Буря Жнеца (ЛП) - Эриксон Стивен (книги без регистрации .TXT) 📗
Глава семейства, ответственный за множество финансовых предприятий Раутос Хиванар был человеком занятым; после эдурского завоевания ему пришлось вдвойне напрягать все умственные способности – ведь оно запустило процесс формирования и признания Совета Вольности – ассоциации самых богатых семей Империи. Прежде он такого развития событий даже представить не мог – и все же находил новые занятия скучными и неприятными. Медленно, постепенно у него появлялись подозрения, перетекающие в уверенность: кто-то – враг или группа врагов – занимается экономическим саботажем. Это не хищения – род деятельности, с которыми он знаком не понаслышке – а что-то более хитрое, глубокое, всеобъемлющее. Враг. Противник всему, что поддерживает жизнь Раутоса Хиванара и жизнь Совета, в котором он стал Мастером; тому, что поддерживает жизнь самой империи, кто бы или что не сидело на троне (пусть даже нынешние мерзкие дикари, серыми вороньими лапами нагло влезшие в сливки летерийского общества).
Едва Раутос Хиванар осознал все это, как начал усердно и ревностно готовить ответ. Сама угроза породила желание начать решительную охоту; а догадки насчет конечной цели вредительства – о, он вынужден был признать, что противостоит гению! – позволили охоте приобрести силу одержимости.
Увы, но сейчас Раутос вынужден искать в пыльных томах упоминания о прошлых наводнениях, преследуя загадку более приземленную, способную заинтересовать разве что горстку выживших из ума книжников. Он сам понимал, что это странно. И все же очередная одержимость набирала силу; ночью он, как и все последние тридцать лет, ляжет рядом с расплывшимся, потным телом жены, а мысли потекут потоком, сражаясь с ходом самого времени, пытаясь дотянуться в прошлое, ощутить древность. Он будет искать. Искать сам не знает что…
Вздыхая, Раутос опустил пустую чашку и встал.
Когда он проходил в дверь, Венит Сафад – его семья состояла в Должниках у Хиванаров уже шесть поколений – сделал шаг, принимая хрупкую чашку, а затем двинулся за хозяином.
Они вышли к причалам, пересекли мозаику, изображавшую рукоположение Сковела Хиванара в Цеды, триста лет назад, сошли по широким ступеням туда, где до наводнения располагался террасный сад.
Сейчас там кипят водовороты, смывая почву и растения, обнажая головы булыжников древней мостовой. По краям выступают гнилые обрубки столбов, которые некогда были сваями, расположенными треугольником.
На верхней террасе рабочие под присмотром Раутоса ставят ограждения из бревен, пытаясь спасти сад от размывания; тут имеется тачка, полная найденными при работах любопытными вещичками. Еще больше мусора заполняет неровную мостовую.
Раутос подумал, что это загадка. Никаких свидетельств в архиве, что нижние террасы были когда-либо чем-то иным; замечания архитектора, дошедшие со времен строительства главного здания, указывают, что речной берег здесь был просто древними отложениями ила.
Глина сохраняет дерево (по крайней мере, пока покрывает его целиком), так что невозможно сказать, как давно построены странные конструкции. Единственные указания на древность – найденные предметы: они все медные или бронзовые. Это не оружие, какое иногда находят в курганах; если это инструменты, то предназначенные для давно забытых ремесел. Ни один приглашенный Раутосом рабочий не смог понять назначение инструментов – они не похожи на современные, не для обработки дерева или камня, не для приготовления пищи…
Раутос подобрал один и осмотрел. В сотый раз. Бронзовая отливка – отчетливо видны следы формы – продолговатая, согнутая почти под прямым углом. На сгибе вырезы, формирующие крестовидный рисунок. На концах никакого признака креплений – очевидно, вещь не была частью большого механизма. Он взвесил тяжелый предмет на ладони. Несбалансированный, хотя согнутый в самой середине. Богач бросил его, взяв лист меди, тоньше воскового слоя на табличке писаря. Медь потемнела от глины, но ярь показывается лишь на краях. Множество дырочек, пробитых без видимого порядка, но каждая совершенно одинаковая, идеально круглая – даже невозможно понять, с какой стороны ее пробивали.
– Венит, – сказал он, – мы составили карту, показывающую, в каких именно местах сада найдены предметы?
