Занимательная механика - Панов Вадим Юрьевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
«Что за…»
Но мысли неожиданно смешались.
«Боль!»
«Непорядок».
«Меня ударили?»
«Позвать…»
Мышцы онемели, перестали слушаться, Ариф издал короткий всхлип, или последний вздох, обмяк окончательно, продолжил движение на унитаз, вобрав в себя острие спрятанного в нем оружия, а затем повалился вбок, уткнулся в стенку и медленно сполз на идеально вымытый кафель пола.
Когда ошарашенный Сардар выломал дверь кабинки, Ариф был безнадежно мертв.
– Степка, поворачивай!
– Сама поворачивай!
– Я не буду!
– И я не буду!
Два катера, оставляя за собой пенные хвосты, стремительно мчались навстречу неизбежному столкновению. Третья модель, которой управлял самый младший из детей, четырехлетний Костя, в одиночестве накручивала «восьмерки» на безопасном расстоянии от не поделивших пруд корабликов. Костя, несмотря на возраст, понимал, что неспособен состязаться со старшими детьми в управлении игрушками, развлекался самостоятельно и не обращал никакого внимания на назревающую ссору.
– Степка! – Голос Ларисы сорвался. Чувствовалось, что девочка готова разрыдаться. – Поворачивай!
Но сама не уступала, продолжая вести катер выбранным курсом.
Остальные дети, ждавшие своей очереди поиграть с моделями, завороженно наблюдали за сближающимися катерами, ожидая развязки со смесью ужаса и любопытства. Ужаса – потому что в случае поломки моделей увлекательная игра «в кораблики» прекратится. Любопытства – потому что детей всегда интересует еще не изведанное, невиданные ситуации, а возможная гибель корабликов относилась именно к таким событиям. Опять же: Ларису и Степана наверняка накажут, а на это стоит поглядеть.
– Степка!!
Мальчик пошевелил джойстиком в самый последний момент, когда всем стоящим на берегу, не только детям, но и взрослым, уже казалось, что столкновения не избежать. Белый катер принял вправо, уступил путь ярко-красной модели Ларисы и заложил пижонский вираж за ее кормой.
– Дурак!
– Испугалась?
– Дядя Федя, скажите ему, что он дурак! – попросила девочка, не спуская глаз с несущегося по водной глади катера.
Красной модели ничего не угрожало, белый хулиган Степана накручивал бессмысленные круги в центре пруда, но Волков видел, что сын медленно подводит катер к игрушке Костика.
– Дядя Федя…
– Дядя Федя не скажет, – решительно произнесла Оксана. – И правильно сделает.
– Почему правильно? – Лариса удивленно посмотрела на мать.
– Потому что это ваша игра и вы сами должны разобраться между собой. – Оксана потрепала дочь по волосам и велела: – Все, смена закончилась, меняйтесь!
– Тетя Ксюха, я хочу красный кораблик, – заскулил кто-то из следующей троицы счастливчиков.
– Тетя Ксюха, а я хочу белый!
– Белый мой! Я его сразу забил.
Волков усмехнулся.
Но рассмешили его не требования малышни, а их обращение – «тетя Ксюха». Дети тусовки. С самого рождения они вошли в дружную компанию родителей и, разумеется, переняли клички, которыми те наградили друг друга. Так и появились: «тетя Ксюха», «дядя Петрович», «тетя Шашка»… Кстати, Рита Шашкина (когда-то Шашкина), третья бывшая Левы Корзинкина, в эти выходные тоже гостила у Стрекаловых, и «тетя Шашка» прозвучало не один раз.
Самого Волкова дети начинали звать «дядя Очкарик», но долго не выдерживали: во-первых, не удобно, на язык плохо ложится, а во-вторых, мелкие никак не могли понять, почему – Очкарик, если дядя Федя никогда в жизни не носил очки? Подрастая, они узнавали, что кличка приклеилась к Волкову из-за ума: слишком хорошо учился в школе и институте, слишком хорошо работает, поэтому – или Очкарик, или Умник, люди редко страдают богатством фантазии. Узнавать-то узнавали, но для них он уже был дядей Федей, кличка же оставалась для друзей и сослуживцев.
А очки… чтобы носить очки, недостаточно быть умным, нужно плохо видеть.
– Соскучился?
Голос Оксаны вернул Федора в реальность.
– Нет, – протянул он в ответ. – Задумался.
