время дня и ночи… Была способна. Воспитание знатной невесты в исполнении матушки удивительно напоминало дрессировку выездной лошади и дало прекрасные результаты, но… но после четырех дней пути, после выматывающей душу тряски, после бессонных ночей приверженность к этикету утратила бы, наверное, даже королева!
У Мариты болела голова, вся целиком с шеей и волосами, болела усталая спина, ныли ноги, и думать про отвлеченные темы было пыткой. Живот неприлично бурчал, требуя еды, лица конфиденток надоели еще в родном замке, ни матушки, ни жениха рядом не было, поэтому этикет мог подождать.
– Подайте яйца и колбасы, Клари, – приказала девушка, – И сыра с хлебом. И вина.
Конфидентка промолчала еще неодобрительней, но сделала знак служанке, и та развернула салфетку, ловко раскладывая на белой ткани приготовленные яства.
– Прошу, милле Марита.
Откусив сыр, девушка снова задумчиво всмотрелась в проплывающий за окном лес. Лес, лес, лес… Частые буки, разлапистые дубы, светлые ясени, грабы. Ничего необычного. Что ж ей не по себе? Какое-то нехорошее, томительное предчувствие. Что-то не так.
И не в женихе дело. Жениха она никогда не видела, он ее тоже – родители портретами обменялись, Орден благословил, и вот – через месяц свадьба. Все довольны. Отец наконец получит свои связи в Вышней Знати, мать – свою мечту, Орден – дар от обеих семей, родители жениха… тоже что-то получат. Про семью будущего мужа Марита знала немного. Старинный род, Вышняя Знать, обширный и богатый домен. И все… Зачем их наследнику невеста из Средних? Издалека… Может, с ним все-таки что-то не так?
Ну допустим, с женихом все прояснится нескоро, а что со свадебным поездом?
Почему так много груза и так мало людей? Нет, не воинов – тех предостаточно – а спутников? Всего шесть служанок, всего две конфидентки, причем не ее, а матери. Неприлично мало… Марите не позволили взять ее личных горничных, и конюший почему-то новый. Почему?