– Да, хозяин, за немногими исключениями. Вы ее уже изучали неделю назад.
– Да ну? Хорошо. Сегодня расстели ее еще раз на столе в библиотеке.
Тут они повернули головы: со стороны дверцы, ведущей в левое крыло дома, подошла стражница. Она встала в десяти шагах от Раутоса, поклонилась. – Хозяин, послание от Блюстителя Кароса Инвиктада.
– Очень хорошо, – рассеянно ответил Раутос. – Я просмотрю немедленно. Посланец ожидает ответа?
– Да, хозяин. Он во дворе.
– Проследи, чтобы он отдохнул.
Стражница поклонилась и ушла.
– Венит, полагаю, ты должен подготовиться к поездке.
– Хозяин?
– Блюститель наконец осознал степень угрозы.
Венит Сафад промолчал.
– Ты поедешь в город Дрену, – продолжал Раутос. Его глаза снова изучали таинственные сооружения на нижней террасе. – Совет требует особо подробного отчета о тамошних приготовлениях. К сожалению, деятельность фактора оказалась неудовлетворительной. Я требую полной конфиденциальности. Следует относиться к нависшей опасности со всей серьезностью.
Венит снова промолчал.
Раутос бросил взгляд на другой берег реки. Там скопились рыбацкие лодки, к причалам подходили два купеческих корабля. Один из них, под флагом семьи Эстеррикт, выглядел поврежденным. Пожар? Раутос отряхнул грязь с рук и направился к особняку; слуга двигался в шаге сзади.
– Интересно, что лежит под мостовой?
– Хозяин?
– Не обращай внимания, Венит. Я подумал вслух.
Утром лагерь Овл’дана был атакован двумя отрядами кавалерии Атрипреды Биветт. Две сотни умелых всадников Синей Розы принесли с собой ураган паники. Люди выскакивали из кожаных палаток; прибежавшие за миг до всадников дренийские боевые псы яростно сцепились со сворами овлийских овчарок и тягловых собак.
Овлы оказались не готовы к битве – мало кому удалось найти оружие, прежде чем уланы врезались в середину лагеря. Мигом началась резня, не щадившая ни детей, ни старцев. Почти все женщины бились рядом со своими мужьями, братьями и отцами. Родичи умирали, в последний раз смешивая кровь.
Вся стычка между летерийцами и овлами заняла пару сотен ударов сердца. Война трех собачьих стай оказалась продолжительнее, ибо хотя пастушьи псы были меньше и слабее нападавших, в ярости и злобности они им не уступали; а тягловые собаки, приученные тащить тележки летом и сани зимой, оказались достойными соперниками собакам дренской породы. Приученные убивать волков тягловые были куда сильнее боевых псов, и если бы всадники не начали сражать серых бестий ударами копий, победа была бы за ними. А так стая овлийских собак наконец распалась; немногие выжившие убежали на запад, в степи, за ними кинулись уцелевшие боевые псы, но хозяева отозвали их.
Пока одни всадники спешивались, чтобы убедиться – в живых ни осталось ни одного овла – другие начали собирать стада миридов и родаров, направляя их в ближайшую долину.
Атрипреда Биветт сидела на жеребце, стараясь успокоить животное, почуявшее столь густой в утреннем воздухе запах крови. Сзади нее неуклюже восседал в непривычном седле Брол Хандар, новый эдурский смотритель Дрены. Он следил, как летерийцы тщательно грабят лагерь, собирают оружие мертвецов и стягивают с них одежду. Овлы вплетают украшения – преимущественно золотые – в середину кос; летерийцам приходилось срезать волосы с кожей, чтобы обнаружить добычу. Впрочем, это надругательство было вызвано не простой необходимостью: многие копейщики – уланы украшали круглые щиты кусками кожи с татуировками необычного стиля, разноцветными, зачастую с вшитыми золотыми нитями.
Собранные стада станут собственностью фактора Дрены, Летура Аникта. Брол Хандар смотрел, как мимо холма проходят тысячи миридов в густой черной шерсти, похожие сверху на шагающие булыжники; ему сразу стало ясно, что фактор стал еще богаче. Затем пошли более высокие родары, с длинными шеями и синими спинами; они почти панически махали длинными хвостами, когда бегающие по краям овчарки изображали нападение.