И привычным жестом потер пальцами переносицу.
– Настоящий мужик даже на отдыхе думает о работе, – подначила Волкова Рита.
– Откуда ты знаешь, что он о работе думал?
– Ты на рожу его посмотри, – рассмеялась «тетя Шашка». – С таким выражением только о ней, родимой, и думать. Не о женщинах же.
– О некоторых женщинах только с такой рожей и следует думать, – усмехнулся в ответ Федор.
– Очкарик, здесь же дети!
– А что я сказал?
– Не сказал, а подумал!
Рита и Оксана переглянулись и прыснули.
– Блин, девчонки, не мучайте меня, а? – жалобно попросил Федор.
– Десять минут пробыл с детьми и уже измучился?
– Мужики, они такие… Никакой выносливости.
Женщины расхохотались. Волков улыбнулся, вновь потер переносицу и нашел взглядом сына, который играл с Костиком и позабывшей обиду Ларисой в салки. Визг, смех… Степке у Стрекаловых хорошо: и места много, и друзья давным-давно знакомые, можно сказать, в колясках рядышком лежали. Впрочем, здесь почти все могли похвастаться тем, что знают друг друга с пеленок.
– Владик, ну кто же так рулит? – Рита присела на корточки и принялась помогать малышу отвести от берега застрявший катер.
– Мы с Шашкой здесь еще побудем, – сказала Оксана. – А ты, Очкарик, можешь двигать к мужикам, иначе совсем закиснешь.
– Охотно, – не стал спорить Волков. – Тем более Петрович грозился выкатить какой-то необыкновенный херес на дегустацию.
– Смотрите не надегустируйтесь до остекленения.
– Ты же нас знаешь.
– Поэтому и предупреждаю, – рассмеялась Оксана. – За ужином вы должны быть как огурцы. Ночью нажретесь.
Ужины в доме Стрекаловых длились долго, с обстоятельными беседами, дружескими сплетнями, шутками и обязательным присутствием детей. Зато потом наступало время «взрослых» разговоров под звяканье хрусталя и минимум закуски. Бывало, мужики отправлялись спать после пробуждения детей, однако Оксана относилась к их посиделкам спокойно.
– Повезло нам с тобой.
– Да уж.
Оксана потрепала Волкова по волосам и чмокнула в щеку. Как сестра. Родились в одном роддоме, с разницей в неделю, выросли в одном дворе, вместе учились. И при этом никогда, даже когда у пятнадцатилетнего Очкарика гормоны плясали джигу, он не рассматривал Ксюху как объект внимания. А все потому, что еще в первом классе не по годам серьезный малыш Илья Стрекалов, которого с пяти лет звали Петровичем, заявил, что женится на красавице Ксюхе. А слово друга в их компании всегда было законом.
– Петрович с Левой в кабинете засели.
– Знаю.
Волков еще раз посмотрел на сына, развернулся и направился к дому.
– Потрясающе, – прошептал Корзинкин, проводя пальцами по цепи. – Считай, Петрович, что ты меня в очередной раз удивил.
– Но не так, как в прошлый раз, – уточнил Стрекалов.
– Ты имеешь в виду часы?
– Угу.
– Пожалуй, – признал после паузы Лева. – Часы, насколько я понимаю, были для тебя некой вершиной. Так?
– Верно, – согласился Петрович.
– А это – заготовка. Часть чего-то большего.
– Угадал.
– Но все равно потрясает.
Конструкция, что произвела столь сильное впечатление на Корзинкина, не была особенно сложной. Две шестерни, одна побольше, снабженная рукоятью, другая поменьше, сантиметров десяти в диаметре, были установлены на штативы и связаны между собой цепью. Обычная передача, какую увидишь в любом велосипеде. Вот только сделаны были шестерни, штативы и цепь из стекла. Каждое звено отлито с необычайным тщанием, скреплено с другими тончайшими металлическими стержнями, и гибкостью стеклянная цепь не отличалась от обычной.
– Чего ты задумал? – осведомился Корзинкин. – Стеклянный велосипед?
– Его уже делали, – серьезно ответил Петрович. – Есть сведения, что Орлов…
– Граф?
– Нет, купец, основатель лучшего в России стекольного производства. – Стрекалов прищурился: – Так вот, есть сведения, что он сделал стеклянный велосипед. Целиком стеклянный – от сиденья до колес. Только шины стояли обычные.
